Несколько томительных минут мы проводим в тишине, после чего мужчина хрипло уточняет:

— Убьём его?

Я ошарашенно замираю. Становится не по себе от нарисованной в голове картины.

Резко качаю головой:

— Нет. Мы не станем убийцами. Я хочу, чтобы он жил и страдал. Каждый день проводил в отчаянии, — прочищаю горло и сипло продолжаю, — мы отомстим по-другому.

— Как? — зелёные глаза светятся насмешкой.

— Найдём его слабое место и ударим. Лишим всего, что осталось. Ты говорил, Шмидт и так многое потерял и стал крайне отчаянным? — зло щурюсь. — Что же, мы добавим ему порцию боли.

— Какая ты кровожадная. Полагаю, мне очень повезло, что мы с тобой далеко не враги, верно, Мел? — кладёт ладонь на мою коленку и плавно скользит по ноге, подбираясь к бедрам.

Его прикосновение заставляет меня вздрогнуть и гулко сглотнуть. Я отворачиваюсь и убираю руку, недвусмысленно намекая на то, что моё согласие никак не меняет наши отношения. Он вызывает у меня стойкое чувство недоверия, потому что даже с учётом потерянной памяти я уже не раз ловила его на лжи. Если всё вспомню, каковы же будут масштабы фатального вранья?

Сдерживаю растущее напряжение и покладисто говорю:

— Мы не враги, но и не друзья. Даже если между нами что-то и было, это давно закончилось.

Следует обезоруживающий ответ:

— Ты не понимаешь, Мел, — тяжело вздыхает, — в этот бизнес женщин почти не берут. Ты — одна из немногих, кто смог влиться в банду. И то благодаря мне. Ты в безопасности, пока я тебя крышую, пока все думают, что ты — моя женщина. Они не будут устраивать стычки, — кидает напряженный взгляд, — только если ты не предашь и не обманешь. Этого они не простят.

Голова идёт кругом. Виски стискивает стальной обруч боли. На словах всё было гораздо проще, но сейчас…как же я выживу, если я изначально выдаю себя за другого человека?

Как вернусь в круг доверия, ничего не зная о правилах их жестокого мира?

Вслух озвучиваю часть вопросов:

— Но что делать с моей памятью? — встревожено уточняю. — Я ведь ничего не помню. Это вызовет подозрения?

— Да, поэтому ты солжешь. Будешь вести себя, как обычно. У нашего клиента не должны возникнуть подозрения.

Хлесткий ужас скручивает позвоночник. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и нервно спрашиваю:

— А как обычно я себя веду? — передергиваю плечами, улавливая в голосе истерические нотки. — Ты серьезно думаешь, что это так легко?

— Расслабься, — с горящими глазами произносит Брайс, — тебе не нужно ничего говорить. Я разберусь. Просто поздороваешься, заведешь светскую беседу, извинишься за долгое отсутствие и всё. У нас встреча даже не с самим клиентом, а с его посредником, так что будь проще.

Мы подъезжаем к роскошному ресторану. Пять звезд мишлен откровенно намекают на высокий статус. Брайс паркует машину неподалеку от входа и выходит на улицу. Открывает дверь с моей стороны и галантно подаёт ладонь:

— Прошу, — улыбка больше похожа на оскал.

Я неуверенно поправляю подол платья и хватаюсь за его руку. Стоит мне это сделать, как мужчина тут же прижимает меня к себе. Непозволительно близко. Слишком интимно.

Резко обрубает мою попытку вырваться:

— Веди себя достойно. Помни, о чем мы говорили, — понижает тон голоса, — и, мать твою, прекрати трястись и верни ту Амелию, которую я знал.

Грубая фраза приводит меня в чувства. Я неловко обнимаю Брайса за талию и наконец-то получаю возможность хорошенько его рассмотреть. Черная рубашка и классический костюм смотрятся на нём крайне непривычно, но в каком-то смысле этот образ лишает его смазливости и мальчишеского лоска. Может, всё дело во взгляде — напряженном, хищном и тяжелом?

Мы заходим внутрь. Я даже не успеваю разглядеть дорогую обстановку, потому что отчаянно стараюсь не оступиться и не свалиться на пол. Чем ближе мы подходим к нужному столику, тем сложнее мне дается контроль над телом. Гулкий мороз ощутимо пронзает ребра и сводит грудь.

