Конфликты, подобные этому – неизбежны на судне полном головорезов. Хорошо, что на этот раз обошлось без кровопролития, Лунный охотник не хотел терять людей, тем более из-за такой глупости, как письмо. Он вообще не любил терять, хотя, видит Небо и море, что под ним, это случалось слишком часто. Усевшись в кресло, тигр провел когтем по вылинявшей обивке, погружаясь в воспоминания. Кресло было куплено, как и корабль. Пожалуй, первые и последние две вещи, полученные не разбоем…

Еще когда папаша Шартар, вождь Лунных котов, не захлебнулся кровью, споткнувшись об удачно подставленный клинок сына, Шакрон грезил о море. Разбой, война, пиратство! Романтика… только романтикой на Внешних островах даже и не пахло. Спокойная жизнь, знай, собирай кокосы на продажу да разводи чертовых волосатых року-року, воняющих дерьмом и солью.

– Шакрон, занят?

Корба отвлек тигра от воспоминаний, бесцеременно ввалившись в каюту капитана. Такта орка хватило только на вопрос, не ожидая ответа, синекожий развалился на втором кресле, украденном, кажется, у богатенького торговца мебелью.

– Вспоминаю, как оно было раньше.

– Эт хорошее дело, – хрюкнул орк. Дотянувшись до бутыли, стоящей под столом, он задумчиво поболтал ей в воздухе. – Накатим за былое?

Следующие несколько часов двое по очереди хлебали что-то очень крепкое, имеющее приятный вкус и запах, но не имеющее названия. Технократы, производившие… это пойло, называли его «тскипракч». Корба предпочитал просто «бормотуха».

– А помнишь, как к нам завалился? Да с толпой своих голодранцев?

– Это были мои соплеменники! Бойцы! Тигры!

– Да хера лысого они бойцы. Я вообще не понимаю, как ты три года с ними чет мог грабить. Беспомощные, как котята…

– Это не мы были плохими, это ваша деревня оказалась гребанной крепостью!

– Как раз от таких, как вы! – заржал Корба. – А то как же: к нам плывет Шакрон, гроза Внешних островов! Воняет дерьмом, дерется кокосами!

– Ты это услыхал до или после того, как трахнул любимую жену хана? А то ведь тебя в той резне не было…

– Ты меня просто не заметил, потому что тебе глаз выкололи, – орк веселился во всю. – Ну, или потому что в отключке был. Я ж тебя спас, жизнь твою никчемную сохранил, а ты такие грубости мне…

– Обобрать ты меня хотел, синий черт, – хмыкнул Шакрон. – Из деревни тебя выгнали, а жрать, небось, хотелось, да не корешки, а чего получше, а?

Приняв вид обиженного благородства, Корба надулся.

– А ты и полежать нормально не смог, а? Сразу когтями в лицо вцепился.

– Так мне извиниться, что ли, за то, что не дал себя обобрать?

– Ну да…

– Пошел ты, – в голове уже шумело, вторя волнам снаружи. Скрип такелажа убаюкивал, также, как и беседа со старым другом. – Кто тебя потом с того острова вытащил? А?

Корба что-то невразумительно буркнул.

– А потом, когда ты перед Сарахой подставился? Кто тебя спас?

– Пошел ты, – вяло махнул рукой орк, сбив со стола ворох карт и письменных принадлежностей. – Так мы с тобой и кружимся, спиной друг к другу не поворачиваемся. Сначала разбой, потом – контрабанда. Теперь, видишь, докатились. Рабы, значит.

– Лучшая дружба – это дружба с осторожностью, – глубокомысленно икнул тигр. Язык ворочался с трудом, бормотуха технократов свое дело делала хорошо. – от Коколь-Итцлы до Тлапололько наши имена теперь – легенда. Как Ицкоатль, как Сараха…

– Ты, кстати, с ней не помирился?

– Да она скорее мне сердце вырежет…

– Дык ведь сам сказал, дружба с осторожностью. А тут… это… осторожность, еще и такая красивая…

– Вот так, Корба, тебя и выгнали из деревни, – пробормотал Шакрон. Глаза уже почти закрылись, но беседу завершать не хотелось совершенно. Команда справится и сама, можно поспать. – Не умеешь себя в штанах держать. А вместо Сарахи у нас теперь Технократия. Ну кто еще такие контракты нам подкинет, а?..

