— Одного раза было бы достаточно, — сказал он.

Теперь Профессор рассмеялся по-настоящему — резким, отрывистым смехом и смеялся, пока не закашлялся. Затем он осушил свою чашку, чтобы промочить раздраженное горло.

— Я расскажу тебе, — сказал он, — почему я хочу вызвать демона. Разумеется, ты хочешь это знать.

— Я предполагаю, что вы хотите превратить каждого служителя закона в аиста и покорить целые страны с помощью дыхания. Разве не…

— СЛУШАЙ МЕНЯ! — Кулак Фэлла ударил по столу. Внезапная сила удара и голоса Фэлла заставили Мэтью подпрыгнуть на стуле. Чайник и чашка с грохотом упали на пол, английский напиток растекся по восточному ковру. Даже стопка книг, увенчанная каталогом демонов, казалось, дрогнула. Корабль накренился на правый борт, его корпус заскрипел, фонари закачались на крюках.

Дверь распахнулась. Доуз стоял на пороге, его сжатая челюсть показывала, что он готов к действию. В правой руке он держал кинжал, который вытащил из-под куртки.

— Я в порядке, — сказал Профессор более спокойно, хотя голос у него до сих пор был хриплым из-за недавнего крика. — Правда, — повторил он, когда Доуз не отреагировал на его слова. — Выйди, у нас здесь разговор.

— Да, сэр. Я буду снаружи. — Бросив мрачный взгляд на Мэтью, Доуз вышел и закрыл за собой дверь.

Корабельные доски заскрипели, снова показалось, что судно качнулось, накренившись на левый борт ровно настолько, чтобы Мэтью задался вопросом, не взбушевалось ли море. Может, пошел ливень? Затем «Тритон» выровнялся, и все успокоилось, если не считать фонарей, что продолжали раскачиваться на своих крюках.

— Причина… — сказал Фэлл и помедлил. — Я хочу, чтобы ты точно знал, почему я хочу это сделать, так что… когда Валериани будет найден… а потом и зеркало… я молюсь, чтобы ты понял.

Мэтью не ответил. «Я молюсь» — так сказал Профессор. Это звучало очень странно от человека, который хотел призвать демона, чтобы тот выполнил его приказ. Он почему-то не продолжал свою сбивчивую речь, и Мэтью показалось, что Фэлл ждет его разрешения. Нью-йоркский решатель проблем вовсе не хотел узнавать ответ на эту загадку, однако он сказал:

— Я слушаю.

— Я хочу, — сказал Профессор Фэлл, наконец нарушив молчание, — попрощаться с моим сыном.

Мэтью подумал, что мускусный запах специй затуманил ему разум. Или, может, непрекращающийся шум волн, набегающих на корпус корабля, притупил его слух?

— Простите? — переспросил он.

— Мой сын. Темплтон. Я рассказывал тебе эту историю. Я хочу попрощаться с ним, и зеркало вместе с… давай назовем это посредником — поможет мне сделать это.

Мэтью был слишком близок к тому, чтобы воскликнуть: «Вы что, с ума сошли?», но он титаническим усилием удержал язык за зубами.

— Я дам тебе минутку, — сказал Фэлл. — Похоже, в твоей голове что-то щелкнуло на мой счет. — Ему удалось натянуть слабую и затравленную улыбку. — В конце концов, ты ожидал, что я вызову демона, чтобы обеспечить себе богатство, территории влияния и большую продолжительность жизни, не так ли? Нет, ничего из этого мне не нужно. Только Темплтон. Мой Темпл. Столько времени с ним, сколько я смогу получить, ибо время в данном случае будет стоить для меня больше, чем все золото, которое было добыто или когда-либо будет добыто в мире.

Мэтью, возможно, не верил в призыв демонов из волшебных зеркал, но это последнее заявление Профессора — он знал — было правдой от первого до последнего слова.

Юный Темплтон Фэлл. Или просто Темпл. Мэтью вспомнил историю, которую услышал на острове Маятник. На мальчика напали, когда ему было двенадцать. Это сделала банда молодых хулиганов, которые преследовали его по дороге домой из школы и в конце концов забили до смерти.

Мэтью вспомнил еще кое-что из мучительного рассказа Фэлла об этом событии. У Темпла было предчувствие, что он скоро погибнет. Тем утром он просил Профессора прогуляться с ним в школу, но тот был слишком занят своими делами. У него было важное исследование в академии. Он сказал сыну, что тот уже большой мальчик и должен идти сам, потому что школа не очень далеко.

