— Ммм, — хмыкаю я. — Его ты так же умоляла? — шепчу я ей на ухо, свободной рукой обхватывая ее горло.
Мой взгляд устремляется на королевских стражников, выстроившихся вдоль входных ворот, и на прохожих, собравшихся вокруг них. Взгляды нескольких человек скользят по нам, но так же быстро уходят.
Все они знают, что лучше не вмешиваться.
— Не делай ошибку, принимая меня за моего брата, — продолжаю я, сжимая пальцами ее пряди. — И не забывай больше своё место, иначе я с большим удовольствием напомню тебе, — я отпускаю ее, надавливая на ее голову, пока она не падает на землю, ее руки тянутся, чтобы поймать себя при падение. — И в отличие от него, мне будет все равно, сколько ты будешь умолять.
Выпрямившись, я поднимаю свой скетчбук и смотрю на нее, наслаждаясь тем, как она съежилась у моих ног.
— Ты можешь встать.
Она фыркает, вставая, смахивая грязь с одежды и не отрывая взгляда от земли.
— Иди, — я сжимаю руку. — И не попадайся мне больше на глаза.
— Сэр, — шепчет она.
Я поворачиваюсь, прежде чем она закончит говорить, иду в тень плакучей ивы и прислоняюсь к ее стволу, кора царапает мне спину. Ксандер, мой брат, и его личный охранник Тимоти(прототип Тимона из мультика «Король Лев») выходят из дверей замка во двор и направляются к воротам, где стоит автомобиль.
Любопытство держит меня на месте, словно мои ноги закованы в свинец, и я наблюдаю из тени, крепче сжимая блокнот, как Ксандер движется к машине и открывает дверь. Стройная женщина со светлыми волосами, выглядывающими из-под фиолетовой шляпы, выходит первой, улыбается и отходит в сторону.
Затем протягивается изящная рука, и другая женщина кладет свою ладонь в ладонь Ксандера.
Мой желудок поднимается и опускается, словно лавина, знаю, что мне пора уходить, но я не могу сдвинуться с места.
Потому что вот она.
Новая королева-консорт прибыла.
3.Сара Б.
Всю свою жизнь я видела картины с изображением королевства Саксум. Одна висит над камином в гостиной моего дяди дома; мрачная картина с грозовыми тучами, нависшими над мрачным замком, который был построен в шестнадцатом веке и почернел от старости. Я всегда полагала, что вид преувеличили для произведения искусства. Оказалось, что картины и близко не соответствуют реальности.
Водитель короля ведет автомобиль по улицам города Саксум, проезжая мимо женщин, которые смеются в объятиях мужчин, как будто им нет ни до чего дела. Они блаженно не знают, что через пять минут брусчатка превратится в грязь, широкополые шляпы — в грязные чепцы, а рваная одежда — в кожу и кости. Или, может быть, они знают, но им просто все равно.
— Ничто не сравнится с видом воочию, не так ли? — Шейна(прототип гиены Шензи), моя ближайшая подруга, превратившаяся в фрейлину, вздыхает, глядя в окно, ее светлые волосы выглядывают из-под ободка шляпы. — Ты всю жизнь слушаешь сказки, но это и правда жуткое зрелище.
Она кивает головой в сторону замка, расположенного на скале в конце длинной извилистой дороги, по обе стороны которой раскинулись пышные зеленые леса.
Картины, определенно, не передают этого зрелища.
Эта часть страны кажется более пасмурной, чем солнечный свет, который раньше помогал выращивать урожай в Сильве, и тревожная энергия пробивает себе путь через мою грудь, когда здания, выстроившиеся вдоль улиц, уступают место клёнам и соснам; запах вечнозеленых деревьев проникает в автомобиль и щиплет мои ноздри.
Дорога сужается, и мое беспокойство начинает расти, мой желудок поднимается и опускается вместе с учащенными ударами сердца, когда я понимаю, что замок упирается в разъяренный океан Вита(vita от лат. – жизнь), и это единственный путь внутрь. И единственный выход.
— Думаешь, то, что они говорят, правда? — спрашивает Шейна, поворачивая свое тело ко мне.
Я поднимаю бровь.
— Зависит от того, на какую часть ты ссылаешься.
