— Я, честно говоря, не совсем понимаю, что именно она хочет — или может — сделать, — призналась я после того, как уточнила у альфы его пожелания по напитку и выставила необходимые настройки в кофемашине. — Общество слишком мало и… Давай будем честными, даже Йон назвал вас психами и сектантами, хотя он сам носитель и лично видел, на что способна метка. Что уж говорить о простых бестиях, которые с подобным никогда не сталкивались и всю жизнь провели, веря в то, что им говорили с экранов телевизоров и на воскресных проповедях.

— Вообще я думаю, она это понимает, — помолчав, согласился Меркурио. — Это меня и пугает.

— О чем ты? — Принеся ему кофе, я села в кресло напротив, подобрав под себя ноги и уютно устроив тарелку с пастой у себя возле груди.

— Я… уже не уверен, что она хочет просто… открыть правду миру, как сама утверждает, — отозвался тот, чуть понизив голос. — Порой мне кажется, что она хочет использовать Общество как своего рода… бомбу. Может быть, даже в буквальном смысле.

— Ты говоришь… — Я нахмурилась. — Подожди, ты говоришь о физическом уничтожении Церкви?

— Я ничего не берусь утверждать, — тут же пошел на попятную альфа. — Послушай, не бери в голову, ладно? Я опять, кажется, болтаю лишнего. Кстати, кофе потрясающий. Как из кофейни.

— Угощайся, — отстраненно кивнула я, размышляя над его словами. Не стоит и говорить, что они мне не слишком понравились — в первую очередь потому, что так уж вышло, что среди высших церковных чинов у меня теперь были друзья. Ну и потому, что физическая расправа над врагом никогда по-настоящему не решала проблем, и нам ли с Йоном было этого не знать.

После обеда меня начало клонить в сон, словно мой организм вдруг вспомнил, что накануне нам с ним удалось поспать от силы часа три. И после того, как я прочувствованно зевнула в третий раз, Меркурио тоже обратил на это внимание.

— Я бы и сам вздремнул, — признался он. — Но я вроде как на службе. Надо кстати с нашими связаться — сообщить, что тут все в порядке.

— А как вы связываетесь? — уточнила я, стоически борясь с одолевающей меня сонливостью. — Когда мы были у вас внизу, наши с Йоном мобильники не ловили сеть.

— Поэтому обычно мы передаем сообщения через тех, кто сейчас на поверхности, — отозвался альфа, просматривая в своем мобильном какую-то карту с движущимися по ней точками, которая мне напомнила дорожный навигатор. — Очень редко бывает, что наверху вообще никого нет. Мы все-таки стараемся держать нос по ветру и патрулировать окрестности. На всякий случай.

Он знаком попросил прощения и отошел поговорить по телефону, пока я собрала всю грязную посуду, оставшуюся после обеда, составила ее на тележку и отвезла ту обратно к лифту, после чего нажала кнопку вызова. Обычно мы отправляли тарелки на кухню именно так — если речь, конечно, шла о посуде из ресторана.

Зевнув в очередной раз почти до слез, выступивших на глазах, я не могла не подумать о Йоне, которому не только прилечь было явно некогда, но и приходилось решать какие-то серьезные рабочие вопросы. Пожалуй, это был первый раз, когда я всерьез задумалась о том, чтобы как-то помочь ему с этим — и не только морально.

«Алло, госпожа Росс? Надо решить одну проблему. Мы заказывали у вас триста килограммов товара, а дошло только двести девяносто девять. Кажется, ваш курьер вынюхал часть по дороге. Что будем делать?» — достаточно ехидно обрисовал мне гипотетическую ситуацию мой внутренний голос.

— Просто пристрели их, — уверенно, но совершенно бездумно отозвалась я, невольно вспомнив утреннюю фразу Йона.

— Что? — удивился вернувшийся Меркурио.

— Я пойду прилягу, если ты не против, — отозвалась я.

— Включи мне вот это чудо техники, — он ткнул пальцем в игровую приставку, — и иди, куда хочешь.

