– Виси спокойно. Это будет тебе последнее предупреждение.

– Кажется, твой друг не спешит возвращаться, – Шакрон рисковал, но ждать больше не было сил. – Как думаешь, он бросил тебя, или стал обедом для дикарей?

Молча, эльф встал и, подойдя к капитану, с размаху ударил его по почкам тупой стороной бумеранга. Глядя на корчащегося тигра, эльф произнес:

– Льехань – воин, ему не страшны дикари. Льехань мой брат, он не бросит меня.

Шакрон смолчал, пытаясь прийти в себя после удара. Солнце уже поднялось над деревьями, а второго эльфа все не было; рогатый нервничал все сильнее, уже не стараясь скрыть это. Наконец, он решился. Завязав руки и глаза Шакрону, он спустил его с дерева, предупредив:

– Сделаешь глупость – убью. Льехань догонит нас, я знаю.

Некоторое время Шакрон и эльф шли молча. Люхао так не снял с глаз капитана повязку, отчего тот постоянно спотыкался, чаще – намеренно, замедляя их движение. К тому же, слушать как эльф скрипит зубами было сущим наслаждением!

Спустя вечность они, наконец, остановились. Немного подумав, эльф все-таки освободил капитана от повязки и тот с удивлением обнаружил, что уже начало темнеть. Они шли целый день! Люхао привязал Шакрона к дереву и занялся костром.

Когда ветки затрещали, разгоняя сгустившуюся тьму, Шакрон обратил внимание на то, как сильно осунулся эльф. Может, Чикайру успел его ранить? Подумав об этом, тигр вспомнил и о своем рассеченном бумерангом плече. Повернув голову, Шакрон увидел только засохшую корку крови. Если туда попала инфекция, о которой так часто беспокоился Скаран бен Кетан…

Хотелось есть. Становилось холодно. Капитан сквозь зубы выругался, устраиваясь поудобнее и косо посмотрел на заснувшего Люхао. Тот лежал расслабленно, но его рука пряталась под курткой, где, как помнил Шакрон, скрывается кинжал. Тигр тоже попытался расслабиться и уснуть…

Кто-то закрыл ему рот рукой. Шакрон дернулся, но холод клинка, прижатого к его горлу, заставил капитана замереть. Скосив глаза, Шакрон увидел черную кошачью морду, перевязанную грязной тряпкой. Чикайру прижал палец к губам и крадучись направился к спящему эльфу. Шакрон не видел, что произошло, но, кажется, эльф успел проснуться. Блеснул нож, раздался скрежет металла о металл, потом влажный хруст и эльф обмяк.

– Ну наконец-то! – воскликнул Шакрон, обращаясь к темной фигуре зверолюда. – Братец, наверное, тоже подох? Молодец, Чикайру!

Черный кот что-то прошипел себе под нос и двинулся к капитану, сжимая в руке кинжал эльфа. Тигр почувствовал растущую панику.

– Ты слишком дорого обходишься, Шакрон, – рыкнул Чикайру. – Ицкоатль не компенсирует мне потерю семи наемников, особенно учитывая, что двое из нанятых убили всех остальных… а, проклятье!

Кинжал с легкостью разрезал веревки, удерживавшие Шакрона. Капитан пошевелил затекшими руками, разгоняя кровь, после чего начал разгребать вещи эльфа. Еда, какие-то амулеты, набор метательных ножей, еще бумеранг… Чикайру устало опустился у костра, оперевшись на труп эльфа.

– Ты мне должен, Лунный охотник, – сказал кот. – Да ты и сам знаешь это, ведь ты тоже с Внешних островов. Поэтому с тебя полная компенсация и все те деньги, что Ицкоатль мне обещал. Иначе Ми-Го Воздаятельница тебя настигнет.

Шакрон оскалился. Он начал забывать богов, а вот боги, похоже, пристально следили за ним.

– Отправляйся со мной к магам. Они обещали мне исполнение желаний… глядишь, и тебе перепадет. – Смерив взглядом черного кота, чье лицо наполовину скрывала тряпка, Шакрон спросил: – а из какого ты племени?

Чикайру замялся. Он бросил взгляд на капитана, потом уставился в землю. Наконец, собравшись с духом, он произнес:

– Я из котов Второй Смерти.

– Трупоед? – с отвращением спросил Шакрон, но быстро спохватился, заметив выражение Чикайру. – Извини, брат. Но ты знаешь, что говорят о вас.

– Лунный называет меня братом? Вот это честь! – насмешливо произнес Чикайру, поднимаясь и снимая повязку. Шерсть вокруг рта и зубы блестели от крови. – Я ушел из племени, как и ты. Меня ничто с ними не связывает. А ведь мы с тобой похожи, а, Лунный? У Ицкоатля на тебя много информации есть.

