— Ну и чёрт с ним! Я всё равно ничего не могу этим тварям сделать!

— А что вы хотите им сделать?

— Я… — Надя сжала губы, меж бровей залегла глубокая складка. «Почему она это спрашивает? — её вдруг обдало холодным страхом. — На чьей она стороне?» Вырвав рыбку — Острожская даже не попыталась её удержать, — Белкина сжала кулон, впившись в девчонку взглядом: никакой чернопёрости у той не было и в помине.

— Они в лесу его закопали! — Надя вернула ключ праотцов, сунув его Острожской прямо в руки. — Моего Женю! Убили и закопали. Как собаку! Уроды поганые, я хочу наказать их! Уничтожить!.. Не знаю… — вспышка гнева угасла, и она сникла, сжавшись на сидении, словно прохудившийся воздушный шарик. — Вы… вы в любом случае лучше меня с ними разберётесь, ведь я ничего в этом не понимаю и не умею!.. Пряхова сказала, что напитает ключ своей энергией, и он сам откликнется на достаточно высокий уровень силы, а ваша тату задвигалась — это же, наверное, и был отклик? Значит, я должна отдать рыбку… Господи! — она закрыла лицо руками и покачала головой. — Всё это так бредово звучит, но… она ведь целый год этого ждала… в смысле, Пряхова! — так она мне сказала… — Надя уронила руки и посмотрела на собеседницу.

— Пряхова, Пряхова… Знакомая фамилия!.. — бормотала та, доставая смартфон.

— Зовут Елизавета Васильевна, седенькая совсем…

— Подождите-ка минутку! Я сейчас уточню, — Вера стала кому-то звонить. — Алло, Вик, привет, это я!..

Решив не мешать чужому разговору, Надя вышла из машины — размять ноги и подышать свежим воздухом. Походив взад-вперёд по тротуару, набрала помощницу — на работе всё оказалось в порядке и проблем не предвиделось, но Белкина всё равно пообещала скоро подъехать, проверить меню и готовность к завтрашнему дню. Завершив вызов, она продолжила гулять по переулку, поглядывая на Острожскую — та разговаривала ещё минут десять, прежде чем вылезла из машины и сообщила:

— Пряхова — бабушка одного нашего знакомого — Вадима Пряхова, умерла в прошлом году прямо у него на глазах.

— Я так и думала, — кивнула Надя, стараясь выглядеть бесстрастно и, заметив, что взгляд Веры снова стал каким-то странным, добавила: — Я поняла, что разговаривала с привидением. Наверное, она умерла скоропостижно? Так быстро, что внук ничего не успел сделать?

— Её… её убили.

— Убили? Бабушку-божий-одуванчик?! За что?!

— …Её поглотило зло, — после некоторой заминки «объяснила» Острожская, породив у Белкиной целую кучу вопросов и в то же время стойкое ощущение, что это какая-то тайна посвящённых, поэтому получить чёткий ответ бесполезно даже пытаться, только хуже будет.

— А внук? — всё же вырвалось у Нади.

— Внук уцелел.

Чувство, что не стоит дальше вдаваться в подробности вновь завладело Белкиной, да так сильно, что захотелось свалить отсюда побыстрее.

— Знаете, Вера, мне вообще-то уже пора… на работу надо.

— Телефон свой оставьте мне, пожалуйста, — попросила Острожская, — а я дам вам свой.

— Да-да, конечно!

— Вас куда-нибудь подвезти? — спросила Белкина, после того, как они обменялись контактами.

— Ну, вообще-то мне сейчас надо на Ленинградский проспект, и если это вам по дороге…

— Не совсем, — улыбаясь, честно призналась Надя, — но вы садитесь, садитесь, я вас довезу.

— Спасибо! — не стала упрямиться Вера.

Когда она позвонила Вике, та сразу вспомнила Вадика Пряхова: он, на общем сборе выживших «лампочек», рассказывал, как аватар пил его бабушку и вдруг испарился (и все остальные аватары тоже, потому что именно в тот момент на лысорей обрушился адский коктейль) — вот как Елизавета Васильевна сделалась призраком.

