— Что случилось?! — испуганно крикнул выскочивший из темноты на своем жеребце дед Дарён.

Мы наскоро объяснили. Вернее, объяснил Илья. После чего в ворота бани начали ломиться уже толпой. Я огляделся вокруг и не обнаружил своего навигатора. Какой умный человек, все быстро понял и свалил.

— Подожди, — сказал я. Потом крикнул, — Илья!

— Да?! — рявкнул он, оборачиваясь.

— Бани тут не причем. Они ведь точно за тобой пришли. А про меня не знали. Наверное, подкупили девку или уборщицу, чтобы она сообщила, когда именно ты сюда придешь. И ждали тут неподалеку. Ты лучше скажи, кто же тебе так эти бани расхваливал?

— Да все… — задумался Илья. — Подожди, а ведь и душегубы, что-то там про привет от дяди говорили!

— Не там врагов ищешь, — подытожил я.

Мы сели на коней и бросились в Лицей. Не дожидаясь городских стрельцов. А ведь, судя по шуму, который мы устроили, они должны вот-вот появиться. Тут город в пять кварталов. Ну десять, если они на другом конце. Все равно, явно не торопятся.

Уже у самого Лицея я наконец-то познакомился с двоюродным братом Ильи. Его свита вдруг выстроилась, словно в боевой порядок. Пешие взяли в руки топоры и встали на санях. Конные сгрудились вокруг меня и Ильи, но так, что мы словно оказались на острие клина.

— Это старший, Родослав. Помнишь, я о нем рассказывал? — успел шепнуть Илья. И тут Родослав, отделившись от своей свиты, поскакал прямо к нам. Не обращая внимания на угрюмые лица всадников, да и наши с Ильей, он подъехал поближе и хлопнув Илью по плечу, крикнул:

— Привет, братишка!

— И тебе не хворать, — буркнул Илья.

— Ну что, добрался-то до баньки, о которой я говорил? Попарился, или так грязный и ходишь? — хохотнул Родослав. Он был явно на последнем курсе, на вид лет двадцать с небольшим. Немного грузный. Маловато тренируется. Лицом похож на Илью, но если у того лицо былинного богатыря, с ясным открытым взором голубых глаз, то этот смотрит как пытливо, как будто ждет, что обманут.

— Добрались, — угрюмо ответил Илья.

— Попарились, — многозначительно протянул Родослав.

— Попарились, — все так же хмуро ответил Илья.

— А что так рано назад едете? — как мне показалось, искренне, удивился Родослав. — Я раньше утра оттуда и не возвращаюсь! Эх, дело молодое, научитесь еще!

И он, мерзко хихикая, ускакал прочь.

— Думаешь, он? — спросил Илья, почему-то меня.

— Если да, то он отличный актер, — для точного ответа мне данных мало. — Но на самом деле, Илья, тебе больше никому верить нельзя.

— Даже тебе? — хохотнул Илья.

— Мне можно, я человек случайный, ты сам меня приблизил. И завишу от тебя во многом, — рассудительно ответил я. — Плюс, уже дважды в деле себя показал, а последний раз так и вовсе тебе жизнь спас.

— С чего бы это?! — возмутился Илья. — Я сам своих уложил пока ты там…

— Они не рассчитывали на двоих. Все бы у них получилось, если бы ты был один! — не дал я ему закончить мысль. — Мне и надо было только половину на себя отвлечь.

— Да я бы и шестерых положил! — вот ведь врёт. По краюшку он прошелся, едва со смертью разминулся. У него было несколько порезов, хотя он виду не показывал. А у меня только царапины от зубов в паху. Мда, трудно будет их объяснить, случись что с Миленой и Лизой опять.

— Ага, хером бы забил! — начал злиться я.

— Ну, это ты у нас так любишь! — не остался в долгу Илья.

— Вы не ссорьтесь, — ласково сказал дед Дарён, втираясь на своей лошади между нами. И вдруг рявкнул. — Вы подеритесь! Мало вам убивцев по вашу душу, так вы еще сами друг друга порубайте!

— Я последнее слово скажу и все, — я заставил себя говорить спокойно. — Недооценивать врага, первый шаг на пути к поражению.

На это Илья фыркнул, но не стал ничего говорить. А дед Дарён кивнул и посмотрел на меня с уважением. А потом цокнул, ударил своего жеребца пятками, погоняя вперед, буркнув нам:

— По сторонам смотрите, стрел да пуль берегитесь!

