— И целый ресторан под боком! — всплеснул руками парень, уже не пытаясь скрыть нотки зависти в голосе. — Если вы угощаете, я прямо сейчас закажу себе целого лобстера и буду давиться им вприкуску с черной икрой и самым дорогим шампанским!

— Если это сделает тебя счастливее, вперед, — ободряюще улыбнулась я. — Я буду пасту с морепродуктами и гречишный чай. Закажешь, ладно? Я безмерно хочу в душ.

— Да, ладно, — рассеянно отмахнулся он. — А это же… только не говори, что это приставка нового поколения! Зверь ее дери, она же еще даже на рынок не вышла, откуда…

— Я ушла, — торопливо пробормотала я, нырнув в душевую. Мне правда стало немного не по себе — приглашая его сюда, я вовсе не планировала хвастаться нашим с Йоном достатком. Но и объяснять, какой ценой он нам достался, мне тоже совершенно не хотелось. Может быть, мне все это только чудилось, но было в реакциях Меркурио что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя виноватой. Будто богатство было чем-то постыдным. Когда у нас ничего не было, я точно знала, что окружающие видят во мне только меня — Хану Росс, такой, какой меня создала природа. Все мои достоинства и недостатки были частью моей личности, неотделимой от нее. Мы с Йоном полюбили друг друга, когда у нас обоих была пустота за душой и в будущем, и я знала, что, даже если все это внезапно свалившееся нам на голову состояние вдруг исчезнет, наши чувства не изменятся, потому что они никак не были с ним связаны. Но сейчас все было иначе. Теперь я была госпожой Росс, которая имела возможность каждый день заказывать себе лобстеров из личного ресторана. И один этот факт для многих был уже настолько оглушительным и грозным, что заслоненную им простую девушку, которая на самом деле ничуть не изменилась, уже было почти не видно.

Я вдруг поняла, что, пока мы были под землей, это ощущение — правильное ощущение самой себя, без всего лишнего поверх — снова ко мне вернулось. Я была просто я, а Йон был просто Йон. А теперь он вот поехал на встречу неизвестно с кем, но точно с кем-то важным и опасным, а я наблюдала за тем, как меняется направленный на меня взгляд Меркурио и как в нем появляется это особенное выражение — то ли растерянности, то ли зависти, то ли даже неприязни. И я не могла его винить. Если бы в какой-то момент нашего с Йоном знакомства вдруг выяснилось, что он владеет небоскребом в центре города, я бы тоже стала смотреть на него иначе. Для себя я не могла однозначно объяснить, что и почему в ком-то меняли деньги — особенно такие большие деньги, — но точно знала, что эта разница существовала и от нее нельзя было просто отмахнуться как от чего-то несущественного.

Поэтому, выйдя через некоторое время из душа и переодевшись в домашнее, я была рада увидеть, что Меркурио немного успокоился и пришел в себя после обрушившегося на него откровения.

— Так кем все-таки работает твой альфа? — уточнил он, разглядывая висящие на стене фотографии в рамках — те самые, которые мы сделали в Зеленом городе в начале лета. Парочку мы распечатали в формате покрупнее, и они очень гармонично вписались в обновленный интерьер, добавляя ему домашнего уюта.

— Он… — Я замялась. — Сложно объяснить. Вроде как… бизнесом руководит.

— Такой молодой, а уже бизнесмен, — выразительно двинул бровями Меркурио. — Я бы еще понял, если бы он был сыном какой-нибудь шишки, но тогда газеты бы точно со всех сторон такую пикантную деталь обсосали, когда писали о вашем аресте.

— Скажем так, бизнес достался ему от предыдущего владельца, — лаконично пояснила я, промокая полотенцем все еще влажные волосы. — Ты заказал еду?

— Да. Кажется, поваров немного смутило, что с ними говорит какой-то… незнакомый мужской голос, но спорить они не стали. Я даже на несколько секунд почувствовал себя прямо этакой вип-персоной. Так и… привыкнуть можно. А это кто? — Он кивнул на фото, где мы были втроем с Дугласом.

— Отец Йона, — отозвалась я, вставая рядом с парнем. — Он сейчас живет не в Восточном городе, отошел от дел так сказать.

