— Ну вот, а я только решила, что ты какой-то особенный. — грустно вздохнула Кристина. — зачем ты портишь такой прекрасный момент такими глупыми вопросами?
— Ну раз он глупый, так ответь на него. — небрежно бросил я. — Или ты куда-то торопишься?
От моего взгляда не укрылось, что Кристина едва заметно, одними только глазами, следит за вращением роупдарта, запоминая промежутки между махами — промежутки, в которых нож находился в условно безопасном месте, у меня за спиной. Пришлось увеличить темп вращения, чтобы не думала, что все будет просто.
— Я? Я — нет. — судя по голосу, улыбнулась Кристина. — Так что ладно, отвечу на твой вопрос. Крюк, как и все остальное, что касается непосредственно меня, может быть наполнен Светом, и, соответственно, будет подчиняться моей воле. В небольших пределах, но этого достаточно.
— А почему тогда ты не пробила им меня насквозь? Руку, ногу? Это же вполне реально, если они у вас в стены вонзаются.
— И что бы мне это дало? Разве мясо это хорошая опора для крюка? Нет, при любой, даже самой пустяковой нагрузке, он бы вылетел, и я упала вниз, не добившись ничего, кроме еще одной дырки в тебе, не факт даже, что смертельной.
Дырка!
Вот почему она сказала, что никуда не торопится! Само собой, она никуда не торопится, ведь ей только на руку, что я стою и лясы точу с ней, а сам в это время с каждой секундой слабею от кровопотери! Это уже не говоря о том, что левая рука в принципе практически не слушается, да еще и постоянно нарастающую боль уже стало невозможно игнорировать!
Поэтому я, не тратя больше и секунды, отправил вперед роупдарт в длинном броске, прямо в шлем Кристины, как сделал это еще на самой первой крыше!
И, как и на самой первой крыше, нож бесславно ударился в раскрытый перед лицом веер, из-за которого тут же прозвучало:
— Вот так уже лучше. Потанцуем.
Но я не собирался танцевать с ней. Я уже понял, как обстоит дело — мотылек боится моего оружия, потому что натурально не сталкивалась с ним ранее. Она понимает принцип его действия, она понимает, что оно опасно в тот момент маха, когда пролетает передо мной, но у нее еще нет уверенности, что оно безопасно в другие моменты. Поэтому она не будет пытаться атаковать, она будет пытаться спровоцировать на активные действия меня. Ведь даже ничего не делая, я с каждой секундой становлюсь слабее, а уж если начну активно двигаться и атаковать — истеку кровью за минуту.
Пожалуй, есть только одна возможность, при которой Кристина перейдет в атаку. Возможность, которой она один раз уже воспользовалась — если я упаду или хотя бы просто потеряю равновесие.
Чтобы проверить теорию, я шагнул вперед, ускоряя вращение роупдарта, и Кристина ожидаемо шагнула тоже, но не назад, к краю крыши, а назад и вбок, обходя меня по кругу и неотрывно следя глазами за моими действиями. Тогда я сделал еще один шаг, но намеренно подогнул ногу, словно в последний момент она перестала меня слушаться.
И Кристина среагировала. Не кинулась вперед, нет, но шагнула назад и вбок с солидной задержкой, словно раздумывала, не сделать ли шаг в совершенно другую сторону — в сторону меня.
То, что надо. Теперь она у меня на крючке. Мотылек прилетел на свет и обжег крылышки. Теперь главное не тормозить и делать все быстро, пока силы еще остались...
Ну, и еще чтобы мне маленько повезло.
Я пошел вокруг Кристины, не сводя с нее взгляда. Она двинулась по кругу в другую от меня сторону, тоже не опуская взгляда и прикрываясь веерами — один на уровне лица, второй — возле живота. Практически глухая защита, пытаться пробить ее или тем более попасть в какую-то уязвимую точку — гнилая затея. Ведь она именно на это и рассчитывает. Я уже видел, как она ловко и быстро отбивает все атаки, и нетрудно догадаться, что со следующими произойдет то же самое. Она, в отличие от меня, медленнее не становится.
Поэтому следующий шаг я намеренно сбил, покачнувшись и чуть не упав. Кристина снова едва заметно дернулась в мою сторону, но главное даже не это — я заметил, как шевельнулись в ее руках вееры, за короткое мгновение успев наполовину сложиться и тут же расправившись обратно.
