— Конечно, заходи, — мне не понравилось, как при этом звучал мой голос, будто от слов мужчины у меня дыхание перехватило, — я работаю до конца этой недели. Счастливо.
Глава 4
Последнее, что я увидела, прежде чем зашла в подъезд, как Демид помахал мне рукой. Темнота подъезда показалась мне спасением. Не знаю почему, но я вздохнула с облегчением, поднимаясь по ступенькам. Наше прощание, точнее последний взгляд Демида, заставивший меня занервничать, но в хорошем смысле этого слова, был отнюдь не дружеский. Или это мне просто показалось? Машинально я достала ключи и открыла дверь, не переставая перебирать в уме каждое слово нашей беседы в кафе. Ведь ни разу за полтора часа меня ничто так не взволновало в Демиде, его взгляде и голосе, как эта последняя минута.
— Здравствуйте. А мы уже не чаяли вас видеть, — вывел меня из задумчивости бабушкин голос. — Где это ты засиделась? Небось, голодная или уже накормил кто?
— Что ты, бабуль, голодная как волк! Кто ж меня накормит, кроме тебя?
На мой откровенный подхалимаж бабушка только махнула рукой и зашагала на кухню. Я вымыла руки и набросилась на еду. Каждый раз, когда я не попадала вовремя к семейной трапезе, бабушка составляла мне компанию. Она просто садилась напротив и рассказывала последние новости или расспрашивала меня. Сегодняшний вечер не стал исключением. Когда я дожевывала второй голубец, она заявила:
— Твоя Ленка звонила раз десять, всё спрашивала, когда ты будешь.
Услышав это, я перестала жевать. Как я могла забыть?! Мы же сегодня вечером собирались вместе на репетицию. Команда КВН Ленкиного факультета, куда она естественно входила, готовился к предстоящей игре, и подруга уговорила меня поприсутствовать на одной репетиции. Всё, Ленка меня не простит, теперь неделю разговаривать не будет.
— Бабусь, она сильно рассердилась?
— У деда спроси, он с ней разговаривал. Сама как думаешь: ты же меня еще неделю назад предупредила о планах на сегодняшний вечер. Почему передумала, может, случилось что?
— Нет, что могло случиться, — поспешила я успокоить бабулю, — просто сегодня в магазине ревизия была. Фаина Алексеевна, как обычно, всем нервы потрепала. Я так забегалась из-за этого, что все планы на вечер из головы вылетели.
— Тебя-то хоть не ругали? — заволновалась она.
— Все нормально, обошлось.
Обманула я бабушку, а что делать? Ей волноваться никак нельзя — сердце слабое. Вот и приходится изворачиваться и привирать иногда, как говориться, ложь во спасение. Аппетит улетучился, словно и вовсе не было, последние кусочки я доедала нехотя. А спроси меня сейчас «из-за чего?», даже не отвечу сразу: может из-за Ленки и её пропущенной репетиции, может из-за утреннего скандала, а может из-за нечаянного обмана. За своими раздумьями я даже не заметила, что осталась в кухне одна. На душе опять, как и утром после скандала, стало хмуро. Положение могло исправить только давно проверенный способ: теплая ванна с ароматической солью и сон. Но, прежде чем предаться блаженству, нужно было сделать одно важное дело.
— Добрый вечер, тётя Люся. Лены ещё нет?.. Да, я знаю…Нет, ничего не случилось. Передайте Лене, пусть зайдет ко мне на работу после занятий, только обязательно, это очень важно. Не забудете? Спасибо, спокойной ночи.
После ванны дико захотелось спать, но именно этого эффекта я и добивалась. Не включая свет в спальне, я привычными движениями расстелила постель и, как в спасательный круг, ничком бросилась в приятную прохладу простыней.
Сознание быстро погружалось в сон, как вдруг, где-то на краю реальности, вспыхнула мысль, которая заставила меня проснуться утром. Вот уж действительно, предчувствие меня не подвело. Сегодня всё было совсем не так, как обычно. И порванные колготки, и скандал в магазине, и знакомство с Демидом — ничего из перечисленного не вписывалось в мою серенькую жизнь. Сонливость прошла, уступив место размышлению. Неужели моё подсознание меня действительно предупреждало? Еще бы понимать, о чем конкретно оно хотело меня предупредить.
