— А-а, так вот откуда рыбьим духом пахнет! — без всяких вопросов и приветствий заявила возникшая на пороге аккуратная сухонькая бабушка с цепким взглядом и пушистым облаком тонких седых волос, при взгляде на которые сразу становился ясен смысл выражения «бабушка — божий одуванчик».

— Извините, пожалуйста, а вы не подскажете, Морозов Евгений Петрович здесь проживает?

— Евгений Петрович? — переспросила старушка, брови её насупились, отражая усиленную работу мысли, а взгляд упёрся гостье в грудь.

— Ну да, Морозов, — кивнула Надя, непроизвольно нащупав и сжав в руке рыбку. — Женя Морозов.

— А-а, так это ты про Женьку? — просветлела лицом бабушка. — Ну, так бы сразу и сказала. Тоже мне, Евгений Петрович, — фыркнула она, — пьяница он придурочный, а не Евгений Петрович! Ключ праотцов профукал, вот до чего дошло. Докатился!

— Что, простите?

— Что — что? — не поняла старушка.

— Ну, вы только что сказали, он что-то профукал? Ключ, кажется… или мне послышалось?

Вместо ответа бабушка развернулась и потопала внутрь, оставив квартиру нараспашку. Едва Надя переступила порог, как дверь с грохотом захлопнулась, наподдав по заднице.

— Ой! — девушка вздрогнула и посмотрела назад — дверь как дверь, совершенно обычная — а когда обернулась, бабушка уже снова стояла прямо тут, перед ней, настолько близко, что Вера отпрянула, врезавшись спиной в дверное полотно. Господи, зачем так подкрадываться?!

— Ключ праотцов! — бабка постучала сухим узловатым пальцем по кулону-рыбке. — Откуда он у тебя?

— Ж-ж-ж…

— Будешь жужжать, как оса, вылетишь в форточку, — склонив голову на бок, пообещала старуха.

— Ж-женя подарил, — выговорила наконец гостья.

— Ну, я и говорю — профукал!

— А сам-то он где? — рассердилась на такое пренебрежительное к себе отношение, Надя, вглядываясь в темноту коридора. — Дома? — Она попыталась пройти в глубину квартиры, но хозяйка затопталась в прихожей, якобы случайно мешая сдвинуться гостье с места. — Спит?

— Вечным сном! — бабка впилась в Белкину пронзительным взглядом. — Нет, это не глупая шутка и не фигура речи — не нужно так на меня смотреть! Это правда. Женя Морозов умер, и тело его в глухом лесу закопано.

— Как… да вы… — Надя задохнулась, не веря собственным ушам: и как только эта сумасшедшая старуха может нести такое?!

— Думаешь, я спятила? — с горечью в голосе проговорила бабка. — Что ж, я была бы не против такого исхода, но — увы! — соображаю прекрасно. Тьма хотела Женю забрать, но он не поддался и умер. Да так, что все не упокоившиеся мёртвые это узрели: девочка одна — Леночка Макеева постаралась! Ну и я, конечно же, тоже видела, как душа его отлетала. Так что самого Женьку уже не вернуть, но душа чистой осталась, с памятью всего рода Морозовых связанной! Так я про ключ праотцов и узнала!

— Послушайте… простите, я не знаю вашего имени-отчества… кто вы?

— Елизавета Васильевна Пряхова, с двадцать первого июля прошлого года жду подходящего случая и вот — ура! — час мой пробил! — неожиданно чётко доложила старуха, глядя гостье прямо в глаза, после чего постучала пальцем по кулону-рыбке: — При жизни-то Женька не понимал его ценности, а, как умер, душа его сразу и встрепенулась: Морозовы ведь передавали его от поколения к поколению, надеясь, что именно в их роду появится тот, кого ключ послушается. Но этого не случилось, а теперь род вообще прервался. Поэтому я и пришла, чтобы объяснить: ключ праотцов необходимо отдать тому, кто им воспользоваться сумеет. Достойному человеку из другого, чем Женя, рода.

— Послушайте, Елизавета Васильевна, — мягко начала Надя, окончательно убедившись в полной невменяемости пожилой женщины, — я понимаю, этот кулон — какая-то семейная реликвия Морозовых, но…

— Но при чём же здесь Елизавета Пряхова? — усмехнулась бабка. — А при том, что могу сослужить полезную службу и наконец-то освободиться! Покоя очень давно уже, знаешь ли, хочется. Год целый здесь болтаюсь.

