И с каждой секундой она все уменьшалась и уменьшалась. Теперь это стало уже очевидно — она стала почти в полтора раза меньше, и движения ее стали в полтора раза медленнее. Она таяла, как кубик сахара в горячем чае, только вместо чая было жаркое солнце, испаряющее черное тело.

И наконец тварь перестала двигаться. Она осела кучкой непонятной черной слизи и больше не шевелилась. Солдатки встали кольцом вокруг нее, не торопясь убирать свое оружие.

— А теперь уходим. — тихо сказала Трилла. — Мы все увидели.

И, не снимаая невидимость, она потащила меня к люку. Я только и успел, что задрать голову, и одернуть ее в метре от него:

— Стой!

Как я и предполагал, дроны, снимавшие все это время с приличной дистанции, после того, как тварь замерла, увалились на нос и все, как один, полетели к крыше, на которой проходил бой.

— Нас же не видят. — попеняла мне Трилла.

— Зато открывающийся люк прекрасно видят. — отбрил я, глядя, как дроны проносятся над нашими головами. — Теперь давай.

Пока нас никто не видел, мы быстро скользнули в люк, для чего пришлось расцепить руки и на секунду снять невидимость, и закрыли его за собой.

— Так. — я повернулся к Трилле. — И что я только что видел? Что за солдаты? Солдат... ки? У них тоже есть Свет?

— Солдатки это бойцы корпорации Арамаки. — пояснила Трилла. — Мобильные оперативные тактически ликвидаторы, сокращенно МОТЛ, или, как мы их называем, мотыльки. Да, у них тоже есть Свет, и они пользуются им, в общем-то, так же, как и мы.

— Тогда почему мы от них прятались?

— Как минимум, потому что мы в зоне карантина. За одно только это нас бы уже по головке не погладили и как пить дать посадили бы в изолятор.

Перспектива сидеть в изоляторе звучала не очень.

— А черная тварь? Это кто был?

— Черная тварь называется рангон. Бесконечно сильное существо, единственная слабость которого — свет. На свету рангоны, как видишь, потихоньку тают, пока не испарятся окончательно.

— А откуда он взялся, этот рангон? Я правильно понимаю, что сообщение, которое мы получили на Пульс, было связано именно с ним?

— Не только с ним. Сообщение было связано с общим заражением этого дома. Пару недель назад был прорыв эсбэ и лоа хлынули в город. Последствия, как обычно, были неизвестны, но кто-то точно заразился. Конечно же, как водится, признались не то что не все — а очень маленький процент. И вот один... Одна из заразившихся проросла в этом доме, и его очернив, и превратившись в рангона, и убив своего мужа, и испортив жизнь всем соседям.

— Очернив? Ты хочешь сказать, что чернота этого дома, который мы видели — следствие появления там рангона?

— Именно так. Рангоны могут заражать здания, после чего спасти их уже нет возможности, можно лишь оградить эсбэ, чтобы заражение не расползалось дальше. Превратившись в рангона, эта женщина очернила здание, и одновременно ее контакт диагностировал окончание жизнедеятельности. Для «Арамаки» это сигнал немедленно отправить мотыльков для проверки трупа на предмет заражения.

— Арамаки это что? Или кто?

— Корпорация. Одна из нескольких корпораций, доминирующих в городе. «Арамаки» занимаются оружием и средствами защиты от Тьмы. Их мотыльки самые многочисленные и хорошо экипированные.

— А есть еще и «не их» мотыльки?

— Да. Еще у нескольких корпораций есть. Меньше, но все равно есть.

— И они занимаются тем, что уничтожают рангонов в городе?

— Не все, только «Арамаки». Они давно уже взяли на себя эту функцию, забрав у правительства грант на полный контроль над безопасностью города. Они могут себе это позволить, у них мотыльков почти три десятка.

— А другие чем занимаются?

— Другие мотыльки?

— Ну да. В смысле... Мотыльки других корпораций?

— Вылазками. — Трилла пожала плечами. — Как и мы. Только со своими целями.

Так, ладно. Из Триллы информацию приходится клещами тянуть — семь потов сойдет, пока выясню все, что хотел. Сейчас меня интересует кое-что оторванное от темы мотыльков и корпораций:

— Я понял. Но вернемся к миндалю.

