— Чёрт! — ругнулась Вика и крикнула: — Андрей!

Он высунулся из окна:

— Да подожди… всё вроде нормально…

— Точно?!

Он всунулся обратно и что-то тихо проговорил Вере — та открыла свою дверцу и позвала:

— Вика!

— А-а?

— Возвращайся, я не опасна! — Острожская вылезла из машины и показала руку: количество фракталов заметно уменьшилось — рисунок стянулся к запястью и выцветал, не доходя даже до локтя. — Они больше не чёрные, видишь?

Мельком глянув на брошенный под дерево кирпич, Вика неловко, бочком, приблизилась к Зелдеду, всматриваясь в завитки на руке подруги — они и правда снова были разноцветными.

— Чувствую себя просто ужасно! — пожаловалась Вера. — А голова знаешь, как гудит?

— Как?

— Как если бы кто-то надел на меня ведро и со всей силы лопатой по нему треснул!

— Это был кирпич с клумбы, — вздохнула Вика, погладив подругу по плечу. — Прости!

— Ничего, я понимаю, — Острожская осторожно потрогала затылок.

— У нас не было выбора, — Андрей тоже вышел из машины и подошёл к жене. — У тебя глаза стали чёрные.

— Ты чуть Андрюшу не задушила! — напомнила Вика. — Я дико испугалась.

— Ну ведь не задушила же? — пробурчала Вера.

— Но могла! Ты понимаешь, что легко убила бы нас, если б…

— Ну всё, зая, хватит! — Андрей ласково обнял жену. — Проехали!

— О господи! — Вера прислонилась к Зелдеду спиной и закрыла лицо руками.

— Да брось, не переживай! Ты ж не специально…

— Я… — Острожская покачала головой. — Это случилось, когда я вступила в контакт с этой вдовой… Серпухиной! Начала было считывать инфу по мужу, и вдруг в какой-то момент… как будто вскипело что-то внутри, кровь словно чёрными пузырями пошла, и я такой голод почувствовала!..

— Голод?

— Ну да… только не на еду… — Вера замялась, подбирая слова. — Горе, мучения, душевная боль и всё такое — оно дико влекло меня, притягивало, как вода в пустыне! Восприятие было в светаке, и там словно рот какой-то жадный открылся и пил, пил чужие страдания, а я!.. я просто не могла сопротивляться, да и не хотела, не соображала ничего, если честно… тупо наслаждалась процессом! Вот блин! — Она растеряно умолкла, качая головой.

— Фигасе… — протянула Вика. — Вот значит, откуда чернота во фракталы полезла!

— Наверное, — согласилась подруга. — Я как пьяная была, всё из тётки этой высосала, оно мне в голову ударило — хуже водки! Отлепилась от неё, нырнула из светака обратно в тело, а внутри сила-силища бурлит, сладкая, яркая, мощная, вот-вот взлечу! И тут вдова эта вылезает и в квартиру зовёт, будто хочет вернуть себе то, что я у неё высосала, тянет прям назад, аж глаза пульсируют, я очки быстрей нацепила и — прочь от неё, скорей да подальше!

— А я-то думал! — вклинился Андрей. — С хрена эта Серпухина вдруг так весело хихикать стала, совсем что ль кукухой от горя поехала?

— Да-да, я тоже офигела! — кивнула Вика.

— Вот и я офигела, — призналась Вера. — Тащу вас на улицу, а вы вдруг — очки снимай! Ну, мне сразу в башку и ударило: не вдова это, а вы! Вы у меня силу мою сладкую отнять хотите! Отобрать, чтобы самим сожрать!

— О-о-о, — понимающе протянула Вика. — Вот тут-то у тебя башню совсем и снесло!

— Ну, можно сказать и так, — согласилась Острожская. — Всё бушует внутри, клокочет, вы вроде как и друзья мне, а всё равно хочется вас разорвать, а с другой стороны — я ж сильнее вас, так, может, напугаю, вы сами от силы моей и откажетесь? В общем, и сдерживала себя и напасть хотела, всё в голове перемешалось, и тут вдруг — бац! Кирпичом по кумполу… ничего больше не помню. Даже светаки ваши сейчас изучать не в силах. Так расскажите: чего вы, блин, дальше-то делали?

— Да мы это… мы, в общем, и сами толком не поняли, — сознался Андрей и умолк, почёсывая в задумчивости нос.

— Не поняли?! Это как это? — Вера уставилась на друзей, изогнув бровь. — А куда ж вся чёрная сила тогда делась-то, интересно?

— Знаешь, мне кажется, мы её просто отдали, — Вика потупилась, разглядывая собственные кроссовки.