— Где болтаетесь, в квартире? Зачем?

— На Земле, деточка, на Земле! А в квартиру эту я только из-за тебя пришла! С души Жениной отлетающей весточку получила. Ты хоть и не из нужного рода, но имеешь достаточно чувствительности, чтобы я могла к тебе обратиться. Солнечные люди, невольные лекари, светлые души — таких, как ты, называют по-разному, а суть в том, что вы легко отторгаете тьму и запасаете свет, которым потом можете делиться с теми, кого полюбили, — бесконтрольно, но действенно. Именно так ты помогла Жене Морозову избавиться от впрыснутой в него капли тьмы, однако против целой чёрной реки — ты, к сожалению, бессильна! И ключ праотцов тебе не поможет. Его надо передать в подходящие руки, и я позабочусь о том, чтобы ты этого человека не пропустила! Напитаю ключ, отдам ему всё, что имею, и тогда он сам откликнется на достаточно высокий уровень силы. Как только это случится, ты должна будешь отдать рыбку — поняла?

— Но ведь это подарок! — Белкина упрямо поджала губы.

— А тебе никогда не дарили Луну и звёзды? — бабушка-одуванчик улыбнулась на редкость тепло, печально и нежно. — Есть такие романтики! И есть вещи, которыми нельзя владеть, как личными подарками, понимаешь?

Улыбка сошла с её лица, взгляд стал серьёзным и пронзительным, и в нём внезапно открылась удивительная глубина, как у чистой прозрачной воды в водоёме, где никогда не достанешь до дна. Узловатый палец взметнулся вверх, коснулся лба девушки, и она увидела бледного, голого Женю, оплетённого тёмной паутиной, по которой, прямо к его лицу, катился чёрный комок перьев, а рядом стояли такие же чёрно-пернатые полулюди-полуптицы. И хотя головы их были лысы, а глаза горели сине-красным газовым светом, лица показались Наде знакомыми, однако стоило ей попытаться всмотреться внимательнее, как видение тут же рассеялось. Перед ней вновь стояла старушка-одуванчик с ореолом седых волос, почему-то отливавших радужным блеском.

— Я слишком много потратила, чтобы показать тебе, кого нужно остановить с помощью твоей рыбки: наследников Тьмы, повинных в смерти твоего возлюбленного, и у меня совсем не осталось времени. Поэтому ответь быстро и прямо: ты, светлая душа, солнечная Надежда Белкина, обещаешь мне, Елизавете Пряховой, отдать ключ праотцов, когда он сам того потребует?

— Да, — потрясённо прошептала девушка, почти не соображая, что происходит: голова стала лёгкой, пустой и слегка кружилась.

— Хорошо, — улыбнулась старушка и взяла кулон-рыбку в ладони.

И тут же вокруг вспыхнуло радужное сияние — так ярко, что Надя зажмурилась.

А когда снова открыла глаза, увидела, что стоит на лестничной площадке перед дверью. Девушка попробовала её открыть, но та была заперта. Надавив на кнопку звонка, Надя немного подождала, затем приложила ухо к двери: из квартиры не доносилось ни звука. Господи, что же это такое было?

Раздался шум едущего лифта. Зажав в кулаке кулон-рыбку, девушка позвонила ещё раз и ещё. Бабушка-одуванчик, видения… ей что, всё это померещилось? Двери лифта открылись, выпустив на лестничную клетку женщину средних лет — она сильно хромала и опиралась на трость.

— Здравствуйте! — сказала она Белкиной.

— Добрый день.

— Вы к кому?

— Евгений… — пришлось откашляться, прогоняя вдруг напавшую хрипоту. — Евгений Морозов здесь проживает?

— Здесь, — кивнула женщина, подходя к соседней двери и приставляя трость к стене. — Только нет его сейчас, уехал. В дом отдыха какой-то.

— Пансионат?

— Может, и в пансионат, — пожала плечами собеседница, доставая ключи. — А вы, вообще, кто?

— Я… я познакомилась с ним в пансионате, и он оттуда уехал. Сказал, что домой.

— Ну, это вряд ли, — женщина окинула Белкину подозрительным взглядом. — Здесь его пока не было.

— Откуда вы знаете?

— Да он вечно ключи от квартиры теряет… особенно как напьётся.

— Напьётся?!

— Да уж есть за ним такой грех, — усмехнулась Женина соседка, с некоторой жалостью оглядывая девушку. — Странно, что вы не в курсе.