— Подсобить попросил. За мзду. Не ожидал на болванов нарваться, против людей брал, — тихо сказал Распутин. — Виноват…

— Зачем вы тут, старец Григорий, — повторил Канцлер, присаживаясь у как мне показалось, умирающего чародея. — Отвечайте честно и по существу.

— Попал я, как белка в силок. Поймал меня вон тот, который сейчас Вятко баюкает. На страсть взял, силу пообещал. Надо было только сделать, как он просит. Я сделал. А он обманул.

— Что ты сделал?! — еще тише сказал Канцлер.

— Храбр… Я то думал, старый дурак… И кому поверил? Ох, Махаэль, притянул я в наш мир что-то, а что не знаю, — глухо забормотал Гриша. Это он ведь про меня? Вот же сдавала. Канцлер, вдруг, резко отбросил от себя башку с порталом. Далеко отбросил, подлец. Я прислушался, о чем они там шепчутся, но ничего больше расслышать не смог.

— Ну вот, на самом интересном месте! — заворчали с галерки. Я оглянулся. Тетки стояли поодаль, уже умытые, служанка с ведром и шваброй драила пол. Пацанов видно не было — насмотрелись, видать, на сегодня мультиков.

Я обернулся обратно. Из портала был виден один из тронов. Тот, который не был пустым.

— Это кто же такой? — восхищенно выдохнула Милена.

— Это Вятко и есть, — ответила Лизавета странным, тихим и хрипловатым голосом. — Вечный Князь.

Глава, в которой все должно было разрешиться, но вместо этого все еще только еще больше запутывается.

Вятко вполне мог бы стать фронтменом поп-группы, способной потеснить с пьедестала влажных девичьих фантазий всех южно-корейских айдолов. Но ему не повезло и он коротал жизнь в сырой пещере. Хотя, возможно, ему то как раз и повезло — он то мог воплощать в жизнь свои фантазии.

Кто-то уже давно заметил — можно не смотреть фильм, ничего не знать про сюжет, но если в главной роли лысый брутальный мужик — фильм понравится в основном парням. Если на постере андрогин тощенький и грустненький — к гадалке не ходи, это вампир. И фильм с ним зайдет, в основном, девушкам.

Так вот, Вятко был создан, чтобы девушки насквозь мокрили свои… подушки. Правильные черты, чувственные губы, большие и грустные, даже когда закрытые, глаза. Все это в сочетании с белыми волосами и очень бледной кожей — если Вятко одеть в платье, он сошел бы за красивенькую девочку с чуть грубоватым лицом.

Мне он, конечно, не понравился. Насчет хрупкости телосложения я, впрочем, погорячился. Запястья тонкие, как у фехтовальщика, но легкая рубаха не скрывала здоровенные, как моя нога, предплечья. А еще у него были противоестественно широкие плечи и грудь, как у ныряльщика. Дыхалка, наверно, ого-го.

В ногах у Вечного князя, прикованный толстыми железными кольцами к каменной плите, лежал омерзительный, полуразложившийся труп. Ну, как в ногах — белобрысый красавчик стоял на трупе босыми ногами. Кажется, его босые ступни даже слегка погрузили внутрь подгнившей тушки.

Насчет трупа я тоже слегка погорячился — бедолага, со свисающей лохмотьями кожей и обнажившимся кое-где костями, изредка дергался и хрипел.

Вятко казался спящим, что не мешало ему сидеть с ровной спиной, слегка склонив голову, как будто он смотрел на труп и с вытянутой рукой. В руке Вечного Князя был длинный, очень красивый, прямой меч. Меч был воткнут в сердце трупа.

Это заставляло нервничать — я бы в такой позе не то что уснуть, я бы просто долго сидеть не смог.

Тут я заметил, что тонкие изящные пальцы Вечного Князя, с очень давно не стриженными ногтями, непрерывно проворачивают клинок меча в теле прикованного. Ах, вот почему тот дергается.

— Какой он красивый, — выдохнула Милена.

Это она про Вятко, я надеюсь. Как по мне, так слишком уж женственный. К тому же на Вятко была надета идиотская корона. В ней угадывались какие-то индийские мотивы — гроздья жемчуга, крохотные зеркала по кругу, и два больших, с ладонь, зеркала спереди. В такой короне только стриптиз танцевать. Или на детских утренниках выступать. В роли Снегурочки. Справедливо, все же, будет отметить, что посередине лба в корону был вставлен красный, необработанный камень, размером с куриное яйцо, в котором красиво вспыхивали искры отраженного света. Его бы огранить, цены бы ему не было. Ладно, тут же нет недель высокой моды. Мне хорошо рассуждать, я всяких красивостей навидался. Тысячи артов с коронами, в том числе. И пара вариантов эльфийских корон бы Вятко подошли куда больше.

