Линии хитро маскировались, накладываясь друг на друга, но присмотревшись, Александр обнаружил еще один символ. Знак Возобновления, с капелькой цвета киновари внутри. Вот он, голод! Но… избавиться от него невозможно. Голод вплетен в чары некромантом, знавшим, что он делает. Нергал был экспериментом, идеальным Предвестником: он делал то, что ему велят с радостью, подстегиваемый ненавистью и голодом, которые не были в полной мере его! Удалить эти чувства значило убить его.

Время, замедленное на этом плане, текло. Александр думал. Радикальный метод не поможет, но что если перехитрить заклинание? Наложить постоянно действующее заклинание забывчивости, чтобы сбить поток гнева и голода и ослабить воспоминания. Маяками для Нергала сделать приятные моменты его жизни, умиротворяющие, успокаивающие, чтобы заменить основу заклинания. С отсрочкой в пару суток оставить заклинание полного покоя, теоретически убирающего все эмоции, которые Александр посчитает ненужными… должно сработать. Конечно, эти два дня Нергал будет сущей овечкой, незлобивой и добродушной, но пусть лучше так.

…Александр вынырнул в реальный мир. После того, как прошло головокружение, Лекс обратил внимание на Нергала. Тот как заведенный крутился на месте по часовой стрелке.

– Эм… Нергал? – нерешительно спросил сноходец. А вдруг все же задел важные чары? – Ты в порядке?

– Это умиротворение. Эта радость. Я снова жив! – Нергал радостно рассмеялся. – Я только сейчас понял, насколько же черной и беспросветной была моя жизнь!

Внезапно его голос упал, став тихим и печальным.

– Я помню, что совершил. Эти люди… они не заслуживали огня. Я ведь чудовище, да?

– Ты исправишься, – уверенно сказал Александр, наполняя голос гипнотическими чарами, – надо лишь постараться. Но в твоем недуге я заметил одну странность, о которой я еще поразмышляю, а пока – пообещай, что никому не расскажешь о том, что сейчас произошло. И не назовешь моего имени.

– Клянусь, – беззаботно ответил Нергал, оглядываясь по сторонам. – Как думаешь, на кухне нежити дадут еду?

Айса с головой зарылась в книги. Призванные ею духи вместе с демонами библиотеки носились от стеллажа к стеллажу, отыскивая фолианты и свитки, которые требовала девушка. Она искала любые упоминания «безумия», хоть как-то связанного с ее сном и, косвенно, с Вату. И то, что ей удавалось найти, не вселяло радости. «Эльфийское безумие» было эпидемией, начавшейся через восемь лет после изгнания Вату. Заболевший начинал переживать сильнейшие галлюцинации и чем дальше, тем чаще. Почти всегда галлюцинации носили крайне враждебный характер, вынуждая больного нападать на окружающих. И если простых смертных болезнь убивала, то с носителями магии ясности не было. «ад-Селика», за авторством коллегии Серебряных городов, утверждала, что трупов магов найдено не было, так как они сгорали сами, когда галлюцинации начинали влиять на ток магии в теле. «Бай Лин-хуа» эльфа Лю Пинмэй, больше похожее не на медицинский трактат, а на сборник сказок, утверждало, что все маги ушли, когда Хозяин Безумия позвал их. Там же, правда, утверждалось, что этот «хозяин» – Вату, «первый из безумцев». Разные авторы выдвигали разные теории, но сходились в одном: судьба заболевшего мага неизвестна, но, скорее всего, трагична.

Из-за плеча чирикнул маленький чертенок, похожий на помесь осы и овцы, с жалом, белоснежной кудрявой шерстью и прозрачными крылышками. В руках он сжимал кусок потемневшей от времени велени, выделанной шкуры ягненка.

– Что это? –Айса взяла протянутую ей шкуру. Развернув ее, волшебница обнаружила искусно нарисованную картину. На велени был изображен один из тех драконов, в которых верили эльфы. Удивительная химера с длинным телом, четырьмя разными лапами и непохожими рогами вилась по краю рисунка. Ближе к центру стояли другие странные существа. Диковинно одетый, ухмыляющийся человек с тростью, чьи глаза с кошачьими зрачками были направлены на соседа, улыбчивого бородача в тунике, сжимающего кривую, увитую лозой палку с шишкой. С другой стороны картины злобно скалилось костлявое существо в шипастой короне, а длинные когти его тянулись к бородачу. Рот существа был полон острых кривых зубов. За его спиной стояло еще одно чудовище: жуткое скопление щупалец, торчащее из непонятной черной одежды, складывалось в человеческую фигуру, чьё лицо художник, должно быть, решил не рисовать, оставив белое пятно… приглядевшись, Айса заметила еще одну странность. Вся картина, если отдалить ее от лица, смутно напоминала портрет. Пустоты в правом и левом углах были похожи на глаза, щурящиеся с ненавистью и злобой. А нижняя часть картины складывалась в подобие осьминога, или бороды из щупалец.