Мы проделали оставшийся путь до Лицея в настороженном молчании.

Глава в которой главного героя обзывают девкой, а он широко раздвигает ноги. А потом, совсем по-женски, проявляет неуместное сочувствие.

Заговор. Смешное слово из старинной литературы, не вызывающий ничего, кроме ассоциаций с пыльной древностью и скучными историческими декорациями. Для того, чтобы человек прочувствовал это слово, он должен понимать его кожей. Чувствовать. Видеть. Я отчасти понимал Илью. Однажды, в детстве, я играл в онлайн игру, в которой игровые механики предусматривали смену главы в игровом клане. Для этого ряд игроков на ключевых постах должен был организовать общее голосование, на котором большинство членов клана должны были проголосовать за смену главы. Я был главой. И в какой-то момент я вдруг почувствовал, что внутри клана зреет заговор. Это были яркие эмоции. Вспышки подозрения вызывали все и всем — и старые соратники и новые члены. И если игрок слишком быстро отвечал на мои сообщения (втирается в доверие) и если долго молчал (игнорирует). Ничего похожего я в своей жизни никогда не испытывал. Не было поводов. В армии я был встроен в очень жесткую и прозрачную систему принятия решений и руководства. После получения гражданства оказался внутри полуанархичной, распределенной и скрытной гражданской сети, где пять признанных специалистов могли влиять на решения по целым отраслям, состоя в специальном комитете, а один ничем не примечательный старикан, получивший гражданство за сумму заслуг, вроде спасения утопающего и защиты докторской, мог оказаться единственным гражданином в глухом городке. И это давало ему возможность менять управляющих чиновников. Впрочем, система нашего общества выстраивалось именно с тем замыслом, чтобы максимально вывести из под давления людей с правом голоса. Но сейчас не об этом.

Я очень отдаленно представлял себе состояние, в котором находится Илья. И, хотя он держался молодцом и уже к вечеру к нему вернулся его обычный жизнерадостный настрой, я старался его поддержать. Вернее, отвлечь от темных мыслей.

Заговор, реальный, не мнимый, это постоянное ощущений опасности за углом, подозрение к каждому, мнимые и действительные перешептывания за спиной. Это выматывает, как болезнь. Пьет силы и душу. Поэтому я рассказал Илье про Музеум. Подробности того, что происходило между мной и девушками я хотел опустить, сосредоточившись на появлении Ибн Хальдуна. Но обострившаяся подозрительность Ильи не дала мне это сделать — он заметил, что я что-то не договариваю. Пришлось признаться, что мы целовались. С Миленой. Мне неожиданно стало жутко стыдно. Видимо, естественная реакция. Я вытребовал с Ильи твердое обещание унести эту тайну с собой в могилу. И продолжил свой рассказ.

Мне казалось, что Илья смертельно обидится из-за того, что мы не взяли его с собой в это увлекательное путешествие. Но нет. Он неожиданно серьезно слушал меня, периодически неодобрительно качая головой. В конце моего рассказа Илья неожиданно сказал.

— Знаешь что, Храбр? Ты везучий. Очень везучий. Согласен, не было бы тебя со мной в бане, убили бы меня. Вот что, держись рядом со мной. Тебе везет, а я зато, думать умею.

— Да я тоже умею, — ответил я, не совсем понимая, к чему он ведёт.

— Нет, — спокойно сказал Илья. Мы беседовали за утренней тренировкой. Я как раз заканчивал свою тысячу ударов. Технически это была связка — два быстрых удара в голову манекена и третий в ногу. Хоть я и не замечал, но долгий перерыв давал о себе знать — раньше я выполнял это упражнение минут за двадцать, без перерыва. Сейчас приходилось отдыхать раза три и времени занимало около часа. Илья во время моих коротких перерывов подпрыгивал на месте, высоко поднимая колени. Я пока не мог выдержать такие нагрузки, хотя в обязательном спарринге после тренировок, я почти всегда его уделывал по очкам. Впрочем, если бы на нас были доспехи, как в реальном бою, ситуация могла бы кардинально измениться — было видно, что Илья привык полагаться на броню. В тренировочном зале были комплекты доспехов для тренировок, нарочно тяжелые и неудобные. Это бы Илью не остановило, оказалось что тупо они все слишком маленькие для него. Я то привык к Илье, и даже стал забывать, насколько же он большой. Поэтому мы пока отрабатывали бездоспешный бой на саблях. Это тоже могло пригодиться — так, например, по обычаю проходили судебные поединки.