Как раз и ночь наступила.

В кои-то веки поужинав вместе со всеми и послушав, как Валери с энтузиазмом рассказывает о новом коптере, над которым она работает, я вспомнил, что не выяснил еще одну очень важную вещь, и после ужина пошел в мастерскую. Там, как всегда, грохотала музыка и пахло сгоревшим паяльным флюсом.

— Вал! — завопил я, перекрикивая музыку. — Дело есть!

После недолгого разговора я выяснил, что коптер вовсе не обязателен для того, чтобы взламывать СБ и проникать в ноктусы — просто с ним это делать проще, потому что он может делать это быстрее — пока сама Валери с ее мощнейшим энкодером, встроенным в самую последнюю и крутую версию Пульса на этой планете (по ее словам) находится еще далеко. По сути в отношении именно взлома коптер был просто передатчиком сигнала, который на самом деле исходит от обычного энкодера — такого же, каким взламывают замки на дверях. Если уж на то пошло, то энкодеры изначально писались для того, чтобы взламывать и отключать СБ, а общность протоколов обнаружилась уже позже.

— Значит, получается, я своим энкодером могу взламывать и СБ тоже? — уточнил я.

— Конечно! Как и замки! Каждый пятидесятый тебе может оказаться не по зубам!

— А почему все так просто? Почему дыры не закрывают? Почему взлом вообще возможен?

— Потому что в «Верпен» работают идиоты! — засмеялась Валери. — Вот почему! У них постоянно происходит утечка протоколов, которые рассылаются неизвестно кем между светлячками! Есть какой-то доброжелатель!

Занятно. Были астриумные почти-что-Робин-Гуды, раздающие астриум нелегально, но за бесценок, теперь еще появился и хакер-Робин-Гуд, который помогает им в этом деле. Бред какой-то.

— «Верпен» могут сменить протоколы на определенном участке СБ и тогда взломать его не получится! — тряхнула головой Валери. — Как тогда, в ноктусе! Но только на небольшом участке и ненадолго, иначе конфликты по всей сети пойдут! Так что если где-то стоит блок — надо идти туда, где блока нет! А зачем тебе все это?!

— Ну я же должен знать, как работает то, чем я занимаюсь. — неуклюже отмазался я и покинул Валери, пока она не начала задавать еще более неудобные вопросы.

До глубокой ночи я шарился в Сети, узнавая больше о световых барьерах, и о фабриках Света, которыми занималась корпорация «Верпен». Они, по сути, обеспечивали безопасность Города, не позволяя ноктусам слишком активно ассимилировать его. «Арамаки» сделали себе имя наоборот — на проникновениях в ноктусы и добычу астриума. «Страут» — изготавливали столбы для световых барьеров, как мобильные, для операций внутри города, так и стационарные — для отделения ноктусов от люктусов. Еще были более мелкие корпорации, которые занимались защитой от излучения ноктусов, постройкой и модернизацией летательных аппаратов, в том числе для работы в ноктусах, и прочими вещами, порой никак не связанными с темной чумой, поразившей этот мир. Но главные три корпорации — «Арамаки», «Верпен» и «Страут» — были гигантами индустрии издавна и оставались ими по сей день.

Я зачитался историей создания «Арамаки», начиная с ее основателя Кена Арамаки — одного из первых просветленных в мире, и не сразу понял, что «Зефир» погрузился в сон. Везде погас свет, стихли все звуки — светлячки уснули.

Выждав для верности еще полчаса, я сполз с кровати и вытащил из-под нее заранее собранный узелок из собственной рейдовки, в которую сложил все, что мне может понадобиться. Рейдовая обувь, которую я для маскировки пока что обернул в обрывки одной из своих футболок, уже была на мне, маска покоилась глубоко в недрах узелка, проводник по своему обыкновению был зажат под Пульсом, на который уже давно пришло оповещение о зачислении мне второй половины причитающейся суммы.

Заправленный до отсечки Коной по моей просьбе ингалятор с астриумом вообще был в кармане — чтобы далеко не лазать, если что.