Трилла подняла на меня голову:

— А что миндаль?..

— Ну, мы говорили о запахе миндаля изначально. И ты привела меня сюда, сказав, что я сам все увижу.

— Ах, это... Ну да, ты же не в курсе. Превращение человека в рангона занимает от двух до трех недель. И настойчивый, преследующий везде и всюду запах миндаля — первый признак заражения.

Да ладно, быть того не может.

Да чушь же.

Неужто она хочет сказать, что через пару недель я превращусь... В это???

Да чушь же! Я же даже не припомню, чтобы меня кто-то чем-то заражал... Как бы это ни выглядело!

— А само заражение... Оно как происходит?

— Как угодно. — безразлично ответила Трилла. — Достаточно коснуться всего, что угодно, что имеет отношение к Тьме, и ты заражен.

— То есть, они... — я выразительно ткнул пальцем в потолок.

— Нет, они не заражены. — терпеливо ответила Трилла. — Здание еще не полностью превратилось, иначе рангон не смог бы так лихо крошить его, и пока что никого не заразило. А в бою с рангоном мотыльки были защищены Светом. Свет — единственная защита от любой Тьмы. Кроме сумерек, конечно, но это к делу не относится. Именнно поэтому таким, как мы, критически важно хорошо уметь управлять своим Светом — чтобы не терять его даже в самый критический момент. Дейдра на последней вылазке сплоховала, и... Ее заразили.

— Поэтому ее убили? — понимающе протянул я.

— Да, таковы правила. Кодекс, если угодно. Каждый из тех, кто выбирается за эсбэ, знает эти правила, главное из которых — если тебя заразили, ты должен умереть. Немедля.

Даже нет смысла спрашивать, есть ли лекарство от этого заражения. Его нет. Если бы было — думаю, им бы пользовались вместо того, чтобы сносить друг другу головы.

Но кое-что все рано остается непонятным.

— А я... Я вот помню, как пришел в себя в черном городе. Это же тоже проявление Тьмы, да?

— Конечно. Это же ноктус.

— Но я же тогда не умел пользоваться Светом! — я развел руками. — я научился этому буквально час назад! Что я там забыл?!

— Как это «не умел»? — даже немного удивилась Трилла. — Когда Дейдра нас с тобой знакомила, ты вполне неплохо владел своим Светом. По крайней мере, мог себя защитить, и упрашивал взять с собой, говорил, что со всем справишься и от тебя даже будет польза.

— А оружие?

— А что оружие? Оружия у тебя на тот момент еще не было, это да. Но мы и не предполагали ничего серьезного в тот раз — только посмотреть на тебя в деле.

— И что случилось? Неужто рангон?

— Соображаешь. Неожиданно напал рангон, мы с ним справились...

— Как?!

— В ноктусах рангоны слабее, чем в люктусах. Под нашим солнцем они почти непобедимы, потому что их подстегивает инстинкт самосохранения — они стремятся как можно быстрее скрыться в ноктусе, для них даже эсбэ не проблема. Но с того момента, как рангон скрывается во Тьме — он становится слабее в несколько раз. Все еще сильный и опасный, но уже не такой непобедимый.

— Понятно. — кивнул я, хотя объяснение было от силы на троечку. — А после этого что было?

— А после боя с рангоном, привлеченные звуком, на нас хлынули лоа. Мы разделили отряд, чтобы ннам не ударили в спину, и отправили половину назад, на расчистку пути отхода. И только тогда в суматохе обнаружили, что ты лежишь без сознания.

— То есть, я... заразился?

— Нет, дороги в ноктусах не заражают, это единственное, от чего там нельзя заразиться, именно поэтому мы всегда стараемся держаться середины дороги, а не жаться к зданиям. Это работает, поскольку дороги всегда залиты светом от луны, а ведь свет от луны это отраженный свет Солнца. — терпеливо ответила Трилла. — Заразиться ты мог только от касания лоа или рангона, но этого не было.

Или вы этого просто не заметили...

Да нет, чушь. Если Трилла говорит, что не было — значит, не было. В конце концов, она не выглядит, как человек, который говорит о том, о чем не знает!