В плече вспыхивает резкая боль. Я настороженно ощупываю правую сторону груди. Вроде ничего не сломано, просто неудачно ударило прикладом. Приклад у этого мушкета, в жопу бы засунуть тому кто сделал. Хрень какая-то неудобная. Повезло еще, что отделался синяками и кожу защемило. Недовольно осматривая приклад мушкета, и понимаю что он сделан сделан так, чтобы можно было мушкет перехватить за ствол, и орудовать им как клевцом. Лучше бы штыки придумали, затейники. Вскакиваю, хватаю второй мушкет.

Неожиданно чувствую теплое тельце сзади, слегка оборачиваюсь и вижу Милену, подпирающую меня плечиком. Ути белая пусечка, сколько в тебе там весу, килограмм сорок хоть есть? Серьезно надеешься удержать меня от падения после отдачи? Я улыбаюсь и ничего не говорю. Человек старается, помочь хочет. Это даже трогательно. Вскидываю мушкет, в этот раз со всей серьезностью — наклоняюсь вперед, широко расставляю ноги, прямо как дядьки учили. Мушкет тяжёлый и перевешивает, сошки нет, опереть не на что, напрягаю мускулы рук изо всех сил. У меня пара секунд, чтобы прицелиться и выстрелить точно.

Драка, в отличии от поединка высокомотивированных и хорошо подготовленных спортсменов моего мира, всегда рваная, быстрые, короткие обмены ударами чередуются с долгими паузами. Обычно. С болванами не так — каменные гиганты перли напролом, размахивая своими длинными конечностями с бронзовыми клешнями. В своей отчужденности и ровным ритмом, они напомнили мне машины. Механизмы на конвейере, виденные мной в документальных фильмах. Хотя, почему напоминали? По сути, големы и были механизмами. Механизмами по раздаче звездюлей.

Велимудр уворачивался от ударов голема. Ждал замаха, а потом резко перетекал этой груде за спину. Видать успел опять капнуть себе на сапоги волшебной ускорялки. Двигался старый волшебник быстро и с небрежностью — все время бквально на ладонь уходя от удара. А потом, пока болван растерянно осматривался, медленно разворачивался, заносил единственную клешню для нового удара — старый волшебник даже не смотрел на огромную каменную тушу. Велимудр буквально засовывал нос в свою сумку и лихорадочно в ней рылся. Эта небрежность и наплевательское отношение к собственной безопасности выдавало в Велимудре человека очень опытного, привычного к переделкам, легко читающего противника и привыкшего к опасности. Или безумца. Впрочем, если верить Илью, безумие с магией всегда рядом.

Канцлер следовал схожей тактике. Он просто уворачивался от ударов. Не могу сказать, что прямо как мастер кунг-фу от ударов мечом в фильмах — болван явно помедленнее бил, чем актеры в фильмах — но выглядело очень похоже. Болван тупил, вместо того, чтобы сломать ритм, или сменить дистанцию, он просто бил и бил, одними и теми же ударами. Очень предсказуемо. Со стороны уворачиваться от таких ударов кажется легко, но я понимал, что нужна недюжинная выдержка. Канцлер еще и не забывал держать бошку так, чтобы нам с Ильей было удобно. Над болваном висела карусель из корабликов. Они ярко вспыхивали, испускали лучи, бьющие в голема, отчего тут же тускнели. Потом медленно наливались светом, и свнова стреляли. Я готов поставить кувшин сбитня против кружки воды из лужи — эти штуки били лазерами. Мне даже показалось, что я вижу багровые отблески раскаленного камня на сколах.

Все это вместе напоминало ночной клуб, с авангардным световым оформлением. Мельтешение теней, вспышки "лазеров" и танцы волшебников — вечеринка точно вышла запоминающейся. Не хватало только тяжелой музыки. С этим я как раз могу помочь.

Я выстрелил в морду болвана, практически в упор. Грубо обозначенный несколькими линиями, каменный глаз взорвался. Мушкетная пуля выбила солидный кусок камня из уродливой башки. Точно, камень слабо светился красным — как говорится, клиента разогрели. Болван перестал пытаться достать Канцлера и отступил на шаг, словно потрясенный. Тут ему добавил Илья. Хорошо стреляет, Муромский. оставляет в граните, или из чего там сделан болван, выбоины размером с детский кулачок. Убойная сила у этих мушкетов очень солидная. Скорость пули может и не очень большая, по моим меркам, но зато по моим же ощущениям, сама пуля весит не меньше тридцати грамм. Илья попал во второй глаз голема и тот замер, будто поник, растерянно поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.