– Что… – потрясенно повторила Айса. Рисунок отлично сохранился, хотя велень, бывшая вначале белоснежной, теперь цветом походила на карамель. – где ты нашел это?

– Это лежало за теми тремя томами «Бай Лин-хуа», госпожа, – прощебетал демон, – кажется, этот рисунок лежал давно, очень давно! И я совершенно не помню, откуда он тут взялся. Хозяин не приносил сюда ничего подобного! Смотрите, там и на обороте что-то написано!

Айса перевернула рисунок и увидела странную надпись, состоящую из палочек разной длины.

– Кажется, это наречие Паньхо, госпожа, – учтиво заметил демон. – Мне слетать за словарем?

– Отправляйся, – махнула рукой Айса. Голова болела от обилия информации, солнце уже клонилось к закату, а Александр и не думал появляться! Спать, однако, не хотелось. Мысль о смертельном заболевании из ушедших эпох не давала глазам сомкнуться. Откуда, почему взялась эта болезнь, почему именно Айса?! Нет ответа, нет даже предположения…

– Кажется, я справился, – раздался из-за спины усталый голос Александра. Айса радостно обернулась и хотела подойти к сноходцу, но остановилась, увидев, насколько серым и уставшим тот выглядел.

– Эй, что с тобой? – обеспокоенно спросила Айса. – Посмотри на себя! Это все Предвестник, да?

– Да, операция оказалась… не так проста. Есть, над чем поразмыслить, – протянул Александр. – Как у тебя? Нашла, что я просил?

– Еще как. И… – Айса замялась. Стоит ли рассказывать Лексу? С него станется отменить всю экспедицию, только ради того, чтобы узнать, что с ней. – …и ты знаешь Паньхо? Наречие?

– Мертвый эльфийский? – удивленно спросил Александр. – Нет, не знаю. А зачем он тебе?

Айса молча протянула ему рисунок. Минуту Александр изучал его, после чего потрясенно поднял глаза на волшебницу.

– Крайне необычно. Где ты это нашла?

– Выпало… из «сказок», – ответила Айса. В нагроможденных на столе книгах Александр не заметил трактатов о безумии, или не придал им значения, поэтому Айса успокоилась. Повисла тишина. Александр внимательно изучал рисунок, волшебница – Александра. Если вначале он показался ей просто бледным и уставшим, то теперь было видно, что он готов упасть в обморок от усталости.

– Так что там с операцией? Что ты узнал? – нарушила Айса тишину.

Александр оглянулся по сторонам, после чего покачал головой:

– Думаю, нам не следует говорить об этом здесь и сейчас. Расскажу потом.

– Но поче…

– Словарь, госпожа, – прощебетал демон, заставив Александра и Айсу вздрогнуть.

– Переводи, – кивнула Айса.

Этот процесс занял изрядное время. Полчаса демон перелистывал словарь, пытаясь найти похожие палочки и их сочетания, но, в конце концов, справился. Все это время Александр и Айса молчали, каждый думал о своем.

– Вот, госпожа. Перевод точный, потому что фраза простая. Если я, конечно, правильно измерил эти палочки…

– Читай уже, – поторопила Айса.

– Ну, в общем, тут написано что-то вроде «какой хозяин позвал нас?», а это перекликается с тем трак…

– Да, пожалуй, я тебя поняла, – перебила демона Айса, пока тот не сболтнул лишнего, – Лекс, как ты? Когда мы сможем выдвигаться?

– О, я, было, подумал, что ты беспокоишься обо мне, – криво усмехнулся Александр, – я в порядке. Думаю, лучше мы отправимся в Шахибдийю сегодня же, но не порталом. Второго такого издевательства я не переживу. Пусть Мордекай отдаст нам свой ковер, он-то все равно нескоро отсюда уедет.