Дед встретил меня у палаты интенсивной терапии кардиологии, куда положили бабушку. Выглядел мой старичок не важно, ещё бы, столько времени на ногах. Отправила его домой, заверив, что останусь здесь на столько, на сколько потребуется. Разговаривала с врачами, вникала в ситуацию. Меня попытались заверить, что тяжёлое состояние пациента позади, сейчас всё стабильно. Но количество аппаратуры в палате, трубочек и датчиков, которыми была опутана моя ба, не внушали радужных перспектив. Мария Фёдоровна спала, а я просто сидела рядом и держала её за руку, боясь отлучиться даже на секунду.
В таком режиме прошли дня три, затем ба перевели в общую палату. Она уже болтала и даже шутила, пыталась ходить по коридорам, но врачи разрешили ей максимум пять шагов в день. Я проводила в больнице весь световой день, меня узнавали в лицо все смены медсестёр и большая часть больных. В один из дней меня накрыла такая усталость, больше частью эмоциональная, что я вырубилась прямо в кресле в коридоре. Дед, приняв вахту, отправил меня домой, строго вычитывая, что двух больных он не вытянет.
Это был первый день за всю неделю моего пребывания в городе, когда я вернулась домой раньше Ленки. Но даже сегодня помощи по хозяйству от меня не было никакой — просто рухнула на свою кровать звездой и провалилась в сон.
Подруга разбудила меня, когда ужин уже был готов. Я активно запротестовала, увидев, что Городова поставила на стол бутылку вина:
— Мне завтра в больницу!
— А мне на работу. Мы по бокальчику. Нужно расслабиться.
Бокальчик явно не спас. Я всё так же была угрюма и молчалива. Ленка, решив идти ва-банк, выдала:
— Я с Климом переспала. — Глоток вина, сделанный мной за секунду до этого, цветным фонтанчиком устремился на кафельный пол. — Ну, ё-моё, Стрельцова! Я же только кухню выдраила!
— Как? Когда? Зачем? — теперь я фонтанировала вопросами, утирая ладонью винные капли с губ и подбородка.
— Всё, ожила?
Она замолчала, несколькими широкими движениями вытерла пол и, как ни в чём не бывало, вернулась к своей отбивной на тарелке. Я замерла в предвкушении продолжения, а Ленка продолжала молчать, специально медленно елозила ножом по мясу, деля его на идеально-ровные кусочки.
— Лен, ты же пошутила? — мне надоело ждать, пока она «наиграется».
— Нет.
— И прям переспала? — Я всё ещё не могла оправиться от шока.
— Прям три раза. За ночь. Не подумай плохого — сюда я его не приводила, — хотя это последнее, что интересовало меня в тот момент.
Опять умолкла. Я залпом допила вино, со стуком поставила бокал на стол и в ультимативной форме заявила:
— Либо ты сейчас же мне всё рассказываешь, либо можешь снова идти ночевать к Азарову. Я тебя выселю!
Не на ту нарвалась — Ленка ни капли не выглядела напуганной, даже наоборот:
— Тогда всё должно быть по-честному: я рассказываю про Клима, ты мне рассказываешь про события четырёхлетней давности. И нечего мне угрожать! Выселит она меня, как же. А книжки твои ценные кто будет охранять?
— Ты наохраняешь!
Одновременно прыснули от смеха, но это скорее нервное, чем радостное. Подхватили бокалы и вино, и перебрались в зал.
— Около месяца назад мы случайно пересеклись с ним в суде. Он же адвокат теперь, очень даже успешный. Нет, процессы у нас разные, я всё больше по уголовным, он — по гражданским. Просто столкнулись в коридоре. Ну, Азаров, видимо, не смог устоять перед прокурором Городовой, ты же видела меня в форме. Идёт навстречу, глазюки горят синим пламенем. За руки схватил, затащил в какую-то каморку… Не знаю, сколько мы там целовались, до сих пор удивляюсь, как нас никто не застукал… от сплетен бы не отмылись. Поехали, говорит, ко мне. Я согласилась. Не пропадать же мечте юности. Да и секса давно не было…
Городова рассказывала, пытаясь казаться спокойной, словно не про себя говорила, а историю из глянцевого журнала читала. Но я-то понимала, что за этим показным спокойствием пряталась буря эмоций.
— …приехали к нему на квартиру… Клим, кстати, недалеко отсюда живёт, в соседнем квартале. А дальше информация с рейтингом 18+… Или тоже рассказывать?
— Ну и как, не жалеешь?
— Однозначно нет. Технику он наработал…
— Лен, я не об этом, — оборвала я.