А еще, у Вятко были длинные, заплетенные в сложную прическу волосы. Если бы не меч, и рельефная мускулатура плеч и груди, вот реально на Снегурочку бы был похож. Косплей точно ы смог сделать. Косплей с сюрпризом. Да о чем я вообще думаю?

Это были мои личные ассоциации, вслух я ничего не сказал. Обсуждать чужую внешность вообще недостойно, а внешность такого существа и вовсе кощунство. К тому же, девкам вот нравится. А смысл ведь, в этом. Я вот, будь у меня выбор, предпочел бы выглядеть так, чтобы нравится девушкам, а не мужчинам.

В нашем поле зрения появляется Канцлер, он подхватывает голову с порталом и оборачивается.

— Надо вбить ему золотые гвозди в глазницы, — кряхтит Распутин. В этот момент его пытаются вытащить из под обломков голема Софья и Велимудр. Мне кажется, что я слышу хруст костей. Он охает от боли. Я морщусь, хочу крикнуть что-то тупое, типа "Будьте осторожнее". Сдерживаюсь. наверно он не стали бы рисковать своей жизнью в этом забеге, если бы планировал просто прикончить в конце коллегу. Просто Распутин и так весь изломанный, плюс-минус пара костей погоды не сделает. Наверное. После очередного рывка его удается вытащить, отчего Распутин теряет на секунду сознание. Канцлер подходит ближе.

— Храбр, Илья, примите старца Григория, — командует Канцлер. Хороший знак. Что бы там ему Гриша про меня не наговорил, окончательно доверия я у господина Махаэля не утратил.

Григорий открывает глаза, видит что его вот-вот накроет порталом и горячо шепчет, как в бреду

— Вы не понимаете, господин Махаэль! Вы видели, кому Вятко вонзил свой меч в сердце?

— Кащею, полагаю, — равнодушно отвечает Канцлер. — Это объясняет, почему Вятко так давно спит. Ему есть, чьими страданиями напиться.

— Великому Узнику? — удивленно переспрашивает Софья.

Все трое замирают, пристально разглядывая престол Вятко. Канцлер медленно, словно нехотя, тоже поворачивается.

И в этот момент трупешник поднимает голову и пырится на Вятко. То есть, не трупешник. Это ж Кащей. Как минимум дважды мировая знаменитость, хоть автограф проси. От Кащея отделяется какая-то белесая муть и втягивается в корону Вечного Князя. Прямо в зеркала. После чего тело на мече обвисает и перестает дергаться. Вятко, кажется, этого не замечает.

— Видите! Видите! — Григорию аж полегчало, он говорит громко, хоть и прерывисто. Ему явно больно, он корчит гримасы. Плюс седые волосы, запавшие тусклые глаза. Распутин сам на себя не похож, бедняга. Но голос у него становится тверже с каждой фразой. — Я был прав! Он сбежал! Кащей всегда сбегает! Всегда находит способ! Он научился отправлять свою дух через зеркала! Он лежал там, не видя ничего, кроме зеркал в короне Вятко! Ему потребовалась сотня лет, но он научился сбегать от боли, отправляя свой дух в зеркала!

— Зеркала? Он прячется в зеркалах? — говорит с беспокойством Велимудр. — У меня одно дома…

Я вспоминаю о зеркале в кабинете Велимудра. Я оборачиваюсь к галерке. Кабинет Велимудра отсюда не просматривается. Но меня понимают без слов. Мужичок перехватывает топор поудобнее и идет проверить. И почти сразу же доносится его предупреждающий крик. Крик резко обрывается влажным хрустом. Предупреждение запаздывает — тварь уже здесь. Он появляется в коридоре, ведущем в кабинет Велимудра и несется к нам. Вернее, к порталу, ведущему к нам. Дух Кащея, значит. Надеюсь пули его берут.

За ним с грохотом волочится зеркало — он смог вылезти только наполовину. Сейчас Кащей на вид сильно напоминает скелет с обрывками мышц. Для человеческого, правда, слишком длинные пальцы с когтями и зубы как иглы. Уж не знаю, чем он там за зеркало зацепился, что смог вылезти только наполовину, но и пары конечностей для него многовато — передвигается он стремительно. Второй мужичок замахивается было колуном и тут же отлетает в сторону, в веере кровавых брызг.