Кажется, что лифт спускается целую вечность. Если бы я не смотрел на секундомер, я бы никогда не поверил, что прошло всего двенадцать секунд. Когда двери раздвигаются с мучительной медлительностью, мы с Себом протискиваемся внутрь. Я нажимаю на кнопку вестибюля.

Двери снова закрываются, и мы, пошатываясь, поднимаемся наверх. Мое сердце бьется три или четыре раза каждую проходящую секунду.

Как только лифт останавливается, мы с Себом протискиваемся в двери, торопливо пересекая темное, пустое пространство. Наши шаги отдаются эхом по полированному мрамору. По-прежнему гробовая тишина, но я знаю, что наше присутствие больше ни для кого не секрет.

Когда мы подходим к стеклянным дверям, я беру ближайшую медную стойку и запускаю ее в окно, как копье. Стекло разлетается вдребезги, осыпаясь вниз, как множество зазубренных сосулек. Теперь не имеет значения, сколько шума мы производим. Суть в том, чтобы как можно быстрее выбраться наружу.

Мы с Себом проходим через стекло и спешим на ступеньки, ведущие вниз на улицу.

Я смотрю на тротуар, где нас должна ждать Камилла.

Там никого нет. Ни машины, ни грузовика, ничего, кроме пустой улицы.

– Где она? – говорит Себ с ноткой паники в голосе.

– Она будет здесь, – говорю я ему.

Секунды тикают. Никто так и не появляется на дороге.

– Может, нам просто сбежать? – говорит Себ.

Мы уже на полпути вниз по лестнице. Мы могли бы просто убежать вниз по улице.

Но я сказал Камилле встретиться с нами прямо здесь.

В этот момент кто-то рявкает:

– НЕ ДВИГАТЬСЯ!

Я медленно поворачиваюсь и оглядываюсь через плечо.

Позади нас стоит охранник, его пистолет направлен на Себа и меня.

Не просто какой-нибудь охранник, а мой хороший приятель Майкл, который подвел нас к хранилищу пару недель назад.

Майкл не должен был работать сегодня вечером. Сегодня вечером охранники вообще не должны были работать.

Вопрос о том, почему Майкл здесь в 23:00, остается загадкой. Если бы мне пришлось угадывать, я бы предположил, что он делал что-то не совсем законное для Рэймонда на одном из верхних этажей. Однако меня это не волнует. Меня беспокоит только пистолет, направленный мне в лицо.

Мы с Себом носим бронежилеты. Я правда не хочу проверять их функциональность или прицел Майкла.

– Полегче, – говорю я низким и спокойным голосом.

– Не разговаривай и не двигайся, блядь, или я всажу тебе пулю между глаз, – рявкает Майкл.

– Что ты хочешь сделать? – Себ что-то шепчет мне, так тихо, что даже я едва слышу.

Я вижу, как его тело сжимается, как пружина. Он хочет попытаться напасть на Майкла, думая, что он просто какой-то наемный полицейский. Это плохая идея – я сомневаюсь, что Рэймонд Пейдж выбрал придурка в качестве главы своей службы безопасности. Этот парень, вероятно, какой-нибудь бывший морской котик или еще хуже.

Осторожно поворачиваясь всем телом, чтобы скрыть то, что я делаю, я засовываю руку в карман. Я собираюсь сомкнуть пальцы на рукоятке своего складного ножа. Если Себ сможет отвлечь этого чувака, у меня может быть шанс...

Моя рука ни за что не цепляется. У меня больше нет ножа – я отдал его Камилле.

Ну, дерьмо.

В этот момент я слышу вой сирен – далекий, но с каждой секундой становящийся все ближе.

Майкл усмехается.

– Теперь ты в жопе, – говорит он.

Затем я вижу что-то настолько странное, что это похоже на оптическую иллюзию. Тень за одной из мраморных колонн банка отделяется от стены, вырисовываясь позади Майкла. Одним быстрым движением он хватает охранника за запястье, выворачивая его пистолет вверх, и обхватывает горло Майкла своим массивным предплечьем.

Охранник нажимает на курок три раза подряд, но пули, не причинив вреда, взлетают в воздух. Тем временем мой старший брат Данте делает Майклу самый болезненный на вид захват, который я когда-либо видел. Данте душит его примерно за восемь секунд, пока Майкл не падает без сознания.

