Дух, но не бесплотный. Значит точно можно пристрелить. Я хватаю мушкет. Был бы экзорцист, схватил бы экзорциста. Хотя нет, все равно бы схватил мушкет. Меня посещает идея прочесть молитву, но я не знаю ни одной. А по латыни только поговорку про то, что человек человеку волк. Хорошая поговорка, но сейчас будет не к месту.

Зазеркальный призрак парой быстрых ударов расчищает себе путь и выпрыгивает из дома Велимудра в нашу комнату, оставляя после себя изрубленных и умирающих людей. Я едва успеваю понять, что происходит, а он уже, перебирая лапами со скоростью Джеки Чана на стероидах, несется вперед, прямо на меня. Я вскидываю мушкет и стреляю. Успеваю выстрелить, если точнее. И умудряюсь попасть прямо в грудь Кащея, сбивая чудище прямо в прыжке. Рядом грохает второй выстрел — Илья тоже сориентировался.

От зеркального монстра отлетает одна лапа, он падает сначало на стол, потом скатывается на пол. Но лапа тут же начинает отрастать. Стремительно. Как в тупых фантастических фильмах, где ни грамма правдоподобия. Хотя, если это дух… Уцелевшей конечностью Кащей упирается в зеркало и вылазит из него, как сантехник из канализационного люка.

Я хватаюсь за саблю, что принес Драко, выдергиваю её из ножен…

Вернее, пытаюсь. Я слишком опытный пользователей и знаю этот баг. За оружием не ухаживали, сталь заржавела, ножны прикипели к клинку и теперь его вытащить не проще, чем лошадь из полыньи. Но выбора у меня нет и я продолжаю пытаться. Тем временем тварина встает на ноги. Кащей продолжает обрастать плотью — оказывается, он не скелет, а просто не до конца собрался. Я вижу, как на его белых буркалах формируются веки. И понимаю, что он смотрит на меня. Взмах лапы — и с его дороги, в сторону, отлетает стол, одновременно распадаясь на части.

— Теперь ты мой! — хрипит Кащей. Отрастил себе глотку и сразу пошлости болтать. Извращуга потустороняя.

— Может, поговорим? — я пытаюсь отступить но упираюсь задницей в верстак. У меня нет шансов — не убежать, не увернуться, и даже защититься нечем. Надо потянуть время — краем глаза я вижу как Илья отступив, лихорадочно заряжает мушкет.

Драко плеснул в чудовище воду. Милена вытащила ножи и заходит сзади. Лизавета побледнела так, что её веснушки на лице смотрятся кровавыми родинками. Но я вижу, что она готовится к прыжку.

И в этот момент, забытый всеми Сергей встает со стула. Он так и сидел там все это время. Кащей, не глядя бьет его уже отросшей лапой. И та исчезает в яркой вспышке. И отрастать не торопится. Все, кроме Сергея, растерянно смотрят на дымящуюся культю. Даже Кащей.

— Теперь ты мой! — хрипит Сергей, вытягивает руки, как зомби и неуклюже бросается навстречу Кащею. Тот недоуменно смотрит на него, взмахивает второй лапой. Та так же бесславно исчезает в вспышке белого пламени. На лице чудовища уже достаточно кожи и мимических мышц, чтобы понять — оно выражает крайнее удивление.

Мимо меня проносятся три размытые тени — это наши деканы и Канцлер, наши супергерои, наша надежда и спасение. Кажется, Канцлер в прыжке даже вытягивает вперед кулак. Вот сейчас бы сфоткать. Пафосно бы получилось. Гриша только все портит — его видать просто швырнули в портал первым, и сейчас Распутин валяется на верстаке, безвольно свесив голову с некрасиво раскрытым ртом.

И в этот момент Сергей, наконец, добирается до Кащея и обнимает его. И некоторое время ничего не происходит. Если не считать того, что меня передергивает от отвращения. А потом Кащея охватывает пламя и он взрывается, истаивая в белом огне. Взрыв бьет меня в грудь, переворачивает через верстак и Григория, и я вылетаю в портал. Прямо в тронный зал Вятко.

