«Хочешь сказать, ты — тот самый достойный? И знаешь, как использовать ключ?!»

«Да! Я всё теперь понял! Но времени на обсуждение больше нет, я сейчас внедрю тебе инфу о своём плане — а ты, когда придёт время, уж помоги мне, пожалуйста!»

«А как же мои друзья?»

«Твои друзья слишком слабы, мы не можем им ничего объяснить, они — пешки, а ты — ферзь!»

«А ты? Кто тогда ты?»

«Рука шахматиста».

Но какого? Их же двое! Белые и чёрные — на чьей ты стороне?! — хотела спросить Вера, но собеседник уже исчез. И тут же она вдруг поняла, что знает всё о его плане действий. А точнее, о том, что Константин представил ей таковым. Но ведь он мог и соврать! Мог просто морочить ей голову, заставляя сделать, что он хочет, в своих, неизвестно каких, интересах. Должна ли она ему верить?!

Вера прошлась по камере и, сев на кровать, задумчиво уставилась в стену. Пора было принимать решение.

Час икс приближался.

Кафтырёву больше незачем было идти к бассейну, чтобы увидеть хранилище. Теперь, когда оно было почти полным, это чувствовалось и так, прямо внутри организма, там, откуда брались семена. Доктор называл их местонахождение сумкой, и сейчас она казалась лёгкой, как пёрышко — чёрное пёрышко, разумеется. Семян осталось всего несколько штук, но много уже и не надо. Как только доктор закрывал глаза, сразу же видел прозрачный цилиндр в красном песке и уровень чёрной воды, стоявший всего в нескольких миллиметрах от края.

Видно, такая полнота хранилища позволяет Старшему зрить сквозь реальности напрямую, думал Кафтырёв, шагая по подвалу медкорпуса. В дальнем конце коридора, возле двери, ведущей в отсек с кабинетом «дополнительной релаксации», его уже ждала Лявис — она разрумянилась, сверкала очами и выглядела полной жизни, особенно в сравнении с Ильёй Десятовым. Он стоял рядом, бледный, наверное, от недосыпа и волнения за спецподготовку — боялся, как бы ни случилось чего непредвиденного. Кафтырёв ни хрена не понимал во всех этих техниках-технологиях, но был уверен в талантах Десятова и не сомневался, что тот прекрасно отладил процесс. Вообще-то Илье самое место было бы в зале, где уже собрались остальные чернокровые, но Кафтырёв позволил ему как первому полноценному соратнику, внёсшему большой вклад в общее дело, присутствовать на последнем, как он надеялся, посеве. Ведь только благодаря Илье они так быстро получили столько чернокровых и сейчас имели все шансы опередить остальных Старших.

Доктор тепло поприветствовал Десятова, похлопал его по плечу, потом улыбнулся Анне и даже галантно поцеловал ей руку — настроение было приподнятым. Она тоже улыбнулась и посмотрела на Кафтырёва с восторгом — ну, ещё бы! Ведь сегодня они перейдут в другую, гораздо более совершенную форму существования, станут великой силой, новой Крылатой тьмой, что будет управлять этой Вселенной. Ну, пусть не управлять — это он загнул, конечно, — мироздание живёт по своим собственным законам, обойти или переделать которые не в состоянии никто, однако одно дело — болтаться одноклеточным в самом начале «пищевой цепочки», и другое — оказаться её последним звеном и быть с Богом на равных.

Кафтырёв открыл дверь и вошёл в кабинет, где на койке лежал Вадим Пряхов — самая слабая «лампочка» из всех — соответствующие фиолетовые разводы в его светухе едва просматривались. Доктор моргнул, призывая тёмное зрение — сейчас это давалось как никогда легко — и ему вдруг привиделось, будто светуха, прежде чем пропасть, изменилась.

Кафтырёв попытался мгновенно успокоить чёрную кровь и посмотреть, но сразу не получилось: слишком он был возбуждён, слишком рьяно включился! Пришлось на некоторое время замереть, словно кол проглотил, и сосредоточиться. Наконец, восприятие вернулось к нормальному, и доктор снова увидел светуху Пряхова. Такой, как была. Вроде бы. Приглушённый «лампочный» рисунок оставался на том же месте, даже ещё прозрачней казался, а остальное… всех деталей и особенностей потоков, он, к сожалению, не запомнил и теперь остро об этом сожалел.