Мне не нравилось, что она пыталась играть стерву, словно тот вечер был для неё чем-то проходным. Городова замолчала, понимая, что перегнула, медленно покрутила в руках бокал с вином.
— Когда утром проснулась около него, у меня так сердце защемило… — Теперь это была настоящая Ленка. — Я ведь согласилась…дело не в сексе было, а в том, что люблю его до сих пор… Ушла, пока Клим спал, сбежала просто. Знала, что попрут из меня чувства, если при свете утра увижу его глаза голубые…
Снова выпили, теперь в молчании. Вино хоть и не крепкое, но язык развязало. Пришла моя очередь откровенничать. Вывалила я на подругу всё то, о чём так долго молчала: как познакомилась с Галиной Германовной, как напились с Климом, как всё пошло наперекосяк… Мой рассказ получился долгим, потому что постоянно приходилось отвечать на Ленкины вопросы, охи и ахи… И, естественно, всё это запивалось вином.
— Я ведь тоже сбежала. Не могла больше здесь оставаться и просто ждать…Мне кажется, если бы я пересилила себя и не уехала, мы бы с Демидом разругались, раньше или позже, но разошлись… А так у меня ещё есть надежда… А не сказала ничего… Знаешь, это ведь очень бьёт по самолюбию, когда ты — взрослый мужик, а собственный выбор сделать не можешь…Мне Клим так и сказал: лучше быть мудаком, чем ничтожеством… Не хотела, чтобы Демида считали ни мудаком, ни ничтожеством…
— На свете столько мужиков, а нас с тобой угораздило в родных братьев втрескаться. — Ленкин язык пьяно заплетался. — Почему ты мне ещё тогда не рассказала про Клима? Это же касалось меня напрямую. Я ведь действительно все эти годы думала, что он мудак…а он любил…
— Он просил не говорить…
— Капец, ты, Стрельцова, подруга! Мой любимый страдал все эти годы, один, а я его последним скотом считала…
— Твой страдалец за эти годы неплохую технику наработал. — По ходу, мы уже обе были пьяны. — Сама сказала…
— Эй, не говори так про Клима!
— Да чего ты его защищаешь?! А я? А ты, не жалко?! Встряли мы с тобой в семейку Азаровскую, как ногами в жир…
— Всё равно, Алька, вот это у тебя сила воли! Четыре года ждать! И даже ни разу не попросила справок навести…
— Боялась узнать, что у Демида без меня здесь всё очень хорошо…
— А ты не думала, что наоборот, что-то плохое могло произойти?..
Я даже отрезвела немного от этого вопроса, а по телу прошёлся озноб страха. Ведь действительно, все эти годы я не допускала мысли, что с Демидом что-то могло случиться…
— Лен, вот зачем ты так? Ты же знаешь, мне себя накрутить — раз плюнуть. Кстати, слышала что-нибудь про него?
Ленка на секунду задумалась, киношно возвела глаза к потолку, изображая мыслительный процесс.
— Не считая пары статей о холдинге в местной прессе — ничего.
— И что мне теперь делать?..
Вопрос был в большей степени риторический. Потом были пьяные слёзы на брудершафт, клятвы в вечной дружбе и завершилось всё, как обычно, выводом, что все мужик — козлы.
Глава 3
Хоть и легли за полночь и пьяными, но с утра были бодры и веселы. По-другому никак, если у одной служба, а у другой родственник в больнице. Протопталась возле бабушки до обеда, но она уже настолько чувствовала себя здоровой, что перед тихим часом решила отправить меня домой:
— От тебя только суета. Пусти энергию в нужное русло — побудь дома хозяйкой, Лене помоги.
Хозяйкой значит хозяйкой. Да и перед Городовой, действительно, было стыдно, она и работала, и ужины каждый вечер на ней были. Около дома на Победе открылся новый универсам. Вот туда я и отправилась сразу после больницы. Шла между рядами с телегой, прикидывая, что купить, а потом — что из этого купленного приготовить. Фантазия разошлась — накидала продуктов до верху. К кассе подошла, и тут меня озарило — как я это всё до дома дотащу? Начни думать о плохом, и оно обязательно случится: не успевала дойти до выхода из магазина, как ручка одного пакета порвалась, и всё моё добро из него вывалилось, раскатываясь в разные стороны. Со стоном отставила в сторону целый пакет, а в остатки порванного, передвигаясь на корточках между ногами снующих туда-сюда посетителей, стала собирать свои покупки. Дело по сбору двигалось к завершению, когда мои глаза наткнулись на белые кеды Vagabond, которые не прошагали мимо меня, а остановились рядом.