Я лежала, глядя в темный потолок и заново перебирала в уме все события сегодняшнего дня. Сама не знаю почему, но я снова и снова возвращалась именно в утро, словно это и было самым важным за все мои двадцать лет. С улицы изредка доносился шум проезжающих машин, свет фар которых вычерчивал светлые полосы на стенах и потолке, из соседней комнаты доносились приглушенное бубнение очередных сериальных героев. Ночь, а вместе с ней и сон, брали свое. Я закрыла глаза, свернулась калачиком и дала команду «отбой» всем своим мыслям, пытаясь во что бы то ни стало уснуть — утро вечера мудренее.
Утро следующего дня встретило меня хмурым небом и проливным дождём, который начался ещё ночью. Такая погода обычно наводила на меня в меланхолию, но не сегодня. Я чувствовала себя такой отдохнувшей и полной сил, словно рабочая неделя только началась. Да и на душе было спокойно, и совсем не хотелось грустить, хотя заунывная капель дождя весьма к этому располагала. Собравшись без всякой спешки, я даже умудрилась выйти из дома на пять минут раньше, и, наперекор всякой логике и сутулящимся под своими зонтами прохожим, я зашагала к скверу.
Густые кроны клёнов и лип уже давно переплелись между собой, образовав над асфальтовой дорожкой что-то наподобие купола. Дождь, нескончаемым потоком льющийся с неба, с трудом проникал сквозь все эти хитросплетения, срываясь с веток кое-где редкими каплями. Я не спеша шла по мокрому асфальту, рассматривая из-под зонта старый сквер, который помнила столько же, сколько и себя. Может именно поэтому, я часто бродила здесь в одиночестве, рассматривая величественные деревья, которые, как и в далеком детстве, оставались такими же большими. Я знала здесь каждую лавочку, каждый пенёк, знала, сколько шагов от начала сквера до того места, где асфальтовая дорожка переходит в широкий тротуар с цветником посередине. В этом месте деревья как бы разбегались в разные стороны, купол из веток уступал место безграничному простору неба.
Выйдя из-под надежной защиты старого сквера, я зашагала быстрее, стараясь спрятаться под стареньким зонтом от хищных струй холодного дождя. До магазина оставалось чуть больше квартала, когда я невольно замедлила шаг, поравнявшись с витриной кафе, в котором вчера пила кофе с Демидом. Легкая улыбка заскользила по моим губам. Я сильнее наклонила зонт и прибавила шаг, когда какой-то встречный прохожий недоумевающее посмотрел на меня, пытаясь понять причину моего хорошего настроения в такой ненастный день. Всё ещё улыбаясь, я почти бежала в магазин, словно меня поймали на маленькой проказе. И даже самой себе я не хотела признаться, что бежала не от чувства неловкости или смущения, а от того, что не хотела делить с этим случайным человеком радость своих воспоминаний.
Магазин встретил меня гулкой тишиной и полумраком — сегодня я пришла первой, не считая Сергея, который его открывал. Торговый зал напоминал сейчас музей, но уже через несколько минут безжизненное помещение наполнилось разноголосицей и смехом. Вот пришла Оля и, лишь кивнув мне, принялась расставлять по полкам брошенные вчера в спешке коробки. Юля, поставив через прилавок своего отдела сумку, побежала в другой конец магазина, откуда доносился веселый смех что-то обсуждающих продавщиц. Маринки все еще не было, и я направилась в её отдел. Нужно было включить кассу, смахнуть с витрины осевшую за ночь пыль, в общем, помочь подруге. За этим занятием она меня и застала, раскрасневшаяся и тяжело дышащая от быстрой ходьбы.
— Уф, думала опоздаю. — Маринка плюхнулась на стул всё ещё держа в руках свои сумки. — Аль, да брось ты эту тряпку. У меня же витрина намагничена: её хоть вытирай, хоть нет — результат один и тот же.
— Ты бы лучше помолчала — быстрее получится отдышаться, — через плечо бросила я, продолжая бороться с пылью.
— Ну, как хочешь.
К тому моменту, как я дотёрла последнюю стеклянную полку, Маринка успела переодеться и переобуться, поправить растрепавшуюся прическу, уютно устроить на полу в служебном коридоре свой зонт, под которым сразу образовалась лужа.
