Я же, просидев как-то целый вечер на верхней ступени и глядя на темнеющее после заката небо, неожиданно пришла к выводу, что вряд ли скульптор вообще копал так глубоко, потому что лестница из воды в таком месте сама по себе была слишком красивым и запоминающимся образом, не нуждающимся в том, чтобы в него закладывали какие-то глубокие и сложные смыслы. Да и вид с нее открывался потрясающий, а что еще могло быть нужно уставшей после тяжелой рабочей недели молодой женщине через две недели после самого глупого и странного развода в истории отношений?

— Я вчера говорил с Никки, — услышала я голос Йона и, обернувшись, увидела его стоящим в открытых дверях спальни. Он явно был только что-то из душа — его волосы заметно кудрявились от влажности, а на плечах и руках все еще поблескивали капельки воды.

— Хочешь перекусить? — в ответ спросила я, стараясь унять мгновенно охватившее меня волнение и ощущая, как пол странно закачался у меня под ногами. Все это время я была уверена, что искренне обрадуюсь возвращению Николь в нашу жизнь, ведь она так много значила для Йона, но сейчас мои мысли мгновенно пришли в какое-то неприятное мне самой смятение, и я пока не знала, что с этим делать.

— Да, можно, — кивнул мой альфа, и от меня не укрылось, как внимательно он наблюдает за каждым моим движением. Открыв холодильник и достав все необходимое для горячего сэндвича, я судорожно пыталась привести в порядок растревоженным ульем гудящий разум. Получалось так себе.

— Как… как ты с ней связался? — наконец спросила я, предпочитая стоять к нему спиной — благо что необходимость нарезать начинку для сэндвичей позволяла это делать.

— Нашел кое-кого, что согласился тайком передать ей телефон. Она позвонила вчера вечером, и мы проговорили почти полчаса. Повезло, что ее ублюдок муженек был чем-то там занят. Оказывается, она даже не знала, что мы с ним теперь… своего рода коллеги. Впрочем, наверное, не стоит удивляться, что он не поспешил ее обрадовать этой «замечательной» новостью.

Я чувствовала, как его голос вибрирует от переполнявших его злости и досады, которые он как будто только теперь позволил себе выпустить наружу. Я давно не видела Йона таким и, надо признать, привыкла к его сдержанности и уверенности в себе, благодаря которым и сама начинала меньше переживать из-за того, как теперь складывались наши жизни.

— Она, наверное, была… так рада тебя слышать, — проговорила я, досадуя на саму себя из-за того, насколько очевидно фальшивой была моя собственная радость, прозвучавшая в этой фразе.

— Она изменилась, — спустя пару секунд паузы ответил Йон. — Наверное, хорошо, что я тоже. Не думаю, что раньше смог бы в полной мере понять ее и то, через что ей приходится проходить каждый день.

— А с Тео все нормально? — поспешила уточнить я, наконец разворачиваясь к нему лицом и ставя разогревать готовые сэндвичи.

— Да, он… в порядке, — кивнул мой альфа, и мне стало не по себе от того, как пристально он вглядывался в мое лицо. Словно и в самом деле не чувствовал буквально и дословно все, что кипело и дрожало у меня внутри.

— Значит… Ты сможешь забрать их с острова, верно? — Я не хотела об этом спрашивать. Я даже думать об этом пока не была готова, но, наверное, мы оба понимали, что от этого вопроса — а также ответа на него и всех последующих событий — нам никуда не деться.

— Хана, подойди ко мне, — поманил меня рукой он, и я, пересилив в себе внезапно всколыхнувшееся желание отшатнуться — а лучше вообще удрать куда подальше, — приблизилась. Он был одет в одни тренировочные штаны, и его теплое, все еще немного влажное тело манило и звало меня к себе, но я усилием воли не поддавалась и не позволяла себе ни на секунду забывать о предмете нашего разговора. Даже когда сидевший на стуле Йон, потянув меня на себя, заставил оседлать его колени, я все равно упрямо отказывалась поддаваться провокациям наших привычно и с готовностью переплетшихся запахов.

— Ты должна кое-что знать, — серьезно проговорил он, убирая с моего лица вьющиеся прядки рыжих волос. — Никки не на острове. Они с мужем приехали в Восточный город уже несколько недель назад. Почти сразу после похорон Джерома.