— Что призраки павших королей преследуют коридоры замка, — она шевелит пальцами перед своим лицом.
Я смеюсь, хотя, по правде говоря, я задавалась тем же вопросом.
— Шейна, ты слишком взрослая, чтобы все еще верить в истории о привидениях.
Она наклоняет голову.
— Значит, ты хочешь сказать, что не веришь?
Дрожь пробегает по моему позвоночнику.
— Я верю в суеверия, — говорю я. — Но я также хочу верить, что когда кто-то покидает нас, его душа отправляется на покой в Царство Небесное.
Она кивает.
— Или в ад, — добавляю я, уголок моего рта наклоняется. — Если они этого заслуживают.
Она хихикает, и ее рука поднимается, чтобы заглушить звук.
— Сара, ты не должна говорить такие вещи.
— Тут только мы, Шейна, — моя ухмылка расширяется, когда я пожимаю плечами, прислоняясь к ней. — Ты не умеешь хранить секреты?
Она насмехается.
— Прошу тебя. Я хранила все твои злодеяния при себе с тех пор, как мы были маленькими девочками.
Я прижимаюсь к спинке сиденья, стальные косточки корсета впиваются мне в ребра.
— Думаешь они смогут сделают грешницу королевой?
Она поджимает губы, ее голубые глаза сверкают.
— С тобой, Сара, возможно всё.
В моей груди поселяется теплое удовлетворение, я рада, что дядя разрешил мне взять ее с собой. Знакомое лицо поможет ослабить напряжение, завязавшееся в моих плечах.
Я знаю Шейну с детства, мы вместе росли в поместье моей семьи. Ее мать — служанка, и мы с Шейной проводили летние дни, пробираясь в поле и собирая свежие ягоды, придумывая истории о том, как мы находили ядовитые ягоды и приносили их мальчикам, которые доставляли нам неприятности.
Но одно из первых правил, которому научил меня отец, — держать друзей близко, а свои секреты еще ближе. Поэтому, несмотря на то, что я люблю Шейну, я не доверяю ей тяжелое бремя моих истин.
Даже для нее я играю роль, а она ни о чем не догадывается.
Постепенно пейзаж перестает проноситься мимо, когда наш автомобиль останавливается, и мой взгляд устремляется на двойные башни, служащие входом во внутренний двор замка. Сам камень темно-серого цвета, мокрый от прошедшего дождя, а может, просто покрытый пятнами от многолетнего износа. Плющ вьется по бокам, пока не достигает крутых вершин и не исчезает в маленьких окнах без стекол.
Уверена, это смотровая площадка.
Интересно, был ли у моего отца такой же вид, когда он приехал сюда, был ли его разум полон надежды, а сердце — храбрости?
Дыра в моей груди болит.
— Мы прибыли, миледи, — объявляет водитель.
— Да, я вижу, спасибо, — отвечаю я, выпрямляя позвоночник и проводя руками по коленям своего светло-зеленого дорожного платья.
Металл железных ворот скрипит, когда они широко открываются, королевские гвардейцы выстраиваются по обе стороны двора, их формы задрапированы в черное и золотое, на их груди изображен гребень ревущего льва. Это то же самое изображение, которое украшает каждый флаг Глории Терры.
Герб семьи Фааса.
Я сглатываю нервы, глядя на их суровые лица, когда автомобиль снова трогается с места и останавливается, как только мы въезжаем в ворота. Десяток прохожих смотрят в нашу сторону, но кроме этого, нет никаких торжественных фанфар.
Перед нами стоит небольшая группа мужчин, и я сразу же узнаю того, кто пониже ростом, — облегчение разливается по моему организму при виде того, что мой кузен Александр идет к нам.
Дверь открывается, и сначала помогают Шейне, а затем рука Александра тянется к моей. Кружево рукава шуршит о мое запястье, когда я кладу свою ладонь в его и спускаюсь на землю.
— Ксандер, — говорю я, когда он кланяется, поднося мою руку к губам для поцелуя.
— Кузина, прошло слишком много времени, — отвечает он, выпрямляясь. — Твой путь был лёгким?
Я улыбаюсь.
— Боюсь, скорее долгим и некомфортным. Но я все равно счастлива быть здесь.