Я мгновенно вскакиваю на ноги и понимаю, что я тут один. Если не считать Вятко. Я стою рядом с копьем, воткнутым в расщелину каменной плитки пола. На копье череп с остатками шевелюры и бороды. Перед головой на копье — портал. С этой стороны он выглядит крайне неприятно — никаких тебе простых и приятных дверей, как делает Канцлер. Это клякса, вызывающее пространственное недоумение, как лента мебиуса — одновременно она и большая, и маленькая. Я вижу сквозь неё комнату из которой меня вышвырнуло. Посередине стоит дымящийся Сергей, все остальные валяются на полу. Кащея не вижу. Я резко оборачиваюсь к престолу Вятко, в очередной раз — уже, наверное десятый — дергая саблю из ножен. Сабля сламывается. Часть остается в ножнах, а у меня в руке оказывается рукоять из которой торчит обломок клинка длинной примерно в две ладони.

Я вижу, как труп перед троном Вятко обмякает и начинает стремительно разлагаться. Жуткая вонь бьет мне в ноздри — как будто засунул голову в пакет с испорченным мясом. Это не от Кащея — это тут атмосфера такая, полсотни трупов стражников Лицея вокруг лежат уже около суток.

В этот момент я замечаю, что рука Вятко начинает двигаться энергичней. Он совершает движения мечом, похожие на то, как если бы он переключал скорости в механической коробке передач. Клинок не встречает сопротивления в опадающем гнилой трухой грудной клетке. Вятко недовольно морщится и открывает глаза.

Я смотрю на него и в моей голове снова проносятся те же мысли. Те, которые про то, насколько же у него нелепая корона и что он слишком женственный.

Вятко открыл глаза, посмотрел на труп перед собой. С оттенком удовлетворения, я боялся что он разозлится, но нет. Потом Вечный Князь поднял зеленые глаза на меня. Взгляд у него был такой неприятный и опасный, что никакая миловидность не могла его смягчить. И вызывал этот взгляд ужас. И даже моя отрешенность не спасала. Я никогда не чувствовал такого ужаса. А ужаса я повидал разного. В своем миром я испытал испуг, как холодной водой окатывающий хребет, когда близкий прилет рядом, ты падаешь мордой в землю и ждешь, что следующий снаряд упадет в тебя. Тяжело было пережить и мутный, тянущий жилы страх, когда скоро надо идти в атаку. Уже в этом мире мне довелось попробовать на вкус яркий, жгучий как ожог крапивы страх, когда по льду прямо на тебя летит кровавик.

Но то, что я чувствовал сейчас, было еще ужасней. Это было настолько сильное ощущение, что мне хотелось орать, мне как будто кости железными ножами скребли. Я застыл, даже и не пытаясь пошевелиться, только чувствуя, как у меня немеют мышцы лица в гримасе ужаса и топорщатся волоски по всему телу.

Единственное, что меня утешает, так это то, что все остальные похоже испытывали тоже самое, даже находясь за порталом. Иначе бы пришли мне на помощь. А так, просто стояли парализованные ужасом. Вечный Князь изящно вскинул свободную руку к своей голове, стянул с головы корону. Посмотрел на неё. Скривился недовольно. И швырнул свою корону в меня. Не как питчер мяч в бейсболе, из-за уха, а небрежным движением кистью. И эта, даже на вид тяжёлая, конструкция полетела в меня, как бейсбольный мяч. Быстро, по пологой траектории. Корона с хрустом врезалась мне в грудь, но не упала — я машинально поймал её обеими руками, как баскетбольный мяч.

Ненавижу, блядь, командные виды спорта. Вот, прямо сейчас, это понял. У меня воздух из груди выбило. И реальная боль в груди заглушила ужас. Силясь вдохнуть, я беззвучно ругался. Тишина становится по-настоящему гнетущей, когда в ней нет твоего дыхания. Хуже только когда она нарушается твоими криками.

По-настоящему гнетущая тишина нарушилась мелодичным, музыкальным голосом Вятко:

— Раз эта так корона плоха… Найди и принеси мне другую. Корону, достойную меня. А это тебе подарок, чтобы было легче подобрать, — он небрежно взмахнул рукой в мою сторону и я ощутил жгучую боль. Как будто мне в лицо воткнули тысячи иголок.

Я закрыл лицо руками, едва не уронив глухо звякнувшую жемчужными подвесками корону. Но боль была такой сильной, что я упал на колени.

— Пшёл вон! — услышал я голос Вятко. Через силу глянул на него, но успел увидеть только, как портал схлопывается. Я оглядывась и с невероятным облегчением понимаю, что я в Лицее. При этом копье с отрубленной башкой оказалась воткнута прямо в доски кабинет Григория.