Корба молчал, тихо посапывая в кресле напротив. Ему было, что сказать, свободолюбивые орки презирают рабов и тех, кто ими пользуется. А если это не только рабы, но и материал для жертвоприношений и одной Бабке ведомо, для чего еще… Шиб Йоггурам, Великая Технократия, была страшной загадкой, которую ни один из них не хотел разгадывать. Серокожие платят огромные деньги за груз? Вот пусть и дальше платят…

– А ты чего приперся-то?

Уже засыпая, Шакрон не ждал ответа, однако где-то в глубине спящего, окутанного алкоголем мозга Корбы родились слова:

– Не забудь про меня, когда пойдешь за исполнением желаний…

«Вся моя жизнь, хоть она и была коротка – боль и невезение. Лишь в смерти я смог избавиться от невезения. А боль? Она со мной и после смерти.

Мой отец был хорошим человеком, земледельцем. Наше хозяйство было крепким, имелось даже свое стадо овец. Земли вдоль Катлы затапливает два раза в год, когда проходят дожди в горах Шиб Йоддок, из-за этого почва крайне плодородна и наша семья никогда не бедствовала. До тех самых пор, пока на земли по обе стороны реки не начали претендовать эти огромные империи. С запада пришли технократы, подземные люди, они привели с собой огромные машины, стреляющие огнем и железом. Они уводили людей в рабство, к себе под горы, но я не думаю, что под землей их ждала такая же страшная участь, как нас.

С востока пришли люди, что именовали себя Светоносцами. Они представляли Великую и Вечную Империю Света и обещали что все, кто присоединится к ним по доброй воле, будут благоденствовать. Все иные – умрут. Когда люди, отвергли их предложение, пожелав остаться независимыми, посланцы ушли. Вернулись они через месяц, уже с войсками. Мне тогда было восемь лет. Я видел, как людей хватали на улице, привязывали к столбам и сжигали. Иным выжигали глаза и ставили на спину тавро, как сказал инквизитор, «чтобы Свет принял их». Светоносцы не делали различия между взрослыми и детьми, мужчинами и женщинами. «Свет указывает мне, кто недостоин служить ему» говорил инквизитор. Наша семья, к счастью, оказалась достойна. Нас отправили в Бралгу, замок, построенный недавно специально, чтобы обеспечивать войска в войне с технократами. Город вокруг замка рос с необычайной скоростью, все светоносцы работали не на страх, а на совесть, как будто тот самый Свет, про который говорят все кругом, подгонял их из высоченной башни, куда издалека приходит яркий луч.

Нас, несветоносцев, встречали очень холодно. Жители плевали нам под ноги, дети кричали что-то про «грязь» и «темных тварей», а взрослые явно одобряли это. «Ничего», сказал тогда отец, «мы справимся. Со всем, что приготовит нам судьба».

И мы справлялись. Семь лет. Семь долгих лет мы жили, не имея возможности уехать. Жили и «наполнялись светом», как говорил инквизитор. По прошествии семи лет я понял, что это значит. За это время наши бывшие друзья и соседи изменились. Свет наполнил их, что бы это ни значило, и они потеряли себя. Это были не те люди, которых я знал. Они хотели лишь служить Империи и смеяться над муками ее врагов. Они стали светоносцами. А моя семья?.. мы не стали. И с этого момента начались проблемы».

– …Таким образом, переродившуюся в сгусток некротической энергии ауру можно использовать повторно, реанимируя мертвое тело. Конечно, разума оно иметь не будет, энергию производить – тоже, однако, пользуясь собственной силой некроманта, это тело может функционировать. Обратите внимание…

Аудитория внимала. В центре большого амфитеатра на площадке стояли двое: Скелет, одетый в дорогой, черный с серебром, камзол, и хорошо сохранившийся труп молодого мужчины в набедренной повязке. Дрожащий воздух окутывал обоих, наполненный силой магии. Серебряный камзол – к проверочным вопросам, это студенты знали хорошо; мэтр Шимон бен Шетах уже много сотен лет не изменял своим привычкам.

Скелет обвел аудиторию взглядом своих зеленых глаз-огоньков. Под этим взглядом ученики, которые, все поголовно, были живыми, чувствовали себя крайне неуютно.