Тихо уточняю:

— Разве такие сделки заключаются у всех на виду?

— У нас есть шифр. Это удобно и безопасно. Так мы страхуем друг друга и не боимся, что за поворотом нас тут же превратят в решето.

Внезапно его ладонь на моей талии резко тяжелеет. Пальцы зло впиваются в ткань и норовят в любое мгновение оставить на мне болезненный след.

— Что-то не так? — начинаю еще сильнее нервничать. Ситуация быстро выходит из-под контроля.

— Да. Какого дьявола?! — грубо ругается.

— Что такое?! — тревога бьёт по щекам.

— Алдо здесь. Тот самый клиент, о котором я тебе говорил. Он — Дон группировки «Каморры».

— Что значит «Дон»? — непонимающе переспрашиваю.

— Главарь. Если кратко — он может публично перестрелять всех людей и спокойно уйти.

Вот спасибо. Теперь мне гораздо спокойнее.

Брайс подхватывает меня за локоть и ведёт к угловому столику. Я опускаю голову и вижу собственное отражение в начищенном до блеска поле. Множество позолоты на потолке и зеркальные стены вызывают острое чувство дискомфорта. Я не принадлежу этому месту, и мне хочется поскорее отсюда сбежать.

Нам навстречу поднимается солидный, крупный мужчина лет пятидесяти с каштановыми волосами, подернутыми сединой. Элегантный и холёный. Тёмно-синий костюм с иголочки, серая рубашка с чёрным галстуком и неспортивные туфли. Глаза внимательные, на сжатых губах тень властности.

Он смотрит на меня. Протягивает руку, кивает в сторону кресел и вежливо произносит:

— Добрый вечер, Амелия. Рад наконец-то встретиться с тобой, — пожимает мою ладонь и переводит взгляд на Брайса, — вижу, ты по-прежнему держишь своё слово.

Я понятия не имею, как к нему обращаться, поэтому обхожусь приветливой улыбкой и коротким:

— Взаимно.

Напряжение Брайса быстро мне передается, но я стараюсь не показывать слабости. Держусь из последних сил, с трудом подавляя желание упасть на колени под невидимым давлением.

Мой спутник галантно отодвигает для меня кресло и садится рядом. Демонстративно сплетает наши ладони и хмуро спрашивает:

— Что случилось такого важного, раз сам Дон решил включить нас в свой загруженный график?

Резкая реплика вызывает улыбку на губах мужчины. Он вальяжно откидывается на спинку и рукой подаёт кому-то знак. К нам тут же подлетают официанты и подают на стол пасту с грибами и обжаренную до золотистой корочки курицу Каччиаторе, щедро политую белым соусом.

Изумительный аромат заполняет воздух. Я сглатываю, удивленная его выбором.

— Не переживайте, я не собираюсь вас травить, — хищно прищуривается, — для устранения я использую другие методы. Уж ты, Брайс, хорошо с ними знаком.

Тревога и адреналин растекаются по венам. Мне становится дурно от немой угрозы, повисшей между нами.

— Тогда зачем? — Брайс наклоняет голову и передергивает плечами. — Я знаю, что ты ничего не делаешь просто так. Есть какой-то особый повод?

— Наша дражайшая Амелия снова с нами. Нужно что-то еще? — изгибает бровь, насмешливо глядя в мою сторону.

На стол приносят морепродукты и крепкий алкоголь. От обилия еды кружится голова. Я с трудом могу представить ценники за это гастрономическое удовольствие. С усилием удерживаю приветливую улыбку и в этот момент замечаю, что в ресторане очень мало посетителей. И все они — мужчины, от которых за версту валит тестостероном.

Алдо вкрадчиво продолжает:

— На самом деле повод действительно есть, но, прежде чем перейти к работе, я хочу выразить сожаление по поводу случившегося. Очень жаль твою сестру.

— Спасибо. Я до сих пор прихожу в себя, — тихо отвечаю и кидаю быстрый взгляд на Брайса, чтобы убедиться в том, что я всё делаю правильно.

Он незаметно кивает и начинает есть. Я следую его примеру и беру тарелку со спагетти. Это просто чудо, что официанты принесли несколько блюд без мяса.

Алдо откупоривает бутылку виски и спокойно разливает напиток. Кажется, он здесь единственный, кто чувствует себя комфортно. В каждом движении прослеживаются вихри власти.