– Тебе виднее, – заметил Шакрон, закрывая рюкзак, набитый вещами Люхао. – А там сказано, что меня предали мои наниматели? Причем два раза. И я намерен отомстить.

– Нет, – удивленно ответил Чикайру, забирая кинжалы эльфа. – Сказано только, что ты работал на технократов, а потом зачем-то перешел на сторону Империи Света и убил наследника рода Акамапичтли. Ты хочешь убить светоносца?

– Значит, план магов сработал, – удовлетворенно протянул Шакрон, ухмыляясь. – Сработал, да не совсем. Пойдем, не стоит задерживаться. Ведь ты и твои головорезы не единственные, кто догадался о бродах?

– Разумеется, нет. Есть еще Монтесума и его бешенные пироманты. А есть какой-то непонятный технократ; про него вообще ничего не известно. А ещё Герман и, возможно, бен Хаарт…

– А что, на сумасшедшего Ши денег не хватило?

– Не обольщайся, Лунный, – оскалился Чикайру. – Тебя ищет каждая шавка, каждый дикарь, каждый охотник за головами. Технически, ты уже труп. Это тебе повезло, что я такой сговорчивый.

Шакрон криво ухмыльнулся и зашагал прочь от лагеря; Чикайру, задумчиво взглянув на труп эльфа, двинулся следом. Капитана не удивляла открытость кота-каннибал;: это был обычай, общий для всех племен Внешних островов: Чикайру спас Шакрона и был за него в ответе до тех пор, пока капитан не выплатит долг. А значит – защищать, делиться едой и любой информацией, которая есть у убийцы.

– Сколько до Пустоши? – спросил капитан, на ходу поигрывая фалькатой. Свежезабинтованное плечо вновь начало ныть, но пока терпимо.

– Мы уже недалеко, – заметил Чикайру. – Три дня пути до торгового тракта, а по нему за неделю дойдем до руин Калкин Шири. А уж оттуда не более дня пути до Пустоши. Ты не расскажешь, кто тот волшебник, которого ты хочешь убить?

– Радамент Ясуда, – скривился Шакрон. – Он спланировал убийство сына Ицкоатля. И заодно попытался сделать меня слугой, или чем-то вроде того. За это он заплатит кровью.

– Эй, а кто тогда заплатит тебе деньгами?! – Обеспокоенно спросил кот. – Ты хочешь убить владетеля крупнейшего промышленного центра Лиги! Ты думаешь, тебе скажут спасибо?

– Увидим, – просто сказал Шакрон. – Но это – единственный вариант и единственная возможность для тебя получить деньги.

Торговый тракт, соединяющий Коколь-Итцлу и города Лиги, представлял собой широкую просеку в джунглях, вымощенную гладкими каменными плитами. Дикари и грабители обходили торговый тракт стороной, разбой здесь был равносилен самоубийству; отряды големов и наемных охранников патрулировали путь, к тому же любой караван имел и свою собственную охрану. Самое безопасное место в джунглях, полных хищников и разбойников, но, тем не менее, Шакрон оставался настороже. С Ицкоатля станется послать убийц и сюда…

Тигр с Чикайру шли по краю дороги, в любой момент готовые раствориться в джунглях, с двух сторон подступающих к камням тракта. За три дня пути тигр оценил навыки своего вынужденного компаньона: Чикайру был превосходным стрелком, а то, как он метал ножи, заставляло шерсть на загривке вставать дыбом; живое существо не может быть способно на такую меткость! Охоту кот целиком взял на себя, неизменно возвращаясь с добычей.

На привалах Чикайру становился разговорчивым, расспрашивая Шакрона о его прошлой жизни, но тигр отвечал неохотно; ему было больно вспоминать об этом. Смерть экипажа, смерть друзей – рана была еще слишком свежей. Однако чем дальше, тем больше Шакрон увлекался, совершенно забыв о том, что исповедуется своему несостоявшемуся убийце. Чикайру, в свою очередь, немного рассказал о себе. Про детство и юность в племени каннибалов он умалчивал, но рассказал, как сбежал из дома и добрался до Тлапололько, где его подобрала гильдия убийц, воспитала и обучила как профессионального убийцу. Черный кот был крайне успешен в устранении целей, и скоро его имя стало известно Ицкоатлю. Для уэй-тлатоани Чикайру занимался, в основном, шпионажем, причем часто за своими бывшими коллегами из гильдии. И конечно, когда сын правителя исчез, уэй-тлатоани первым обратился к своему лучшему шпиону, чтобы тот выследил похитителя. Черный кот набрал наемников и ушел с ними в сторону бродов, полагая, что Шакрон вернется к своему схрону.