Наведывалась, наверняка, к внуку и другим, «лампочкам», но и её Вадик, и замаскированная браслетом Вера, и Андрей с Викой — жили обычной жизнью. Мешать им смысла не было, и Пряхова стала терпеливо ждать, когда же подвернётся возможность эффективно растратиться, чтобы обрести покой не абы как, а с пользой для выживших…

И дождалась! Леночка Макеева своё цветочно-огненное шоу устроила. Такое, что отлетавшая душа Жени Морозова сумела родовое беспокойство о старинном могучем артефакте наружу выплеснуть и до других донести — жаль только, что другие — не упокоенными мёртвыми оказались, а живые-то всё знания о ключе праотцов к тому времени полностью утратили. Виноваты в этом, конечно же, были предки Морозова, которые отчего-то решили, что раз артефакт достался именно им, то и самая великая «лампочка» вырастет в их роду — боже, ну и снобизм, блин! Столько десятилетий передавать кулон из поколения в поколение, что забыть в итоге его назначение!

Хорошо, хоть Елизавета Васильевна всё ещё здесь, на Земле, оставалась! Ведь запросто могла бы, например, являться чувствительным людям и пугать их, пока не израсходуется, или ещё какую-нибудь подобную ерунду придумать, лишь бы быстрее из ловушки между жизнью и смертью выбраться и продолжить тот путь, что положен каждой душе умершего! Но нет! Она так не хотела! Бабушка-божий-одуванчик… Год целый невидимым привидением возле людей из плоти и крови проболталась, выискивая подходящий случай, и в итоге нашла: сумела и внуку своему и вообще всем «лампочкам» послужить.

Так же в своё время сделал и Верин родной дедушка: пришёл в самый нужный момент и отдал всё, что имел, внучке, жизнью ради неё пожертвовал, и от этой мысли всегда вставал в горле комок…

«Да уж! — Острожская решительно надела кулон на шею. — Придётся мне как-то поднапрячься, не могу же я обмануть ожидания стариков!»

Белкина покосилась на сидевшую рядом пассажирку, но спрашивать ничего не стала — Вера с этим хорошо постаралась, и сейчас ей от этого сделалось неуютно: сказала Наде, что не лезет без спроса в личное, а сама так беспардонно на неё надавила… Но с другой стороны — а что ещё было делать? Открывать Белкиной тайну «лампочек» — пусть даже та и видела какое-то время чернопёрость — Вера не могла, права морального не имела, да и как объяснить это непосвящённому человеку? Даже детишкам, малым «лампочкам», такое не описывали, а вкладывали инфу напрямую, минуя человеческую говорильню, ибо слова в таких делах всё только запутывают!..

«Уж, простите, Надежда Игоревна, но пришлось мне с вашим светаком немножко поработать… Как у Каптуша, только «с обратным знаком»: парню я язык развязала, чтоб всё выболтал, а вам, наоборот, желание выспрашивать постаралась отбить… неплохо получилось вроде!.. Может, я и правда, та самая достойная?»

Вера накрыла ключ праотцов ладонью, следя за фрактальным узором на запястье — тот и не думал больше двигаться. Но ведь, когда Надя только подошла, он среагировал, как и кулон, который тоже вибрировал — для чего?.. Чтобы я этот ключ праотцов себе забрала? Ну, вот я взяла его, и?.. по-прежнему ни малейшего понятия не имею, что с ним делать… А ведь кто-то же знал! Откуда вообще взялся этот ключ праотцов, кто стал его самым первым обладателем и почему… Теперь уж и не выяснить: все, кто был в курсе, погибли!..»

— Пряхова назвала меня солнечным человеком, — поделилась Надя, выезжая из переулков на крупную магистраль. — Сказала, я могу легко отторгать тьму и запасать свет. Даже делиться им с теми, кого люблю, как я сделала с Женей…

— Вы и вправду солнечная! — подтвердила Вера, разглядывая чужой светак: многие потоки в нём отливали золотистым сиянием, и даже воронки и вмятины от боли и неприятностей выглядели светлее и меньше, чем у других. — Хороший, светлый человек.

— Значит, если чёрнопёрые попытаются меня заразить, у них не получится?

— Я думаю, они не станут даже пытаться, но раз вы боитесь, то лучше увольняйтесь оттуда — гоняться за вами они точно не будут, а работу вы, с вашим опытом и ответственностью, легко найдёте, даже не сомневайтесь!

— Я на самом деле боюсь! — созналась Надя, останавливаясь на светофоре. — Особенно Кафтырёва, Лявис и Десятова. Сегодня на завтрак явился очень сильно заражённый гость, я таких раньше не видела, зато всё это чёртово трио с утра куда-то отчалило. Мне кажется, они явно усилили свою тёмную деятельность, а я теперь, без рыбки, больше не смогу видеть чернопёрости!