Я коротко улыбнулась, покачав головой, но исполнила его просьбу, после чего, закрыв за собой двери в спальню, разделась и нырнула в постель. Сон накатил на меня мгновенно, погребя под собой, как под теплой оглушающей лавиной. Мне снилась далекая земля, где я никогда не была, и лица тех, кого я никогда не встречала. А еще отчего-то мне было очень грустно — эта грусть буквально пронизывала все мое естество, не оставляя места ни для каких иных эмоций. Словно я знала некую тайну, которую не могла разделить даже с самыми близкими, и эта тайна становилась все больше и все тяжелее, словно камень, зреющий и растущий в моем теле вместо ребенка. И, хотя я даже во сне не понимала толком, что со мной происходит, я никак не могла остановить льющиеся из глаз слезы — целое море слез, в котором, кажется, уже можно было утонуть.

Я проснулась с гортанным всхлипом, словно вынырнув на поверхность из-под толщи воды. Спальню заливал густой предзакатный свет, расчертивший стены чернильными полосами теней. На постели рядом со мной сидел Йон, и, когда я, еще толком не сориентировавшись в пространстве, судорожно сжала его руку, которой он держал мою, он тихо спросил:

— Все в порядке?

— Я… Я… — Мне было мучительно сложно собрать себя в кучу — дневной сон вовсе не помогал навести порядок в мыслях. — Сон… странный приснился. Когда ты вернулся?

— Недавно, — отозвался альфа. — Меркурио сказал, что ты здесь.

— Да, я… Меня что-то сморило, — призналась я, садясь и запуская пальцы в собственные волосы. — Голова как чугунная теперь. Скверная была идея.

Он ничего не ответил, все еще глядя на меня с некоторым беспокойством, потом поднялся на ноги и принялся раздеваться.

— Как прошел твой день? — уточнила я, сложив руки поверх согнутых под одеялом коленей. — Та встреча, о которой ты говорил… Все нормально?

— И да, и нет, — подумав, отозвался Йон, расстегивая по одной пуговице на рубашке. — Я надеялся, что у меня будет больше времени.

— О чем ты? — не поняла я, и он в ответ достал и передал мне аккуратный конверт из плотной дорогой бумаги цвета слоновой кости. Еще не зная, что там окажется внутри, я мысленно уже приготовилась к плохим новостям — почему-то письма от руки вообще больше не внушали мне доверия.

Естественно, конверт был уже вскрыт, так что я просто достала из него то, что было там внутри — небольшой кусочек картона, чуть больше визитки по размеру. На нем было золотое тиснение в виде короны с несколькими острыми зубцами, а под ней — дата и время, больше ничего. Выглядело весьма представительно, но совершенно непонятно.

— Йон, что…

— Это приглашение, — тут же пояснил он. — Клановые боссы наконец-то изъявили желание со мной познакомиться.

Я застыла, зажав карточку в руке и ощущая, как, заторможенные после сна эмоции, отчаянно буксуют, пытаясь среагировать на эту новость.

— Уже? — только и смогла в итоге выдавить я.

— Думаю, это хороший знак, — кивнул альфа, наконец расправившись со всеми пуговицами. — Значит меня начали воспринимать всерьез. Впрочем, это и неудивительно. Там все друг с другом повязаны и все — части одного большого механизма. Без одной детали остановится весь конвейер. А я ясно дал понять, что им придется со мной считаться, если они хотят, чтобы этого не произошло.

— Чем… Чем именно ты занимаешься? — спросила я, ощущая, как эти слова предательской дрожью отозвались во всем моем теле. Было бы лицемерием делать вид, что прежде я не представляла себе, в какие дела оказался вовлечен мой альфа. Но я должна была признать, что мне слишком нравилась наша новая жизнь и слишком не хотелось думать о том, кто за нее платит на самом деле. И какое-то время мне удавалось каким-то образом балансировать на грани, не зажмуриваясь до конца, но и не позволяя себе взглянуть правде прямо в лицо. Видимо, время наконец пришло.

— Ты действительно хочешь знать? — Его голос прозвучал непривычно жестко, словно он надеялся, что я испугаюсь и пойду на попятную.

— Да, хочу, — подтвердила я, выбираясь из-под одеяла и утягивая его к себе на постель. Его взгляд коротко мазнул по моим обнаженным бедрам, едва прикрытым короткими шортиками, и по груди, обхваченной эластичной тканью пижамной майки, и я почти невольно задержала дыхание. Опуская тот факт, что все это было не очень вовремя, учитывая, что у нас за стенкой находился гость, я не могла не признать, что в расстегнутой рубашке и брюках от элегантного и в меру строгого костюма Йон выглядел просто бесстыдно сексуальным.