Аккуратно, чтобы не шуметь, выйдя из своей комнаты, я еще раз прислушался, не услышал никакого звука, кроме отдаленного гула каких-то механизмов, прокрался к стояку и бесшумно по нему спустился.

Первый пункт плана выполнен успешно.

Улица встретила меня прохладой и свежестью. Во время рейда я даже как-то не обратил внимания на погоду — не до того было, зато сейчас наслаждался вовсю. После дневной жары эта прохлада казалась даром свыше.

Город спал. Не весь, конечно — какие-то полуночники только-только начинали жить. Всякие бары, клубы и прочие увеселительные заведения, которые в этом мире оставались для людей чуть ли не единственной отдушиной, помогающей если не избавиться от стресса из-за постоянного присутствия рядом смертельной опасности, то, как минимум, приглушить его.

Всякие ночные жители, для которых ночь — это возможность заняться своей основной деятельностью, не боясь попасться на глаза лишним людям, а иногда — возможность в принципе заняться своей основной деятельностью. Бандиты, подпольные торгаши, светлячки...

Я.

Я обернулся, в последний раз снизу вверх взглянул на «Зефир», пронзающий темные небеса и подсвечивающий низкие облака зелеными и красными огнями, закинул свой узелок с пожитками на плечо и уверенным шагом зашагал прочь.

Мой путь лежал на ближайшую станцию монорельса.

В этом мире видов общественного транспорта было всего три — автобусы, дирижабли и монорельс. При этом автобусы курсировали только внутри районов, а вот при помощи дирижабля и поезда можно было попасть и в другие.

Районы Города при этом сами в своих размерах не сильно уступали какому-нибудь небольшому городу — сказывались титанические размеры самого Города и плотность населения в нем. Самый малонаселенный район насчитывал семь тысяч жителей, самый густонаселенный — почти сто двадцать.

Район Варош, в котором находился я сейчас, относился к густонаселенным. Район Тай-фо, в который мне предстояло отправиться — тоже. А это означало, что в поезде мне придется провести никак не меньше часа. В теории, можно было бы отправиться на дирижабле, но это очень дорого, а выигрыш по времени был бы несущественен. Все равно я не смогу приступить ко второй части плана раньше, чем наступит следующая ночь.

Еще одна причина — в отличие от дирижаблей, монорельс ходил круглыми сутками, с одними и теми же перерывами, по которым можно было часы сверять. Судя по карте, которую я смог накопать в Сети, его ветка была банально закольцована и поезда просто катались по кругу, не догоняя друг друга лишь из-за хорошей координации. Удобно устроились, нечего сказать. Даже то, что Город постоянно полз прочь от наступающих ноктусов, не мешало функционированию монорельсовой системы — в момент постройки нового района заранее ставили столбы, а потом, остановив работу поездов всего на день, разбирали и переносили пути из тех мест, которые решили отдать на откуп Тьме, в те месте, где им теперь суждено быть.

Приложив Пульс к терминалу оплаты возле входа на станцию и потратив пятьдесят люксов, то есть, одну двадцатую одного люмена, я прошел через турникеты, очень похожие на те, что ставят в метро, только высотой в человеческий рост, и попал на станцию. Бетонный перрон, бетонный же козырек над ним, растущий из бетонных стен, и бетонные же лавки. Кое-где на стенах станции красовались непонятные закорючки, сделанные яркой краской — росписи какие-то, что ли? Еще прямо в бетон были встроены несколько небольших дисплеев, на которых гоняли уже знакомую рекламу корпораций и уже виденные предупреждения о преступных элементах, ставящих под угрозу человечество.

Обо мне, то бишь.

Поезд прибыл точно по расписанию — через пятнадцать минут после того, как я подошел на станцию. Через двадцать пять минут после того, как я вышел из «Зефира». Обтекаемый и стремительный снаружи, внутри он мало чем отличался от поезда метро, разве что ряды кресел стояли не вдоль стен, а поперек — на манер трамвая или автобуса. Я прошел в хвост своего вагона, и сел в кресло поближе к окну. Кроме меня в вагоне было всего два человека, один из которых пырился в свой контакт и похихикивал, а второй — дремал, свесив голову на грудь.