Данте бросает его на верхней ступеньке лестницы.

– Привет! – радостно приветствует его Себастьян.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

Данте пожимает своими огромными плечами.

– Я подумал, что тебе может понадобиться помощь.

– Мы все предусмотрели, – говорю я ему.

– Еще как, – фыркает он, переступая через дремлющее тело охранника.

Вой сирен становится все ближе. Сейчас самое время уходить.

У Данте должна быть машина где-то поблизости.

Но я не хочу уезжать без Камиллы...

– Пошли, – ворчит Данте.

– Секунду... – говорю я.

Белый полицейский фургон с визгом подъезжает к банку.

Себ и Данте собираются укрыться за колоннами.

– Подождите! – говорю я.

Камилла высовывает голову из окна со стороны водителя.

– Сюда, давайте! – кричит она.

Мы бросаемся вниз по лестнице.

Данте и Себ забираются в фургон. Я достаю из сумки последнее изобретение Мейсона. Я бросаю одну из гранат в северный конец улицы, а другую – в южный. Затем я запрыгиваю на пассажирское сиденье и кричу Камилле:

– Езжай на запад по Монро!

Полицейские машины подъезжают к Ла-Салль с обоих направлений. Я вижу, как они приближаются к нам с двух сторон.

Затем гранаты взрываются.

Не обычным способом – внутри нет заряда. Вместо этого гранаты выпускают две дымовые шашки огромных размеров. Они создают двойные столбы густого черного дыма диаметром двенадцать футов и высотой сто футов. Это перекрывает обзор в любом направлении с апокалиптическим размахом.

Камилла вдавливает педаль газа, проскакивая между столбами дыма. Она мчится по Монро-стрит, выводя нас из финансового района в сторону реки.

Она ведет машину быстро и агрессивно, управляя фургоном, как спортивной тачкой. Я не могу удержаться от улыбки, наблюдая за ней. Единственное, что мне не нравится, это порез на ее подбородке и уродливые отметины на шее. Не говоря уже о том, что ее рубашка выглядит так, словно ее срезали с ее тела.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Камилла одаривает меня быстрой улыбкой, прежде чем снова перевести взгляд на дорогу.

– Лучше не бывает, – говорит она.

Я чувствую, что тоже улыбаюсь, внутри меня растет пузырь восторга.

Мы сделали это. Мы, блядь, сделали это.

Я слышу сирены повсюду. Вероятно, двадцать полицейских машин направлялись к банку со всех сторон. Потребуется чудо, чтобы пройти через них всех и остаться незамеченным.

Камилла направляется к мосту, чтобы пересечь реку.

Вместо этого я говорю:

– Поверни здесь направо. А затем снова поверни направо.

– Но так мы вернемся назад…

– Доверься мне, – говорю я.

Камилла поворачивает руль вправо, затем снова поворачивает направо.

Теперь мы возвращаемся в Ла-Салль на Вашингтон-стрит. И действительно, две полицейские машины мчатся за нами по дороге с ревущими сиренами. Руки Камиллы застыли на руле, а лицо побледнело.

– Что мне делать? – спрашивает она.

– Просто продолжай ехать, – говорю я ей.

Полицейские машины проносятся мимо нас с обеих сторон, приближаясь к Вашингтон-стрит.

Камилла издает испуганный смешок.

– Они думают, что мы с ними, – говорю я ей. – Гораздо подозрительнее ехать в противоположном направлении.

Мы продолжаем ехать обратно к банку, позволяя другой патрульной машине проехать мимо нас. Как только мы убеждаемся, что основная часть полицейских машин проехала, мы поворачиваем налево и направляемся на север.

Звук сирен стихает. Себ и Данте начинают смеяться. Камилла присоединяется, ее голос выше, чем обычно, и немного пугливо.

– Мы сделали это, – говорит она так, словно до сих пор не может в это поверить.

– Ты взял то, что искал? – спрашивает меня Данте.

– Конечно, – говорю я ему.

Теперь Данте и Себ с любопытством смотрят на Камиллу.

– Спасибо, что подвезла, – говорит Данте своим рокочущим голосом.

Я вижу, как розовеют щеки Камиллы. Она еще официально не встречалась ни с кем из моей семьи, но она знает, кто мои братья, как и все в Старом городе.