Адам отбросил кочергу в сторону. Ему пришло в голову, что, прежде чем уйти из этого дома, следует найти какую-нибудь сумку и наполнить ее как можно большим количеством денег — нужно забрать все драгоценности, какие он сможет унести и, в частности, бриллиантовую диадему.

Еще несколько мгновений он рассматривал свою работу. Он никогда прежде не чувствовал себя настолько совершенным и настолько свободным. Ему стало любопытно, что готовила кухарка на кухне. Придя туда, он обнаружил, что она раскатывала тесто для сахарных пирожных. Он нашел горшочек кукурузы в сливках с кусочками ветчины, потратил несколько минут на поиски ложки — разумеется, из чистого серебра, — и немного подкрепился, потому что ничего не ел со вчерашнего вечера.

Он взял миску с собой в разгромленную гостиную и, доедая, вдруг уставился на перевернутый крест. Ему показалось правильным осуществить то, что пришло ему в голову — проявить уважение ко всем заинтересованным сторонам.

Он использовал ложку, чтобы нарисовать перевернутый крест на всех трупах, хотя при обилии крови и увечий сатанинский символ едва ли был заметен. Тем не менее, перевернутое распятие довольно красиво алело на застывшем лице леди Карлтон.

Потребовалось еще около получаса, чтобы завершить всю свою работу. Выйдя из дома с сумкой, полной сокровищ и веревкой, чтобы привязать сумку к седлу, Адам вдруг обнаружил, что его друг в капюшоне ждет его рядом с лошадью.

Дело сделано.

Он сказал это или подумал? Адам решил, что это неважно, потому что его слова были услышаны.

Да. Дело сделано, — был ответ.

Ты поможешь мне добраться до Лондона?

Ты и сам знаешь дорогу, — ответила фигура.

Адам завязал мешок и забрался в седло. Фигура в капюшоне просто стояла на месте, как безликий страж. Теперь она казалась совершенно плотной, и сквозь нее ничего нельзя было разглядеть.

— Как мне тебя называть? — спросил Адам вслух.

Ты уже знаешь.

Адам не стал отвечать вслух, но подумал:

Да, я знаю.

Что касается тебя, — кивнула фигура, ее голос звучал то по-мужски, то по-женски. — Если эта тварь называла себя викарием, то ты должен быть…

Кардиналом, — подумал Адам.

Он повернул лошадь прочь от особняка лорда и леди Карлтон. Когда он оглянулся мгновение спустя, Доминуса уже не было. Однако на самом деле он был повсюду.

В последующие годы Гэвин Флей обнаружил у себя изнуряющую болезнь, которая отнимала у него не только зрение, но и жизнь. Во время болезненных бредовых припадков он лепетал своему подопечному, что раскаивается во всем, хочет отказаться от своих связей и исповедаться духовнику в надежде, что это спасет его душу.

К несчастью, однажды холодным декабрьским утром Гэвин Флей неудачно упал со ступенек своего офиса на верхнем этаже и сломал шею. Вскоре после этого Адам Блэк узнал, что унаследовал дом, значительное состояние Флея, его кожевенный бизнес, опеку над собранием и почти рабское поклонение его участников.

В конце концов, — напомнил ему как-то Доминус, — шоу должно продолжаться.

Сон Мэтью больше напоминал катание из стороны в сторону на подушечке для иголок. Он проснулся совершенно разбитым и первым, на что он обратил внимание, было плетеное кресло, в котором накануне сидел давно погибший Тиранус Слотер. Поначалу его даже захлестнуло пугающее чувство, что кресло ненастоящее, и все вокруг него — лишь иллюзия, из которой нет выхода. Мэтью казалось, что он теряет почву под ногами.

С трудом взяв себя в руки, он сел на койке и потянулся вперед, дотронувшись рукой до темно-красной матерчатой подушки на кресле — слава Богу, достаточно реальной. Мэтью еще не плясал под дудку собственного сумасшествия, хотя и чувствовал, что недалеко ушел от остального оркестра. Вся эта история с исчезающими татуировками, церковью с корабельным колесом и тревожная потеря памяти Хадсона заводила его в тупик… а теперь еще и визит страшного монстра из прошлого!

