— Держи запястье прямо, — говорю я.

Он поворачивается, его глаза прищуриваются, когда он приближается ко мне.

— Привет, леди, — он восклицает. — Что Вы знаете о драках?

— Больше, чем ты думаешь, — я ухмыляюсь. — Иди сюда, позволь мне показать тебе, что нужно делать.

Я машу ему рукой, и он подбегает, одаривая меня красивой зубастой ухмылкой. Я поворачиваю его за плечи, кладу его руки перед собой и выпрямляю его форму. Затем я провожу пальцами по плечам, слегка встряхивая его.

— Ты не должен быть таким напряженным, Саймон. Твое тело никогда не будет слушаться тебя, если ты будешь жестким, как доска.

Его маленькие мышцы расслабляются, и я перемещаю свою руку вниз, чтобы накрыть его руку, когда он берется за основание своего меча.

— Будь как вода. Плавным и быстрым.

— Вода? — он морщит нос, и я двигаю его рукой, показывая ему, чему учил меня отец, когда я была в его возрасте.

Я отхожу, позволяя ему продолжить движения самостоятельно.

— Все верно, — говорю я. — Вода — самый могущественный элемент в мире. Спокойная, когда нужно, и яростная, когда ее испытывают. Никогда не думай, что ты знаешь о силе чего-то из-за того, как оно выглядит.

Он кивает, его глаза расширены.

— Как Вы стали такой умной?

Я счищаю невидимые ворсинки с рукава.

— Ты удивишься, Саймон, что знает леди.

— Правильно, никогда не стоит недооценивать женщину. Особенно эту, — раздается чей-то голос у меня за спиной.

От этого голоса мое сердце падает в желудок, и я оборачиваюсь, столкнувшись лицом к лицу с широкой грудью и сияющей улыбкой.

— Дядя Раф, — задыхаюсь я. — Что ты здесь делаешь?

Его льдисто-голубые глаза сверкают, оглядывая меня с головы до ног, а он тяжело опирается на темную деревянную трость.

— Здравствуй, милая племянница.

— А кто Вы? — Саймон прерывает меня, пройдя вперед и встав передо мной, его меч направлен в грудь Рафа.

Мой дядя смотрит вниз, его улыбка увядает, когда он понимает, кто его допрашивает. Мои глаза сужаются, потребность защитить Саймона разгорается в моей крови, как огонь.

— Это мой дядя, Рафаэль Беатро, — я кладу руку на плечо Саймона. — А это Его Величество, — говорю я Рафу, мои глаза расширяются.

Саймон поднимает свой взгляд на меня, его янтарные глаза сверкают. У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на него, впервые осознавая, что его глаза имеют поразительное сходство с Майклом.

Моя грудь сжимается изнутри.

Нет. Неужели он?

Дядя Раф смеется.

— Конечно, ты шутишь.

Я качаю головой.

— Нет, он король. Разве ты не знаешь, как приветствовать королевскую особу с уважением?

Грудь Саймона надувается.

— Да. Я король, — он вонзает острие своего меча в ногу дяди, и я подавляю смех, который хочет вырваться из меня. — Склонитесь передо мной.

Раф смотрит между нами, и с каждой секундой, когда он не подыгрывает мне, мой гнев растет.

— Маленький Лев.

Два слова, и мои внутренности оживают.

Мой позвоночник напрягается, ненавидя то, как мое тело реагирует на простой звук его голоса.

Саймон крутится на пятках, роняя меч и спотыкаясь, чтобы подбежать и поприветствовать Тристана, и я не могу удержаться, когда мое сердце сжимается, видя искреннюю привязанность во взгляде Саймона.

Он любит его.

И, возможно, он единственный, кто его любит.

Я поднимаю взгляд от Саймона и встречаю глаза Тристана. В моем животе порхают бабочки, а за ними следует страх, и мне хочется прогнать их. Я не хочу их.

— Это... — рука дяди Рафа тянется, чтобы схватить меня за предплечье, но его прикосновение холодно по сравнению с жаром от взгляда принца.

— Да, — я отхожу в сторону, освобождаясь от его хватки.

— Принц со шрамом, — шепчет он.

В груди все перекручивается.

— Не называй его так, — огрызаюсь я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.

— Почему он так смотрит на тебя? — спрашивает он.

