— Неужели тебе мало? — бурчу я, глядя на эту акулью улыбку, которая приросла к его лицу.

— С тобой, детка, мне всегда мало, — и награждает озадаченную меня таким поцелуем, что начинает кружиться голова.

Оторвавшись от его губ, чувствую себя немного дезориентированной. Сердце колотится как сумасшедшее, дыхание перехватывает, а в глазах пляшут какие-то разноцветные звездочки. Цепляюсь взглядом за поднос, который мы каким-то чудом не опрокинули, тянусь к кружке и пытаюсь потушить тот пожар внутри, что снова начал разгораться.

— Сырники попробуй, они вкусные, — глухо говорит Дэн, делая глоток своего чая. Судя по тому, как он шумно дышит, он тоже пытается взять себя в руки. — Заготовки делает Анна, моя домработница. Она приходит пару раз в неделю на уборку, и заодно заполняет мне холодильник. А я потом готовлю, по мере надобности.

— И правда очень вкусно, — сырники действительно чудесные, у меня они так не получаются, сколько ни раскорячиваюсь. — Эх, вот взять бы рецепт. — Значит, ты готовишь домашние заморозки?

— Когда как. Иногда ем в кафе или ресторанчике неподалеку, иногда обедаю с отцом или друзьями.

Мне становится любопытно, и я решаюсь расспросить Дэна о его семье, тем более сна пока ни в одном глазу. Надо же мне хоть немного узнать человека с которым…. переспала, причем не один раз. Даже если это наша последняя встреча, я все же хочу знать.

— А твоя семья, она где живет? — спрашиваю, закусив губу. Надеюсь все же получить ответ, хотя в случае отказа настаивать не буду.

— У отца особняк в квартале «Белмонд». Я съехал сюда, как только поступил на учебу, захотелось самостоятельности. Отец одобрил мое решение, только просил не устраивать пьяные гулянки в апартаментах, — ухмыляется. — Чего я и не делал, собственно. Чтоб ты знала, я и женщин сюда никогда не водил, ты первая моя гостья, — косится на меня, а я смущенно опускаю глаза. Почему-то от этих слов становится очень приятно. — Мама умерла когда мне было десять, погибла в аварии из-за пьяного урода, — вздыхает, — и ее лицо в основном я помню только по фотографиям. Она к тому же была беременна сестренкой. Как раз ехала домой из клиники после планового осмотра. Водитель, который ее вез, тоже погиб. Для нас с отцом это стало страшным ударом. Вот и отались мы с ним вдвоем.

Дэн закрывает глаза, стискивает зубы, как от боли, кулаки в бессильной ярости сжимаются на коленях. Его боль отдается эхом во мне, боль от смерти собственной мамы еще слишком остра. Осторожно накрываю его кулаки ладонями и слегка сжимаю. Сама же прикрываю глаза и молча глотаю слезы. Иногда молчаливая поддержка гораздо лучше бессмысленных соболезнований. Я это знаю по своему опыту. От чужих рассуждений на тему как жить дальше и как надо быть сильной становится только хуже.

— Тише, милая, тише. Нашел на кого вываливать эту историю, — теперь уже Дэн обнимает меня, пытаясь успокоить. Только прижавшись к твердому плечу, понимаю, что я дрожу как осиновый лист. — А с твоими родными что случилось? — решается осторожно спросить, видя что перестала трястись.

— Папы я никогда не знала, мама растила меня одна, — вздыхаю, — а в прошлом году ее не стало. Долго болела, — утыкаюсь в шею, втягивая знакомый аромат. — Так что теперь я справляюсь одна.

— Моя бедная девочка, все у тебя будет хорошо, не плачь, — бережно целует в губы, затем предлагает еще сырник. — Давай доедай и пойдем спать. Хватит на сегодня потрясений.

Тут я как раз начинаю ощущать, как с новой силой накатывает усталость.

Отдав Дэну поднос, свернулась клубочком под одеялом и уже начала задремывать, как меня выпростали из-под одеяла, взяли на руки и куда-то понесли.

— Хочу, чтобы ты спала в моей комнате, — отвечает он на мой незаданный вопрос и через пару секунд опускает на другую кровать. Стягивает футболку, укутывает меня простыней, но я уже на это не реагирую, лишь смотрю как Дэн раздевается и ложится рядом, притягивая меня к себе.