— Вот как… — выдохнула я, не зная, как отреагировать на эти новости более эмоционально и конструктивно. — Но ведь это все упрощает, верно? Ты можешь… Ты ведь все равно можешь забрать ее? — Уже договаривая, я осознала, что, конечно, теперь это совсем не так.

— Все стало… сложнее, маленькая омега, — подтвердил мои опасения Йон, зачем-то продолжая крепко держать меня за бедра, словно опасаясь, что я могу соскользнуть с его ног — случайно или намеренно. — Я больше не никому не известный парень с улицы, который может позволить себе подобную безрассудную глупость. Раньше лишь ценой собственной свободы и покорности Никки могла гарантировать нам с тобой безопасность, а теперь мы с ее мужем совсем в иных положениях относительно друг друга. Он — просто бандит средний руки, не более того. А я — один из зубцов. Если бы он подчинялся мне напрямую, я бы, наверное, мог потребовать себе его женщину — да и то не уверен, что это работает как-то так. Но в текущей расстановке сил подобное требование будет расценено как вызов не ему лично, а тому, кто стоит над ним.

— А кто это? — тихо спросила я, понимая, что в общем-то ответ не так важен. Хотя, надо признать, прозвучавшее имя меня не удивило.

— Сатэ. Эйсон Грек подчиняется тому напыщенному говнюку, помешанному на правилах и дворцовом этикете. — На лице Йона на мгновение проступила откровенная гадливость. — Как ты думаешь, что будет, если я заявлю свои претензии на Никки?

— Он использует это как повод завязать открытый конфликт, — предположила я, поджав губы и качая головой.

— Именно, — подтвердил мой альфа. — Мы не можем себе этого позволить. Не сейчас.

От того, как это прозвучало, у меня по спине побежали холодные мурашки. И внезапно, повинуясь ярко вспыхнувшему порыву, я обхватила его лицо ладонями, наклонилась к нему и горячечно зашептала, сама не слыша половину из своих слов.

— Может, нам это вовсе не нужно, Йон? Ни сейчас, ни потом, никогда? Помнишь, как мы хотели уехать, когда Церковь от нас отцепится, и жить только вдвоем и только друг ради друга? Может, еще не поздно? Нам не нужно воевать за этот… кусок пирога, нам вообще ничего не нужно. Если ты предложишь Сатэ фермы и остальное, он лично отдаст тебе Никки и голову Эйсона Грека впридачу, если попросишь. Нам это не нужно. Мне это не нужно. Это зашло уже слишком далеко, и я боюсь… я правда боюсь за тебя, Йон. Оно того не стоит. Никогда не стоило. Важны только мы, разве нет?

Он обнял меня за плечи, прижимая ближе к себе, и я поняла, что меня бьет дрожь, которая пусть и не сразу, но все же податливо улеглась в его надежных и таких родных объятиях.

— Тебе не нужно ничего бояться, маленькая, — ласково проговорил он, легонько похлопывая меня ладонью по спине. — Я все устрою, просто нужно… придумать другой план только и всего. Я не отступлюсь, пока все не станет по справедливости. Ведь мы заслужили это — право жить такой жизнью, как сейчас.

— Жизнью, поставленной на кон бандитских разборок? — не поверила своим ушам я, отстраняясь. Альфа вздохнул, аккуратно поставил меня на ноги и поднялся, враз оказавшись привычно выше меня, отчего мне пришлось поднять лицо, чтобы не разрывать зрительный контакт.

— Жизнью, в которой мы можем позволить себе не стирать руки в кровь ради дешевого шоколада в полуночном кафе, — с чувством произнес Йон, положив руки мне на плечи. — Жизнью, в которой не нужно бояться, что придет кто-то, у кого больше денег, и заставит тебя плясать под его дудку — драться на его арене, убивать его конкурентов или ублажать его ртом омеги-подростка. Я ни за что не вернусь к прежней жизни, Хана, и ты не должна. Они пытаются нас запугать именно для того, чтобы мы поджали хвост и забились поглубже обратно в свою нору. Думаешь, я этого не понимаю? Отравления в казино, разбитое окно в нашем ресторане — думаешь, это просто совпадения? Нас проверяют на прочность. Меня проверяют на прочность. И будь я проклят, если позволю этим уродам добиться своего.