Я выдыхаю и заставляю себя улыбнуться.

— Наверное, удивляется, почему я всё ещё существую. Он не самый большой мой поклонник.

— Хорошо, — выплёвывает он. — Продолжай в том же духе.

Он протягивает руку, и я просовываю свою ладонь в ее изгиб, стараясь не обращать внимания на то, как взгляд Тристана прожигает дыру в моей спине.

24.Сара Б.

Марисоль порхает вокруг меня, проверяя, чтобы мое платье развевалось в нужных местах и застегивалось там, где положено. Это последняя примерка перед тем, как я надену его завтра вечером на бал. И оно потрясающее. Черное кружево на кремовом шелке с оборками, утягивающими талию, и легким шлейфом. Короткие рукава подчеркнуты черными перчатками, которые заканчиваются чуть выше локтя, и я никогда не чувствовала себя более красивой.

Это то, что я бы выбрала для себя, если бы когда-нибудь собрала средства на такое показное платье. Но до недавнего времени это была не моя жизнь. У меня много великолепных платьев, но все они достались мне от матери, еще с тех времен, когда у нас были деньги и мы процветали. Те, в которых я приехала сюда, были предоставлены моим кузеном, так что мы не оповещаем людей, что, несмотря на то, что я дочь герцога, на самом деле я на мели. Король Майкл совсем не обрадуется, если узнает, что царственность осталась только в имени.

Более того, он откажется верить, что это его вина.

— Миледи, вы выглядите великолепно, — взвизгивает Офелия, сложив руки на груди и рассматривая меня.

— Спасибо, Офелия, — я улыбаюсь ей.

Ее невинность — это то, по чему я тоскую. Она всего на три года младше меня, ей всего восемнадцать, но кажется, что мы живем в разных мирах.

Наверное, так бывает, когда сталкиваешься с жестокостью, которую предлагает этот мир и люди в нём . И когда я рассматриваю Офелию, смотрящую на меня с благоговением, я возношу молитву, надеясь, что она сможет сохранить эту невинность как можно дольше. Ведь когда она уйдёт, её уже будет невозможно вернуть. Она просто будет болтаться в памяти как воспоминание, к которому ты стремишься, но которое всегда остается недоступным.

— У тебя здесь есть семья, Офелия? — спрашиваю я.

Она улыбается, кивая.

— Есть. Мама, папа и старший брат.

Я усмехаюсь от любви, которая просачивается сквозь ее тон.

— И чем они занимаются?

— Папа работает с Вашим кузеном в Тайном совете. А мама занимается домом.

— Все живут здесь, в замке?

Ее глаза расширяются.

— О, нет, миледи, мои родители живут в Саксуме, но не здесь, не в замке. И мой брат во Франции.

В комнату вбегает Шейна с подносом чая и останавливается, глядя на меня.

— Шейна, прекрати, — смеюсь я. — Ты смотришь на меня так, будто никогда раньше не видела красивого платья.

Она качает головой, богато украшенный металлический поднос с чаем звякает, когда она ставит его на приставной столик.

— Ты просто... — её глаза пробегаются от подола кружева до рискованного выреза. — Ты выглядишь как королева.

Нервы сжимаются под моей кожей.

Я очень волнуюсь перед завтрашней ночью и всеми последующими ночами, хотя никогда не признаюсь в этом. Чтобы играть в царстве мужчин, нужно подавлять эмоции так сильно, чтобы никто не мог их найти, а от моего будущего здесь зависит очень многое. В частности, от самого бала по случаю помолвки. Там будут все, включая всю королевскую семью и королеву-мать.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь собрать свои мечущиеся мысли и подавить легкую дрожь в руках.

Раздается стук, и Тимоти просовывает голову внутрь, его брови поднимаются к линии волос, и он разглядывает внимательно, когда видит меня в моем платье. Все три дамы поворачиваются к нему лицом, когда он открывает дверь, отступая в сторону, чтобы дать моему дяде пройти в комнату.

Дамы поворачиваются обратно ко мне, и после того, как они это делают, Тимоти качает головой и подмигивает, положив руку на сердце. Тепло струится по моей груди от его реакции, и на моем лице появляется улыбка. Он может не говорить об этом вслух, но, хочет он признать это или нет, мы становимся друзьями.