— Тот самый священник? Ясно, — протянул Меркурио, продолжая рассматривать снимки. А я внезапно подумала о том, что, стоя к нему так близко, не ощущаю ровным счетом никакого дискомфорта — более того, все это время я практически не чувствовала его запаха. И дело было не в том, что он его подавлял, как церковники. Нет, просто сам этот запах был настолько ненавязчивым и мягким, словно речь шла о легком одеколоне, а не о феромонах взрослого альфы. Да и Йон, надо признать, как-то подозрительно легко оставил меня с ним наедине — пустил на свою территорию во всех смыслах.

— А… как Лотос отреагировала на то, что тебе пришлось уйти? — помолчав, спросила я. — Она не против?

— Ну ты же тоже только что отпустила Йона, — пожал плечами он. — Это просто работа, ничего больше.

— Твой запах… — все же не сдержалась я. — Так странно, но он меня не раздражает. Не… провоцирует ответную реакцию. Вообще никаких реакций, честно говоря. За все то время, что мы провели рядом с тобой, я почти не вспоминала о том, что ты альфа.

К моему удивлению, мои слова вызвали у него улыбку.

— Сразу видно, что ты раньше не общалась с другими носителями, — покачал головой парень. — В этом и есть смысл. Ну… один из бесчисленного множества смыслов, которые приписывают истинной связи. Проклятие Зверя порабощает одиночек, но отступает перед силой… Ну, перед этой силой. — Он коротко встряхнул правой рукой, словно чувствуя себя неловко от необходимости говорить киношные банальности о силе любви. — В идеале, если бы все общество бестий разбилось на истинные пары, весь этот кошмар с запахами, неконтролируемой яростью и сексуальным влечением просто закончился бы. Мы бы… сами себя постепенно свели на нет.

Это звучало крайне разумно. Ведь в ином случае несколько десятков бестий, запертых в замкнутом пространстве под землей, рано или поздно просто переубивали бы друг друга. Да что там, даже люди, поставленные в такие условия, в конечном счете стали бы бросаться друг на друга. Видимо, в этом случае слегка неадекватная одержимость, создаваемая меткой между двумя носителями, и их зацикленность друг на друге оберегали общий покой всего Общества — когда тебе для счастья нужна лишь твоя вторая половинка, уже не столь важно, живете ли вы в бункере или в роскошном дворце на вершине мира. Наверное.

— А ведь Церковь хочет прямо противоположного, — негромко заметила я. — Она готова на что угодно, лишь бы раса бестий не только прекратила вымирать, но и… снова заняла главенствующее место в мире.

— Они могут хотеть чего угодно, но естественный ход вещей не изменить, — возразил Меркурио. — Отец говорил, что конец детей Зверя неизбежен, просто нужно подождать и дать событиям… развиваться своим чередом. Общество Оймаха так и существовало все эти годы — мы хранили тайну и в меру своих скромных сил вносили свой вклад в дело… сокращения нашей популяции, назовем это так. Наблюдали, записывали и ждали. Но у Гвин… другие планы.

Я услышала, как звякнул подъехавший лифт. Извинившись перед Меркурио, я встретила официанта, который на тележке привез нам нашу еду, а после по отдельному боковому скату спустила ее в гостиную, где мы с Йоном привыкли располагаться во время еды, игнорируя более подходящую для этих целей, но менее уютную кухню.

— А где же твой лобстер? — с улыбкой поинтересовалась я, не увидев среди общего набора блюд ничего особенно роскошного.

— Он оказался недостаточно дорогим, чтобы удовлетворить мою жажду классовой справедливости, — поджав губы, отозвался альфа, но я ни на секунду не поверила его мрачному тону.

— Тебе налить чего-нибудь? — уточнила я, отходя к мини-бару.

— Если Гвин узнает, что я пью на работе, голову мне отвернет, — вздохнул он. — Так что я буду кофе, спасибо.

— Ладно, — не стала спорить я. — Так что там с ее планами? Ты не договорил.

— Она ненавидит Церковь, — отозвался Меркурио, наблюдая за тем, как я колдую рядом с кофемашиной. Йон приобрел ее себе буквально в первый же день после нашего переезда, заявив, что это была его мечта с подросткового возраста. Я по-прежнему относилась к кофе весьма сдержанно, предпочитая свою коллекцию листовых чаев с разными добавками, но тем не менее этот чудо-агрегат освоила и готовила для своего альфы его любимый напиток, когда он работал дома — или в те редкие дни, когда вставала утром раньше него. — Гвин хочет отомстить им за то, что они сделали с Алонсо и… я в общем-то ее понимаю. Она с самой его смерти об этом твердит, и, думаю, рано или поздно эти разговоры перестанут быть просто разговорами.