— Сегодня был трудный день, да, Элли? — шепчет на ухо, а я устраиваю руку у него на груди, веду подушечками пальцев вниз, наслаждаясь бархатистостью кожи и твердостью мускулов под ней. Идеальное тело..

— Да уж, — бормочу сонно, — я получила целый спектр незабываемых ощущений, — зеваю и трусь носом о крепкую грудь.

— А сколько еще незабываемого я тебе покажу, — рука нежно сжимает полушарие груди, как бы давая обещание, — но если ты не перестанешь меня дразнить, то знакомить с новыми гранями удовольствия я тебя буду прямо сейчас. Спи давай.

Целует в висок и почти сразу я проваливаюсь в сон.

Проснулся я от настойчивых требований организма сходить в туалет и отлить. Кое-как встав с кровати, доплелся до ванной комнаты и облегчился. В голове было пусто как в хэллоуинской тыкве. И только когда встал под холодный душ, мозги начали прочищаться. Лавиной обрушились смутные образы, воспоминания и отголоски испытанных эмоций.

Огромные серые глаза, восхитительные в своей невинности, шелковые пряди волос и нежный атлас кожи под моими руками, крики, стоны и весьма интригующие позы. Я даже замер на пару минут, не понимая, было ли это все на самом деле или это плод моей больной фантазии и вконец изголодавшегося тела. Прислушался к ощущениям — мышцы ягодиц и бедер слегка тянули как после качественного секса, да и внизу живота такое странное ощущение внутреннего довольства и предвкушение продолжения банкета.

Замер. Попытался выровнять внезапно участившееся дыхание. Неужели вчера все было на самом деле? Наспех вытеревшись и обернув полотенце вокруг бедер, на мгновение в нерешительности застыл у двери. Было не по себе от того, что такие, казалось бы, реальные ощущения могут оказаться лишь странным сном. В этом случае, видимо, придется идти к психотерапевту, не хватало еще спятить на сексуальной почве.

Мои внутренние терзания заканчиваются, как только в прихожей взгляд натыкается на женские ботиночки, а в шкафу обнаруживаю куртку, пахнущую моей крошкой. Втягиваю носом знакомые сладкие нотки груши, ванили и еще чего-то, неопознаваемого мной, но очень вкусного. От одного только запаха мой дружок в штанах резко дернулся, а я улыбнулся и направился в спальню. Хочу видеть ее сейчас, и не только видеть. Как я вообще умудрился проснуться и не заметить мою девочку под боком? Или она перебралась в гостевую спальню пока я спал? При мысли об этом недовольно хмурюсь и ускоряю шаг.

Увидев девушку на своей кровати, не могу сдержать широкой улыбки. Она лежит на спине, одна рука покоится возле головы, а вторая в районе бедер. Простыня сползла и почти обнажила грудь. От этой картины невольно сглатываю, а яйца начинают болезненно ныть. Вот как можно быть одновременно такой невинной и развратно сексуальной? Это противоречие просто разрывает.

Дьявол, как же я хочу ее снова, прямо сейчас. Несмотря на все то, что было ночью и что у нее внизу сейчас саднит. Походу, мое наваждение не исчезло. Мало мне было пары месяцев мечтаний и рукоблудства по ночам, так теперь, получив свой десерт, чувствую, что будет еще хуже. Может, стоит ее удержать и трахать до тех пор, пока просто не надоест? Рано или поздно новизна исчезнет и объект вожделения станет ненужным и неинтересным.

Как вчера сказала моя крошка? Делай со мной все, что захочешь? О да, пожалуй, стоит последовать этому совету. У меня много идей, что можно сделать с этим восхитительным телом. А когда перепробую все что хочу, то наконец освобожусь и забуду.

С этими мыслями тихо подхожу к кровати, устраиваюсь рядом с сопящей девушкой и несколько минут молча любуюсь. Провожу рукой по волосам и невольно вспоминаю вчерашний разговор. Как она обиделась на то, что после второго раунда оставил ее в комнате одну, о своем одиночестве после смерти мамы. Чувствую себя последней сволочью, что хочу воспользоваться ей, такой чистой и беззащитной, но ничего не могу с собой поделать. Слишком сильно она меня зацепила. К тому же, она сама тянется ко мне. Ей хорошо со мной в постели, это видно.