Руки коснулись тёплые тонкие пальцы, тихий грудной голос ласково произнёс:

— Роман Филиппович!

Кафтырёв повернулся: взгляд Анны был нежным и обеспокоенным.

— Что случилось?

— Я… — хрипло произнёс он и ненадолго умолк, вновь переключившись на изучение светухи Вадима Пряхова, но ощущение неправильности уже ушло, всё казалось в точности таким же, как было, когда они только подошли к установке. Он посмотрел на Анну: — Ты ничего не заметила?

— Где? — она тихонько сжала его руку, взмахнув длинными ресницами, заглянула в глаза.

И столько было в этом её взгляде значения, возбуждения, покорности и томления, что доктор аж задохнулся от желания как можно скорее сбросить оболочку и слиться с ней в едином экстазе, объединиться, впитать в себя! Вобрать всех чернокровых, не только здесь, но по всей Земле, когда именно его, Кафтырёва, реальность станет единственной, а он превратится в настоящую Тьму, где Анна — одно из тысячи чёрных крыльев!

— Нет, ничего… — ответил он ей, призывая тёмное зрение. — Начинаем!

Звук родился сразу во всём теле — это пела в жилах чёрная кровь, разгоняясь и стуча в солнечное сплетение, туда, где спали, дожидаясь своего часа, несколько оставшихся частиц Тьмы. Чёрная паутина на теле парня содрогнулась и завибрировала, готовая к прибытию семени. Кафтырёв почувствовал, как оно собирается, становится плотным, обретает способность к движению и росту. Он открыл рот, чувствуя, как внутри что-то расходится, размыкается, выпуская семя наружу.

Но прежде, чем чёрный пернатый паук оказался на воле, Пряхов вдруг открыл глаза и сел на койке, одним движением разорвав паутину.

А?! Что?! Как?! Доктор пытался осознать, что происходит. Нет, это невозможно, нет!! И тут он увидел, что на койке-то вовсе не Пряхов! Кафтырёв в ужасе закричал, он хотел остановить выход семени, но на месте слабенькой «лампочки» вдруг оказалось совсем иное, кошмарное существо!! Оно резко вытянуло руки — нет, щупальца! — и вонзило их доктору прямо в лицо. Глаза, нос, рот, уши — всё захлебнулось в их наглом вторжении! С чудовищным, бесстыжим напором, сметая всё на своём пути, существо мгновенно проникло сразу везде, а затем Старший почувствовал кипение собственной чёрной крови — она потоком устремлялась прочь, оставляя тело.

«Выход семени — вот единственный момент, когда он открывается, — вспомнила Анна слова Константина. Разговор происходил в кафе, Десятов-старший к тому времени уже ушёл, они остались наедине и как-то незаметно и совершенно естественно перешли на «ты». — Защита ослабевает, возможно, всего на полсекунды, а то и меньше, но если я успею проникнуть в эту брешь, то легко вытяну всю его чёрную кровь».

«И что? — Лявис отхлебнула кофе, исподволь разглядывая парня, всё-таки он был чертовски хорош собой. — Ну, выпьешь ты Кафтырёва, мне с этого что?»

«Как что? — он наклонился через стол, заставив её невольно поднять голову и посмотреть ему в лицо. Он же впился глазами ей в губы, отчего у Анны полыхнули щёки. — Без чёрной крови он не сможет удержать семена. Ты станешь Старшей!»

«С чего ты так уверен?»

«Я вижу. Тьма сделала тебя запасным вариантом, на случай, если с основным что-то случится. Поэтому ты и участвуешь в посеве, форму поддерживаешь, так сказать, свою прекрасную, — Константин обжигающе улыбнулся. — Отец ведь уже рассказал тебе о моих способностях».

«А как же защита?»

«Да, защита чёрной крови не позволяет мне заглянуть в глубины твоей светотени, но то, о чём я говорю, лежит прямо на поверхности. Как у тебя, так и у Кафтырёва — это главное в вашей жизни. Так почему бы именно тебе не встать у руля? Разве ты этого не заслуживаешь?»

«А ты? — усмехнулась Анна. — Такой одарённый и уверенный в себе молодой человек. Трудно представить, что ты, сделавшись чернокровым, вот так вот просто возьмёшь и отдашь бразды управления мне!»

«Да я бы уж ни за что не отдал, будь у меня хоть малейший шанс стать Старшим, но — увы! Это невозможно принципиально!»