И следующий шаг я уже не сбил, а натурально провалил, заведя левую ногу слишком далеко за правую и начав заваливаться на нее, будто потерял равновесие.
И Кристина купилась! Не медля и мгновения она кинулась вперед, складывая веера в клинки и лишаясь защиты!
И тогда я оторвал от гравия левую ногу, на которую и не думал переносить вес тела, и позволил цепи роупдарта, который как раз находился у меня за спиной, намотаться на стопу.
А потом отпрыгнул назад, падая на спину и выбрасывая вперед ногу «хвостом скорпиона»! Совсем как пять минут назад — с дроном!
Веера щелкнули, рванулись на перехват, но не успели — слишком неожиданной для мотылька была атака из такого неудобного положения!
Клинок пролетел между скрещивающимися веерами, и попал прямо в центр груди мотылька. Яркая вспышка — и нож засел в черном костюме почти по рукоять.
Это все я наблюдал, падая на спину в попытке отпрыгнуть как можно дальше, чтобы разорвать дистанцию. Чтобы она не достала меня своими клинками, если вдруг что-то пойдет не так.
Но она достала. Рывок был слишком стремительными, слишком быстрым, и даже несмотря на засевший в груди нож, несмотря на запутавшиеся ноги, на выпавший из одной руки веер, Кристина меня достала! Она просто рухнула сверху, еще глубже всаживая себе в грудь нож роупдарта!
От удара из груди выбило воздух, рукоять ножа больно проехалась по ребрам, руку свело диким приступом боли! Я закашлялся, одновременно пытаясь высвободить руки, чтобы сбросить мотылька с себя!..
Но Кристина уже приподнялась сама. Упираясь в крышу руками, она слегка приподнялась, и с трудом выдернула из груди мое оружие.
Плеснула кровь. Плеснула и потекла непрерывным потоком, прямо на меня. В воздухе резко запахло железом.
Черт возьми, эта дура что, не знает, что нельзя вынимать из раны то, чем эта рана нанесена?! Даже я знаю!
Но потом Кристина сделала еще более страшное и странное. Она схватилась за маску респиратора, прикрывающую нижнюю часть лица, и стянула ее вниз. Изо рта и носа девушки сочилась кровь, черная в лунном свете.
— Я... — едва слышно выдохнула она. — Все же в тебе... Не ошиблась.
Я скосил глаза на руку, которой она упиралась в крышу — оружия в ней не было. Длинный прямой граненый клинок лежал в нескольких метрах от нас и готов биться об заклад, что это проводник Кристины.
— Я... Рада. — улыбнулась Кристина.
— Чему? — не понимая, что происходит, спросил я. — Чему ты радуешься?!
— Тому, что... Не ошиблась.
А потом Кристина протянула руку, и, прежде чем я успел что-то сделать, стащила маску и с меня тоже!
Я дернулся, высвобождая руки, рефлекторно задержал дыхание!..
Но Кристина, кажется, не собиралась вредить мне.
По крайней мере, вряд ли она думала об этом, когда приникала к моим губам страшным смертельным поцелуем... Ее язык раздвинул мои губы, принося с собой привкус крови.
Кровь на языке...
Кровь на одежде...
Кровь на руках...
И вместе с ее кровью в меня начал перетекать ее Свет. Отдавала она его добровольно или его каким-то образом вытягивал я — я так и не понял. Просто по языку, губам, и далее по голову, и по всему телу медленно разлилось то самое тепло, что я чувствовал в прибежище Дочери Ночи, когда она делилась со мной Светом. Та же непередаваемая солнечная ванна, неведомым образом согревающая изнутри, а не снаружи, тот же щекочущий сразу все тело солнечный зайчик...
И внезапно все кончилось. Так же внезапно, как кончилось и в тот раз. Солнце отступило, уступив место серости и тьме ноктуса.
Первым делом я натянул обратно на лицо маску. Левой рукой — потому что правая все еще была придавлена Кистиной.
Стоп, левой?
Не веря себе, я еще немного подвигал рукой и убедился, что она полностью работает, и боль прошла. Будто и не было никакого ранения.