— Теперь второго! — скомандовал нам Канцлер. Мы с Ильей молча заработали шомполами.

Велимудр периодически метал в своего противника колбочки. От одной тот слегка заиндевел, от другой по нему побежало веселенькое зеленое пламя, которое тут же погасло. Похоже, ничего камнедробильного у Велимудра с собой не было.

— Веля, в сторону! — взвизгнула Софья. Несмотря на подобную фамильярность, ерепениться Велимудр не стал, резко отпрыгнув в сторону. Грохнул выстрел. Пушечный. Я понял, что не слышу ничего, кроме звона в ушах. Оказывается, до этого тут было довольно шумно. Канцлер, вместе с порталом обернулся. Софья стояла рядом с нарисованной на полу пушкой. А густой пороховой дым, буквально затянувший помещение, был настоящий. Канцлер повернулся к голему. Ядро попало тому в ногу, и снесло её полностью. Каменный болван неуклюже ворочался, делая попытки встать на ноги. Получалось у него очень плохо. Голем просто приподнимался на единственной руке, пытался подставить под себя отсутствующую ногу, и падал. Выглядел он при этом, реально как робот, со сбоем в программе. Он не то, чтобы тупой, он на алгоритмах…

Канцлер выхватил из воздуха двуручный молот, подскочил к ворочающемуся болвану, и с широкого замаха опустил боек молота ему на голову. Камень брызнул осколками. Подключились кораблики. Голем не обращал внимание на то, что его долбят по башке, не пытаясь отогнать врага сохранившейся рукой, или хотя бы прикрыться. Не могу сказать, что Канцлер расколол камень, изображающий болвану башку, всего за несколько ударов. Нет, нашему декану военных наук пришлось попотеть. Но он справился. Боевой молот на длинной рукоятке не выглядел особо массивным — если бы не хищный клюв одной стороны и шип сверху, размерами он был бы как обычный бытовой молоток. Тем удивительнее была просто таки камнедробительная мощь ударов. Я пристально всматривался в оружие Канцлера, но следов магии не заметил.

Болван, оставшись без башки, мгновенно осыпался грудой камней. Второй, ослепленный мной и Ильей голем, так и стоял, не пытаясь придавить кого ни будь на ощупь. Но его все равно обошли очень осторожно.

— Старец Григорий, отзовитесь, — позвал Канцлер, не пряча молот. И нервно дернулся в сторону, когда на его голос повернулся слепой болван. Впрочем, кроме этого, каменный конструкт больше ничего не предпринял. Понятно теперь, почему болван — имя нарицательное.

Гриша не отзывался. Но нарисованная собачка уже его нашла и сейчас легонько потявкивала рядом. Я посмотрел через плечо Канцлеру, когда он подошел к первому человеку, которого я затащил в постель в этом мире, и даже вздрогнул от неприятного зрелища. Милена за моей спиной тихо охнула. Да, тут было от чего заохать.

Старец Григорий был наполовину завален каменным телом голема. И это была лучшая новость. Верхняя часть тела Распутина была буквально измочалена, вся перемазана в крови, одежда изорвана. Сам он был очень бледный, да еще и седой. Кожа на лице обтягивала череп, как у узника концлагеря. Вот тут как нельзя кстати поговорка — в гробу и то лучше выглядят.

Старец Григорий слабо трепыхался и силился что-то сказать.

— Еды, воды — распорядился Канцлер, спрятал молот и требовательно протянул руку в портал. Мы с Миленой лихорадочно сунули ему в руку чудом уцелевшую чашку с чаем и повесили надкусанный калач прямо на неё. Канцлер сунул Распутину калач в рот, одновременно ловко вывернув из его руки кинжал. Распутин дернулся вслед, но Канцлер строго сказал.

— Нет. Вы так себя убьете. Восстановите силы, поешьте, поспите, а потом я вам его верну.

Распутин в два укуса проглотил калач, буквально вылизал чашку и слабым голосом попросил:

— Еще…

— Конечно, — кивнул Канцлер, — Но сначала объяснитесь. Что вы тут делаете, и почему тут половина охраны Лицея?