— В смысле отдали? — вытаращилась на неё подруга. — Кому?!

— Птицечеловеку, — вздохнул Андрей.

— Что-о?!

— Мы увидели его, когда вступили с твоим светаком в контакт, — поспешила объяснить Вика. — Кажется, он в бассейне сидел. Весь в чёрных перьях, лысый, на птичьих лапах — всё, как ты рассказывала.

— Да вы, наверное, этот образ у меня из памяти просто считали! — воскликнула Вера.

— Ну, во-первых, мы так не умеем. К сожалению! — развёл руками Андрей. — А во-вторых, бассейн был точно не наш. Яма другой формы, сосны нет, кругом красный песок.

— Твоя чёрная сила, — снова вступила в разговор Вика, — она связывала тебя с этим птицечеловеком, из-за неё-то мы его и увидели! Сила была между вами, как… ну, вот как чёрное одеяло, которое он тянул на себя, стараясь вырвать из твоего светака! Но это было непросто: «одеяло» висело в твоих потоках, словно на крючках, а он дёргал, норовя порвать их и весь твой светак изуродовать. А ты-то — без сознания, сделать ничего не можешь. И тут он вдруг как заорёт: «Это моё! Моё!!!» — озверел совсем!.. — она сделала страшные глаза.

— В общем, — обняв жену, продолжил Андрей, — мы дожидаться не стали, когда он вырвет всё это, на фиг, с корнем! Поднажали со своей стороны, чёртово «одеяло» и отцепилось! И видение сразу пропало: ни птицечеловека, ни красного бассейна, ничего. Светак только твой остался — чистенький, без этой жуткой чёрной силы, но… весь какой-то… обглоданный…

— Во-во, обглоданный! — закивала Вика. — Висит лохмами, воронки крутятся, но это наши, человеческие, нормальные воронки, одна такая крупная — от моего кирпича, наверное.

— Поэтому ты от меня так из машины шарахнулась? — вновь потрогав затылок, спросила Острожская. — Как чёрт от ладана!

— Наверное, — пожала плечами Вика. — Как только мысли впустила, так сразу страшно и стало: кто знает, чего мы там на самом деле с твоим светаком понаделали? Вдруг не видим мы просто ни фига, а ты глаза-то как откроешь — и бац!..

— Снова чернота? — невесело усмехнулась Вера, глядя на подругу.

— Ну, или ещё что-нибудь кошмарное… — потупилась та.

— А может, домой поедем? — чуть помолчав, предложил Андрей.

— Надо поесть по дороге! — сразу оживилась Вика. — В желудке уже всё скрутилось от голода.

— Да-да, обязательно! — муж с улыбкой погладил её по животу и чмокнул в щёку.

— ОК, — Острожская послушно забралась на заднее сиденье и замерла.

Супруги переглянулись.

— Ты это… — Вика всмотрелась в лицо подруги. — Как себя чувствуешь?

— Да нормально… просто думаю.

Когда Кафтырёв пришёл в себя, то глазам своим не поверил: чёрная вода поднялась и теперь заполняла цилиндр на четверть. Это было, конечно, значительно меньше, чем в прошлый раз, когда уровень чёрного доходил до середины, но уж лучше, чем пара жалких сантиметров от дна — это ведь почти катастрофа!

Доктор вскочил и, сморщившись от резкой боли в голове, принялся массировать виски — путешествие меж реальностей далось ему нелегко. Однако ж, как он семена-то почувствовал! Вон, оказывается, какие возможности есть у Старшего, а он и не знал… Сам толком не понял, как это получилось, но чёрной воды он вернул столько, сколько возможно было в принципе. Остальное уже недостижимо — Старший чувствовал это на самом глубинном уровне, уровне чёрной крови, а она не ошибается… Да, он точно сделал всё, что мог, поэтому дальше хранилище придётся наполнять заново. И как можно скорее!

Ступеней больше не существовало, и вылезти из бассейна оказалось не так просто, как раньше. Доктор цеплялся за корни, которые норовили выскользнуть, и глубоко, до боли, втыкал в стенки птичьи когти, чтобы удержаться в сухом, сыпучем песке. Наконец он выбрался наверх и сел на краю отдышаться. Потом попытался сменить восприятие, но потерпел неудачу. Тогда он встал и, отойдя на ровную лесную землю, выпрямился в струну и сделал несколько быстрых и глубоких вдохов-выдохов — чтобы аж голова закружилась — это помогало «сбить налипший стереотип», но всё равно получилось не сразу, тёмное обличье никак не хотело сдаться и только с пятой попытки Кафтырёву удалось наконец покинуть крыло матери-Тьмы.