— Боишься? — спросил он на выдохе.

— Да.

— Я боюсь больше… — Услышав это, с сомнением посмотрела на него, но в темноте комнаты различила только блеск в глазах. — Ты такая… маленькая…

Снова поцеловал. А я действительно была маленькой, под ним снаружи, для него внутри, прочувствовав это каждой клеточкой, когда Демид, наконец решившись, сделал резкое движение. Всего одно, и я задохнулась от боли, попыталась выползти из-под него, но он крепко держал меня за талию и плечи кольцами своих рук.

— Не двигайся, — прижался своим лбом к моему, не позволяя шевелить даже головой, — дыши…

Послушалась. Дышала сначала шумно и глубоко, высоко подбрасывая грудную клетку, затем всё тише, размереннее, проникаясь силой чужих мышц, чувством наполненности внутри. Казалось, Демид превратился в камень, закрыл глаза, расслабился, и только пульсирующие на висках и шее вены, выдавали его напряжение. Я заелозила бёдрами, интуитивно ища более удобное положение. Он ответил мне слабым толчком. Теперь я не бежала, подавалась вперёд, навстречу, потянулась губами, целуя первой.

Кто там что говорил об оголённых проводах, фееричных взрывах и оргазмах до обморока? Я могу сравнить себя с гитарной струной, которую так туго накручивали на коло֝к[1], что в какой-то момент она просто лопнула, издав тонкий свист. Свист был однозначно. В тот момент, когда реальность рассыпалась перед моими глазами разноцветным бисером, я запрокинула голову и вдохнула воздух так резко, что получился именно этот звук. Что там и как было у Демида, даже не помню, потому что, когда полностью пришла в себя, он уже лежал сбоку от меня, и довольно урчал мне в ухо. Я повернулась к своему мужчине (теперь я точно имею полное право так говорить), а луна, бесстыдно заглядывающая в наше окно, помогала мне рассмотреть каждую чёрточку на его лице.

— Всё хорошо? — спросил Демид одними губами.

Я лишь моргнула в ответ, потому что сил, да и желания что-либо говорить, в тот миг не было.

Утром я проснулась рано, потому что мои глаза всегда были чувствительны к солнечному свету, а на окне не было штор. И такое блаженство на меня накатило, когда я почувствовала тёплое, размеренное дыхание Демида на своей шее, тяжесть его руки, лежащей на моём бедре, что я невольно растянула губы в глупой улыбке, наслаждаясь затопившем меня до краёв счастьем. Но на это утро у меня были планы. Я аккуратно встала с кровати, стараясь не обращать внимания на слабую ноющую боль в теле, как побочный эффект прошедшей ночи, передвигаясь по комнате на цыпочках, собрала нужные вещи, и отправилась принимать душ в ванной первого этажа. На завтрак я собиралась приготовить блины. Но не просто приготовить, а в образе, для которого у меня имели: одна белая мужская рубашка (надеюсь, дед её не хватится в ближайшее время), пара белых хлопковых гольфов, оставшихся у меня со школьных времён и две резинки для косичек. Рубашку я застегнула с третьей пуговицы вниз до конца, а получившийся большой вырез сдвинула назад так, чтобы оставались открытыми ключицы спереди, шея и верхняя часть спины сзади.

Замесила тесто, выбрала из имеющихся наиболее подходящую для жарки блинов сковороду, и процесс пошёл. Стопка блинов на тарелке медленно, но верно росла, успел закипеть чайник, я заварила свежий чай к завтраку, укутав его полотенцем, чтобы оставался горячим. Совершая все необходимые действия почти на автомате, я невольно стала напевать «Зимний сон» Алсу. И пусть песня была не по сезону, но, как мне казалось, отлично подходило под придуманный образ и сценарий. Я уже подумывала снять очередной блин и подняться будить Демида самой, как услышала за своей спиной шаги.

— Доброе утро, — с улыбкой повернувшись к нему лицом сказала я, одновременно скидывая со сковороды подоспевший блин.

— Эээ, Лолита? — Демид непонимающе хлопал заспанными глазами, соображая, чем вызван мой маскарад. — А вы тут девочку мою не видели?

— Я сегодня вместо неё, — улыбнувшись ещё шире, ответила я, — если ты умылся, то садись к столу, будем завтракать.

Ухаживала я за Демидом на совесть: наклонялась перед ним ниже, чем нужно было, стреляла глазками, кормила его руками, а потом невзначай, облизывала свои пальцы. Он сначала усмехался моим уловкам, но получив пару раз по рукам, когда собирался меня обнять, насупился:

— Аль, в чём дело?