Убийство сына Профессора Фэлла привело к тому, что последний проник в преступный мир в поисках мести. Это произошло, когда недавний кроткий ученый нанял банду головорезов и приказал им убить шестерых мальчишек, совершивших это злодеяние. Они не прожили и месяца с момента убийства Темплтона.

А еще Мэтью вспомнил, что даже эти смерти не смогли залечить рану Профессора, как бы он того ни желал. На самом деле жажда мести только усилилась, и Фэлл приказал своей банде убить родителей мальчиков, а также их братьев и сестер.

Так родилось новое существо, которое порою трудно было назвать человеком. С трагического события Фэлл обзавелся репутацией и уважением среди членов своей банды. Его чаша в тот момент преисполнилась, по крайней мере, Мэтью так думал. Человек, который всю жизнь изучал прелести жизни морских обитателей, теперь бросил свою жену и все, что связывало его с прошлым. Он был заражен властью, затем деньгами, которые пришли вместе с этой властью и приумножили ее, и его преступная сеть разрасталась все дальше и дальше, пока не достигла поистине библейских масштабов.

Фэлл тогда, на острове Маятник, сказал, что его жажда знаний все росла и росла. Теперь она уже не распространялась на одни лишь книги, нет, ему хотелось знать, как управлять людьми и подавлять их и тем самым руководить собственной судьбой. Мэтью помнил, что он сказал ему: «Все, что вы видите — и все, чего вы не видите, — произошло из-за жестокого убийства моего сына на лондонской улице».

— Ты помнишь, — сказал Профессор, пока фонари медленно покачивались у него над головой, а море за бортом издавало то змеиное шипение, то барабанный грохот, — я рассказывал тебе… на острове Маятник, что послал моего Темпла… совсем одного, хотя он просил меня пойти вместе с ним.

— Да, — ответил Мэтью.

— Я не попрощался. Я сказал ему: «А теперь иди. Иди, потому что» … — Фэлл осекся, рот остался полуоткрытым, а в глазах застыла боль, превосходящая любую пытку, которую могли устроить ему обитатели проклятой книги.

— Потому что, — продолжил за него Мэтью, — он был уже большим мальчиком.

Рот Фэлла закрылся. Он медленно моргнул, поднес одну трясущуюся руку к своему изможденному лицу и уставился на нее так, будто она уже не принадлежала ему, а была дрожащим и трепещущим существом, выловленным из морских глубин его прошлой жизни.

— Я хочу… всего лишь увидеть его, — продолжил он едва слышным голосом. — Чтобы попрощаться, как следует. Сказать… что мне жаль. Как и подобает хорошему отцу. Он был хорошим, Мэтью. Тем, кто мог бы совершать великие дела. Ты понимаешь?

Мэтью потребовалось некоторое время, чтобы ответить, потому что он чувствовал, насколько важно сейчас тщательно подбирать слова.

— Я понимаю вашу потребность сделать это, да. Но… позвольте сказать кое-что. Почему вы считаете, что дух Темплтона может появиться благодаря существу из этой книги? Не полагаете же вы, что ваш сын скорее находится в руках демонов, нежели среди ангелов?

— Я пробовал связаться с ангелами, — сказал Фэлл с мученической улыбкой. Глаза над рваной раной его рта казались мертвыми. — Снова и снова я молился. Они не ответили. А все почему? Потому что моя работа здесь, на земле… недостойна их славы. Я не притворяюсь другим, Мэтью. О нет, я знаю, что выполняю работу тех существ, что собраны в этой книге. — Он слегка наклонился вперед, и в глубине его глаз заплясал опасный красный уголек, оставшийся от прежнего пламени. — Я доволен тем, что сделал. Я нашел утешение в богатстве и власти… в том, что мое имя наводит страх на всю страну. И, в частности, в том, сколько страданий я причинил Лондону, который смеялся и веселился, когда был убит мой сын, и даже не пошевелил пальцем, чтобы за него заступиться. — Он кивнул, придавая своим словам больше уверенности. Он был убежден в своей правоте, как сегодняшняя акула была уверена в том, что успешно нападет и украдет улов Хадсона. — Поэтому теперь гражданин адского государства должен вознаградить меня за то, что я сделал для расширения границ его влияния. Одна минута с моим сыном — вот, о чем я прошу. Неужели это слишком много, Мэтью?