Это однозначно было его собственное чудовище, рожденное из… чего?

Мэтью снова лег на койку и уставился в потолок, вспоминая события прошлой ночи. Он был убежден, что разум, лишенный любопытства, увядает. Именно поэтому он не переставал интересоваться деталями, даже если расспросы встречались враждебно. Мэтью подумал, что ночное видение было следствием любопытства, присущего его разуму, который пытался осмыслить то, чего не мог понять. Слотер был одним из самых хитрых и опасных злодеев, с которыми он когда-либо сталкивался. И именно в его образе агрессия разума Мэтью пробудилась и попыталась сделать его более обучаемым… опять же, чему?

Его мучили загадки. Например, стена из белого кирпича в церкви: имена и даты на кирпичах были важны, именно об этом говорил Слотер. И самым любопытным из этих имен было первое, которое имело английское происхождение: Остин. Октябрь 1663 года. Мэтью припомнил другие имена: Понца, Оливетта, Сандрино… они куда больше подходили жителям средиземноморского острова.

Остин? Это имя казалось неуместным.

Мэтью вдруг понял, что потирает пальцы правой руки. На его среднем и указательном пальцах что-то было… какой-то песок — слишком мелкий, чтобы его рассмотреть, но он раздражал. К чему он только что прикоснулся? К подушке с плетеного кресла. Может быть, на ней осталась призрачная пыль?

Мэтью снова сел прямо, решив, что нужно сначала позавтракать, прежде чем… что? Что он хотел сделать этим утром?

Ах, да! Он вспомнил. Расспросить Фрателло и короля Фавора о Колесе Фортуны в церкви. Предпочтительно даже задать вопросы именно королю, потому что теперь, после истории с исчезнувшей татуировкой, в присутствии Фрателло Мэтью чувствовал себя неловко. О каком там корабле говорил Хадсон? Он говорил, что это слово может что-то означать. Что же там было…

Руди. Кажется, это. Больше похоже на имя.

Хотя нет, подождите. Руби! Рубин.

Боже мой, — с тревогой подумал Мэтью. Его мозг — его самое большое достояние — ощущался теперь так, будто Колесо Фортуны сбросило его в грязь. Он встал с кровати и начал одеваться, чтобы выглядеть презентабельно за столом, хотя вряд ли это было необходимо. По правде говоря, его борода постоянно чесалась, и он чувствовал себя таким грязным, как никогда в жизни. Хадсон принял здесь ванну и побрился. Это ведь действительно было? Или это снова игра воображения Мэтью? Все это утро казалось затуманенным, и даже самый незначительный вопрос превращался в неразрешимую тайну.

Он должен был выбраться из этой комнаты. Стены будто надвигались на него.

Одевшись и выйдя в коридор к лестнице, Мэтью внезапно натолкнулся на открывшуюся дверь слева от себя. Одетый в черное Кардинал Блэк вышел из своей комнаты и едва не врезался в него.

— Осторожнее, — буркнул Мэтью с холодным презрением, однако остановился и подождал, пока Блэк пройдет вперед. Ему было некомфортно идти так близко к этому существу, особенно когда оно держалось позади. Мало ли, что могло взбрести ему в голову. А у Мэтью не было планов случайно падать с лестницы и ломать себе хребет.

— Что у вас на уме? — спросил Блэк. — Я имею в виду, что конкретно?

— Идите вперед. Я пойду сзади.

— Что? И по дороге вы столкнете меня со ступенек? Не думаете же вы, что я это допущу?

— Я просто не собираюсь идти впереди вас.

— Я полагаю, — пожал плечами Блэк, — что мы будем стоять здесь, пока мой хозяин не положит конец этому миру в огне и мучениях. Я очень надеюсь, что он начнет с вас.

— Надеюсь, это случится не раньше завтрака. И где сегодня Доминус? Все еще спит в своей адской дыре?