Он прекрасно знал, зачем она поехала в Акамар. Но осознание, что он заперт тут с другими артефактниками и Эваном, до колик боящийся воспользоваться незаконными способами пересечения границы города, вызывало аномальную тревожность. Руперт давно этого не чувствовал. Управление крупной фирмой взрастило в нём железную выдержку. Так он думал.

У Эрин были его гены. Совсем не мамин, а его, Руперта, характер. Она действительно верила, что хочет помочь другу, но Руперт знал и настоящую причину этого чувства. Знал очень хорошо. Она ОЧЕНЬ хотела доказать всему миру, что мир ошибается.

Ему не стоило настолько грубо разговаривать с ней, но он был так зол, так растерян, что вовсе забыл, какой строптивой бывает его дочь. Он сам всколыхнул в ней этот огонь и оказался не готов к последствиям.

Руперт напряжённо вспоминал, о каком друге говорила Эрин, где он и почему она так хочет его спасти. Связался с Хуаном Хи, попросил о помощи. Нужно было последить за больницей, а лучше — найти его дочь раньше, чем она туда сунется.

Купол открыли, но полёты были прекращены на неопределённое время.

Пальцы Руперта неосознанно потянулись к видеофону, набрали въевшийся в мозг номер и нажали кнопку вызова.

Глубоко в душе он надеялся, что на том конце не ответят.

Но увы.

— Руперт?! Ушам своим не верю!

— Я знаю, что ты в Акамаре.

— Следишь за мной?

— Нет. Да.

Дерек Юргес рассмеялся.

— Видимо, что-то случилось, раз ты прервал десятилетнее молчание?

— Нет. Да. Чёрт.

Руперту захотелось побиться головой об стену. Он уже не знал, что для него сложнее: разговаривать с дочерью или с бывшим партнёром.

— Эрин узнала про «Виту», — выдохнул глава «Берлингера».

На том конце повисло тягостное молчание, Руперт сперва подумал, что связь оборвалась. Нет. Не оборвалась.

— Как ты это допустил?!

— Это не главная проблема сейчас. — Руперту не хотелось выслушивать лишние эмоциональные взбрыки. — Думаю, у неё медальон Уэльса. Она хочет его использовать на своём друге.

— Твоя дочь сбрендила?!

— Это тоже не главная проблема. — Голос Берлингера звучал гораздо уравновешеннее Юргеса-старшего. — Я уверен, что этот артефакт нужен Гэрри. Мы подозревали, что он может что-то замышлять по «Вите», когда пропали часы Пола. Сейчас я не подозреваю. Я уверен. Линда, Уэльс — это не совпадение.

— Так… и что?

— Дерек, моя дочь едет к нему в руки. Я не знаю, где он будет ждать её, но…

— Он заберёт у неё артефакт.

— Этого нельзя допустить. Пожалуйста, найди Эрин. Умоляю, помоги ей…

— Я не совсем в Акамаре, мой старый друг, — довольно тихо произнёс Юргес-старший, — но я тебе обещаю, что сделаю всё, чтобы защитить её.

На этой фразе Дерек Юргес отключился.

Руперт Берлингер обречённо прикрыл глаза. Его не покидало чувство тревоги. Казалось, он где-то просчитался.

Казалось, беды уже не избежать.

ЭТАП 2. АРТЕФАКТНИКИ

Глава 1

Эль-Нат развивался на пустынном континенте, под палящим, смертельно опасным солнцем. На территории постепенно разрастались поселения, по большей части в скалистых местностях, окутанных спасительной тенью. Затем технологии достигли такого уровня, что деревеньки превратились в города, а люди придумали, как выживать под прямыми солнечными лучами.

Осталась одна нерешённая проблема.

Вернее, только жители считали её нерешённой, властей всё устраивало.

Добраться из одного города до другого можно было только на лайнерах, и удовольствие это не из дешёвых. Поэтому такие, как я, из бедных районов Акамара, никогда не путешествовали не то что по миру, а даже по своей стране — банально не было денег.

Местность для других транспортов не предназначена. Единственное, на что всё-таки выделили деньги — это два бесконечных рельса, протянутых через весь континент для перевозки железной руды.

