Лес улыбнулся ей, протягивая руку, похожую на лапу кузнечика. Небо засмеялось, звеня цепями, когда увидело, как Айса отпрянула от руки. А Земля, одетая в кожу, обняла ноги девушки и тихо заплакала.

– Найди меня, – сказал Вату из-за спины, – мне знакомо твое безумие и я знаю, на что оно способно. Я смогу помочь тебе. Я смогу помочь всем вам, когда вы выпустите меня. Ведь ты знаешь, что я не злой.

…Айса проснулась.

Шакрон не верил своим ушам.

– Убить сына уэй-тлатоани Ицкоатля?! Вы, сука, издеваетесь?!

Шел только первый день пребывания Шакрона в Тлапололько, а он уже хотел оказаться отсюда подальше. Очнувшись на корабле, уже причалившем к пристани, капитан обнаружил, что совершенно здоров. Рука и нога исцелились, на теле не осталось ни следа от ран. Магия? Медицина? Шакрону было все равно, главное, что он снова мог драться. Спустившись с корабля, тигр получил регистрационную печать-татуировку, разрешение на бесплатное нахождение в городе в течение трех суток. По истечении срока печати, если носитель не продлит ее за определенную сумму, на него перестанет распространяться защита правителя-тлатоани, что может значить только одно: очень быструю потерю жизни, свободы или важных и дорогих органов. А может, всего вместе. Все имеет цену в Свободных городах, любой товар можно купить и продать, надо лишь знать где.

В сопровождении двух грозных големов и Бадры, закутанной в бурку, Шакрон нырнул в знакомый лабиринт припортовых улиц. Полчаса и они уже сидели в одной из неприметных таверн города, где Бадра, наконец, озвучила «выгодное предложение», предварительно убедившись, что никто не сможет подслушать разговор.

– Но послушайте, – начала,было, волшебница, однако Шакрон ее перебил.

– Нет, Бадра, слушай ты. Ради вашей награды я, черт побери, готов смириться с потерей команды. С потерей корабля. С преследованиями технократов. Ради вашей награды я готов убивать и шпионить. Но… есть пределы. Что вам сделал этот малявка? Или смерть младенца нужна для какого-то грязного ритуала?

– Вы же разумный чел… капитан, – неловко поправилась Бадра. За последнее время она словно растеряла большую часть своей самоуверенности. – Разумеется, Достойным тоже претит мысль о том, что придется пожертвовать ребенком. Но здесь вопрос политический: Свободные города, по нашим сведениям, тайно поддерживают Империю Света. На словах, разумеется, дети Ицкоатля ведут политику нейтралитета, но на деле они поставляют припасы Империи чуть ли не даром! А в последнее время наши шпионы докладывают, что в джунглях собирается армия. Говорят, Свободные города выведут на бой никак не меньше тридцати тысяч солдат, плюс полностью перекроют морские пути Технократов! Подставив Империю Света, мы избежим их союза с Ицкоатлем!

– Ну и почему это волнует магов? – кисло спросил Шакрон. От политики он всегда держался подальше, и хотел продолжать в том же духе. – Ну, добавится проблем у Шиб-Йоггурама, не велика беда. Подземники все равно сильнее.

– Да как вы не понимаете! – воскликнула Бадра.–Это нарушит равновесие и может повлечь агрессию с одной из сторон! Или светоносцы, усиленные наемниками и дикарями почувствуют смелость, или технократы, ослабленные отсутствием морских путей, пойдут в атаку! Еще больше смертей! Одна жизнь – ничто, в сравнении с тысячами!

– И при чем тут ребенок?

– Мы правильно обставим убийство. Пока решаются вопросы союзов, одинокий светоносец пробрался в покои и зарезал наследника великого правителя. Зачем? Очевидно, Империя Света не очень-то верит словам дикаря и разбойника, а вся шумиха затевалось как прикрытие…

– Я… я просто не могу. – Шакрон поднялся. –Для вас, может, жизнь ребёнка – пустяк, но не для меня. Катитесь к Бабке в бездну с таким предложением!