— Это моя месть к тебе пришла, шутник. Я ведь предупреждала, что злопамятная.

— Месть говоришь… — у него азартно загорелись глаза, — а я знаю очень хороший рецепт от злопамятства. Хочешь, расскажу, на ушко.

Поманил меня пальцем, но я отрицательно покачало головой. И затеяли два взрослых с виду человека игру в догонялки по всему дому, с визгами, криками и громким смехом. Силы были неравны, признаю. И вот уже охотник тащил свою добычу на плече в кровать, пресекая её попытки освободиться укусами за мягкое место.

Будь его воля, мы бы весь день не вылезали из постели, прерываясь только на еду. После обеда, не выдерживая такой прыти Демида, я спросила:

— Ты решил устроить секс-марафон?

— Не хочу, чтобы у тебя было время на чтение.

И в подтверждение своих слов он спрятал всё ещё лежащую на тумбочке книгу в ящик.

Поддавшись на мои уговоры (не спрашивайте, как мне это удалось), мы с Демидом всё-таки вышли на прогулку, если можно так назвать возможность пройтись по лужайке перед домом. Я поспешила туда, куда хотела попасть с самого момента приезда — на качели. Уселась, пытаясь раскачаться самостоятельно, но они были для меня слишком тяжёлые, да и время не щадило металл цепей. И моему взрослому Демиду Денисовичу не оставалось ничего другого, как с ногами взобраться вместе со мной на качели. Мы стояли лицом друг к другу, мои ноги между его, по очереди сгибая колени в наивысших точках траектории. Качели скрипели низким басом, сопротивлялись, но в конечном итоге поддались. А я не знала точно, от чего больше у меня так захватывает дух и счастливо сжимается всё в животе: от этих серебристых глаз напротив, смотрящих на меня с нескрываемым обожанием и вожделением, или от увеличившейся амплитуды движения.

Узкий коридор кажется бесконечным, все четыре двери на его правой стороне открыты, впуская яркий солнечный свет. Светлые полосы чередуются с тенью от простенков, заползают на глухую левую стену, отчего всё пространство кажется изогнутой пешеходной зеброй. В квартире тихо, только в ярких полосках света в медленном танце кружится пыль. От этой тишины мне становится немного жутко. И снова я отступаю, зная, что за спиной должен быть выход.

Смотрю на самую дальнюю от меня дверь, зная, что сейчас будет. И в подтверждение моей догадки в коридор выкатывается детский трехколесный велосипед. Он едет прямо на меня, колеса крутятся всё быстрее, словно кто-то невидимый давит на педали.

— Лииииикаааа, — тишину нарушает мужской голос, сильно растягивая, словно пропевая, гласные, эхом отражающиеся от стен квартиры.

Я отступаю ещё на шаг назад и ощущаю спиной холод дерматиновой обивки двери.

— Ли-ка. Ли-ка. Ли-ка…

Голос из мужского становится механическим, словно музыкальную шкатулку настроили так, чтобы слышалось Ли-ка…

Я резко села на кровати, не обращая внимания на то, что простыня сползла с меня, обнажая до самой талии. Дышала часто и глубоко, и всё никак не могла отдышаться, словно надолго перед этим задерживала дыхание. Что это? Почему опять этот сон? Вспомнила, что не одна, покосилась на спящего на спине, широко раскинувшего руки, Демида. Легла обратно, но сна как не бывало. Поворочилась с боку на бок, поняла, что заснуть в ближайшее время мне не удастся.

Возле окна стояло плетёное кресло, которое Демид приволок с первого этажа, увидев, как я стою здесь, рассматривая простирающуюся за стеклом даль. Забралась в него с ногами, положила голову на подлокотник. Чистое ночное небо подмигивало мне россыпью звёзд. Луны видно не было, она уже завернула за дом, продолжая освещать верхушки деревьев в лесу не хуже яркого фонаря. Уже завтра мы уедем обратно в город. Признаться честно, я впервые была довольна собой, своей решительностью, считая сделанный шаг абсолютно правильным. Как вообще можно было не выбрать Демида? Сейчас я не представляла, что позволяла себе сомневаться. Даже если… Нет, не так. Я рада, что он стал первым мужчиной в моей жизни. Загадывать дальше — бессмысленно и неблагодарно. Буду жить настоящим, наслаждаясь своими ощущениями. Мне нравилось чувствовать себя желанной, нравилось понимание того, как я действую на этого мужчину, нравится, как его сильное, крепкое тело вздрагивает и напрягается от моих поцелуев и прикосновений…