Само собой, поезд, охватывающий все города Эль-Ната (почти 700 километров!), не мог не привлечь внимание бедняков. Но добраться до поезда — тот ещё квест. Именно на этом квесте решили наживаться «пустынные байкеры».

— Ехать будем четыре часа, — инструктировал нас главарь — огромный бородатый мужик, который и торговался со мной в трущобах. — Писать, какать не останавливаемся. Мы довезём вас до товарняка и высадим перед отправлением. Ехать в железной руде сутки. Как вы знаете, поезда между городами не останавливаются, так что, кому далеко, писать-какать будете в железной руде. Спать там же. Всё понятно? «Вторая кожа» оплачивается отдельно, — хищно блеснул золотым зубом мужик.

Я отдала за это пятьсот электронных единиц — и что получила? Листочек, на котором от руки было написано «Акамар» и стояла какая-то слюнявая клякса.

Если поезд будут проверять контролёры, это меня спасёт от тюрьмы?!

— А что делать тем, у кого нет денег на «вторую кожу»? — заикнулась я.

Зря.

Тупой вопрос.

И так ведь понятно.

— Советую закутаться во всё, что попадётся под руку, — без тени сочувствия огрел байкер, — иначе, детка, в пункт назначения приедут твои обугленные косточки.

Я скисла, обхватила руками отчего-то дрожащие плечи.

Мотоциклы как будто вылезли из старых чёрно-белых фильмов: огромные, на первый взгляд — из прогнившего железа, с гигантскими тарахтящими выхлопными трубами, которые извивались рядом с ногами мотоциклиста, наверняка обжигая кожу. Коляска крепилась с боку и жалобно скрипела, когда мы поочередно начали переваливаться через бортик.

Нужду я заблаговременно справила в черте заброшенного завода. Надеялась, что этого достаточно перед четырёхчасовой поездкой по пустыне без единой остановки.

Рядом со мной скукожились три достаточно крупных мужчины. Места в коляске оказалось так мало, что наши колени любовно переплелись. Мы старались не смотреть друг на друга.

Ко мне подошёл бугай-байкер и ловким движением нацепил очки, больно щёлкнув резинкой по затылку, затем размашистым движением накрыл кого смог дырявым вонючим покрывалом.

Я бы хотела сказать, что поездка оказалась прекрасным разнообразием в жизни обычного артефактника и такой необходимой сменой обстановки, но правда была в том, что я чуть не задохнулась от обилия песка, чуть не сгорела под солнцем, чуть не вывалилась из коляски, не в силах пошевелить одеревеневшим телом, меня чуть не стошнило от укачивания, а мой желудок, шокированный голодом, видимо, начал пожирать сам себя.

Ветер был страшный. Поначалу мы стеснялись друг друга и такой интимной близости, но когда во все доступные отверстия каждого из нас забился песок, стало не до смущения. Очки не спасали, глаза покраснели от обилия попавших в них инородных частичек. Ноги затекли, и ни одна поза не спасала от этого безумия. Я ворочалась, пыталась поплотнее закутаться в смердящее одеяло, умудрилась полежать на двух мужчинах, сидящих по обеим сторонам.

Но песок всё равно был везде, облепив даже в волосы, превратив меня в пыльно-песчаного дикобраза.

Солнце добралось до кожи, впилось со всей безжалостной горячностью, оставив покраснения на ногах и волдыри на плечах.

Желудок крутило от голода и тошноты, мочевой где-то с середины стал очень требовательным компаньоном, а руки и ноги в какой-то момент безнадёжно обвисли и прекратили попытки хоть как-то разогнать кровоток.

Самой дороги, как и других байкеров, я особо не видела.

Мы прибыли к рудодобывающей компании где-то под вечер, такого облегчения мне ещё ни разу не доводилось испытывать (как бы страшно ни было это признавать, но проигрывало даже известие об очнувшемся Эване). Я перевалилась через корпус коляски, рухнула на жёсткую землю, подняв над собой песчаное облако, и чуть не начала целовать приятную, просторную поверхность континента.

— Поезд уезжает через десять минут, — рыгнул байкер, ревностно содрал с меня кусочек зацепившегося за одежду одеяла, кинул его обратно в коляску и сплюнул на прощание.