– Пират, разбойник, работорговец – и вдруг решил показать, что у него есть совесть? – Бадра разразилась хриплым смехом, так не похожим на ее прежний звонкий смех. Голос стал грубее, пропала неловкость и неуверенность. Глаза ее полыхнули изумрудными огнями. – Скажи, а как твоя совесть пережила твой позапрошлый груз? Помнишь, пятеро детишек с Внешних островов? За пять с половиной тысяч ты продал их технократам. И совесть смолчала?

– Это не был убийством! – вскинулся Шакрон, оскалившись в сторону существа, вселившегося в Бадру. – Технократы не убивают рабов! Им сейчас лучше, чем в племени, где лучшее, что с ними могло случиться – смерть от Чёрного поветрия! А ты кто вообще такой?..

– Радамент Ясуда, твой наниматель, – насмешливо поклонилась волшебница. – И почему же ты решил, что им сейчас лучше? Детей отправляют прямиком в научный центр Нчуанд Зглармма, где из них выращивают монстров! Они, в силу возраста, еще способны к модификациям в чанах с аксолотлями, а ты лишь подвозил свежий материал!

– Нет! – крикнул Шакрон, потрясенно отступая от Радамента. – Нет, это не так! Груколцкан обещал…

– Груколцкан? Груколцкан гроб-Школптан Третий? Тот, который потопил твой корабль и предательски убил твой экипаж? – Ясуда ухмыльнулся, презрительно прищурившись. – Ну, раз досточтимый Груколцкан сказал, значит, должно быть, ему можно верить. И ты, Шакрон, разумеется, ни в чем не виноват.

Капитан склонил голову, не в силах видеть презрительную ухмылку на лице Бадры-Радамента. Действительно, продавая рабов, Шакрон всегда считал себя кем-то вроде благодетеля для варваров, отдавая их в хорошие… руки. Так было проще. Но сейчас… Шакрон давил в себе чувства, но удавалось это ему плохо. Капитан чувствовал себя чудовищем.

– Вы только посмотрите. Кажется, капитан сейчас заплачет от осознания своей мерзости, – донесся до Шакрона голос Ясуды. В ярости тигр выхватил саблю и попытался снести голову проклятому волшебнику, но его меч застрял в воздухе, заискрившем синими всполохами.

– Нет, капитан, так не пойдет, – Радамент резко сменил тон на мягкий, отеческий. – Вот сейчас вы узнали правду и расстроились, но гнев ваш направлен не на того! Поверьте, империи, творящие эти ужасы, заслуживают гибели гораздо больше меня, или всех тех, кто может умереть по их вине. И вы в силах спасти стольких!..

Шакрон опустил саблю. Бессильно огляделся по сторонам – никто в таверне не обратил внимания на чуть не начавшуюся драку, как будто все разом ослепли. Капитан тяжело опустился на свое место.

– Кажется, нам с вами предстоит долгий разговор.

Операция шла с трудом. Удаляемые воспоминания цеплялись за соседние, корнями уходя на нижние планы сознания, связываясь с глубинными чувствами. Тонкая сетка заклинаний некромантии держалась, но Александр все равно старался быть крайне осторожным. Если Нергал умрет, то сноходец застрянет в его умершем сознании навсегда, а «навсегда» это слишком, ужасно долгое понятие.

Чем дальше продвигалась операция, тем больше странностей замечал Александр. Удаленные области восстанавливались, а некоторые нетронутые воспоминания наоборот, исчезали, оставляя темнейшие провалы в никуда, в абсолютно неизученную и смертельно опасную область. Это было ужасно странно. Такого просто не могло быть! Получалось, что вещи, которые Лекс изымал из памяти, снова там были, как будто кто-то их дублировал, а другие воспоминания – наоборот, забывались Нергалом так, как будто их никогда и не было! Потом Александр обратил внимание на те самые чары, которые боялся повредить. Что-то в них было не так… они были хаотичны.

Особенностью внешнего вида чар «изнутри» разума было то, что они всегда были абсолютно структурированы. Хаотичное наложение свидетельствует о неправильном заклинании, которое не работает так, как следует. Но ведь Нергал жив! Значит, тут другое. Александр полностью переключил внимание на сеть зеленоватых ниток, покрывающих всю разноцветную ауру Нергала. Нет, чары не были хаотичны. Они имели очень сложный, но повторяющийся рисунок. Вот два круга-аккумулятора, содержащих энергию некроманта. Вот слитые вместе Анимация и Разум. Вот полосы ревитализации. А что это?