Одиннадцатого января Давид, сказав, что мы едем обедать, отвёз меня в ЗАГС, где мы подали заявление, указав дату тридцатого января, последняя суббота месяца. А после, мы отметили это дело в итальянском ресторанчике.

Все шло своим чередом. Мама Давида, узнав о скорой свадьбе, решила взять организацию в свои руки. Но Давид ее вовремя остановил. Пригрозив, что мы распишемся втихаря, изменив дату, если на свадьбе будет больше двадцати человек. Анаит Вардановна долго возмущалась, но, в конце концов, сдалась.

Ева всё ещё находилась в больнице, и Давид, если не каждый день, то через день точно, ездил к ней. Ну, и Анаит Вардановна, конечно, тоже. Я стараюсь об этом не думать, а сосредоточиться на предстоящей свадьбе. Хоть то, что Ева манипулирует своим положением, невероятно раздражает.

К сожалению, беда не приходит одна. Когда до свадьбы оставалось всего десять дней, я, как всегда, вышла из офиса в шесть вечера, чтоб забрать Тигренка.

— Ангел.

По спине прошел холодок. Этот голос я надеялась никогда больше не услышать. Когда я оборачивалась, до последнего надеялась, что мне показалось. Ведь это просто не может быть правдой. Но, нет. Обернувшись, я увидела идущего ко мне мужчину.

Он возмужал, стал крупнее в плечах, по-прежнему красив, и улыбка все такая же, яркая.

— Привет, — подойдя ближе говорит он, шаря по мне глазами. — Выглядишь замечательно.

— Что… — голос подводит, прочищаю горло. — Что ты тут делаешь?

— Тебе жду.

— Как ты меня нашел?

— Да ты, вроде как, и не пряталась, — по-прежнему с улыбкой. — Я очень рад тебя видеть.

— Не могу сказать того же. Я спешу, прощай, — разворачиваюсь, чтоб поскорее уйти, но он ловит меня за руку.

— Ангел, нам нужно поговорить.

— Нам не о чем разговаривать.

— Я понимаю, что ты злишься…

— Нет, ты ошибаешься. Злилась я четыре года назад. Теперь нет, я не могу злиться на того, кто для меня перестал существовать.

— Ангел, выслушай.

— Прекрати меня так называть. И отпусти, я спешу.

— Могу подвезти.

— Нет. И надеюсь, я больше тебя не увижу, — я вырываю руку, спешу прочь, и слышу, как в спину доносятся его слова.

— Я приехал к сыну.

Я ускоряю шаг, надеюсь, что он не пойдет за мной, иду дворами, и постоянно оглядываюсь. Руки дрожат, пока я помогаю одеться Тигренку. Вызываю такси и еду домой. Давида ещё нет, он задержался в офисе, а потом ещё должен был заехать к Еве, ей, видите ли, очень захотелось фисташкового мороженого.

Прошу Тигренка поиграть самостоятельно. Сама начинаю мерить шагами комнату. Что ему нужно? Зачем? Почему сейчас, спустя столько лет? Тигренка надо спрятать, решаю я. К моим родителям нельзя, он знает, где они живут. Остаются родители Давида.

Достаю телефон и набираю Анаит Вардановну.

— Да, Линочка.

— Здравствуйте, Вы можете забрать к себе Тиграна на время?

— Конечно, когда?

— Я сейчас соберусь и мы приедем.

— Что-то случилось? У тебя голос взволнован.

— Нет, пока ничего, — замолчала, не знаю, что я могу говорить, возможно, это просто моя паранойя, но я хочу принять меры предосторожности, уже сейчас. — Я приеду и объясню.

— Хорошо, ждём.

— Тигренок, — зову сына. — Реши, какие игрушки ты хочешь взять с собой к бабушке Ани.

— Я поеду к бабушке? — со счастливой моськой прибегает он в комнату, и, достав свой рюкзачок, начинает перебирать игрушки.

Вызываю такси, по дороге звоню Давиду, предупреждаю, что буду ждать его в доме его родителей. Он пытается узнать, что случилось, но я не хочу обсуждать это по телефону.

Напоминаю себе сумасшедшую, которая придумывает проблемы на ровном месте. Но я не хочу, чтоб Маис встречался с Тигренком. Может ещё полгода назад, я бы и допустила эту встречу, но не сейчас. Ни тогда, когда у Тиграна уже есть папа. Папа, которого он любит и который любит его. Объяснять сыну, кто этот дядя и чего он хочет… Нет, совсем нет желания. Зачем? Ну, зачем он появился? Мало мне Евы.

— Лина, точно все хорошо? — уточняет Анаит Вардановна.

— Я не знаю, — честно отвечаю я. — Сегодня возле офиса, меня ждал Маис, отец Тиграна. Я не захотела с ним разговаривать, а он крикнул, что приехал увидеться с сыном. Вот объясните, — не выдержав начинаю плакать. — Вот зачем ему это, четыре года он не вспоминал о том, что у него есть сын… А тут… — Анаит Вардановна, приобняла меня.

— Мы во всем разберемся, я обещаю. Но сначала все же придется узнать, что ему нужно и с какой целью он вернулся.

Давид приезжает поздно, почти в десять, заметив мое зареванное лицо, сразу весь аж подобрался:

— Что? — строго.

Тигран уже спал, а мы с его родителями были в гостиной.

— Так, — говорит Анаит Вардановна. — Сначала ужин. А потом дела.

— Я поел в городе, так что происходит? — и я рассказываю о встрече с бывшим. Давид крепко переплетает наши пальцы.

— Ты знаешь, как с ним связаться? — мотаю головой. — Значит придется ждать его очередного появления. Узнаем, что его привело обратно. Будем знать, что делать.

С этим согласились все. Мы разошлись по комнатам. Мы с Давидом решили переночевать здесь, лучше утром выехать пораньше.

— Пообещай, — просит Давид, когда мы уже лежим в постели. — Что ты не будешь общаться с ним одна.

— С удовольствием, — я и сама этого не хочу, поэтому легко даю обещание.

Заснуть не получается, не только от того, что мысли путаются и скачут с одной на другую, но и потому, что Давид пыхтит мне в затылок.

— Милый, — не выдерживаю я. — Может уже скажешь, чего ты пыхтишь?

— Ты… — спустя пару минут всё же решается он, но и тут старается подбирать слова. — У тебя… Блин, да что ж так тяжело, — он переворачивается на спину, а я поворачиваюсь к нему. Глаза привыкли к темноте, и мне хорошо видно лицо Давида в полумраке комнаты. — Если он захочет тебя вернуть… ты…

— Даже не думай, — поворачиваю его лицо к себе. — У меня свадьба скоро, — говорю с улыбкой. — У меня будет самый лучший муж на свете. И ты думаешь, я от него откажусь?

— Но он же оте… — накрываю его губы пальцами.

— Тигран считает папой тебя, и я не хочу ничего менять.

— И я не хочу, — с облегчением говорит Давид и притягивает меня для поцелуя. — Я так боюсь тебя потерять.

Не могу ничего ответить от чувств, что переполняют меня. От той нежности, благодарности, доверия, счастья и любви, поэтому просто целую, надеюсь он поймет.

ДАВИД

Ева просто достала, и это ещё слабо сказано. Но совесть по-прежнему не позволяет послать ее на х*й. Поэтому я стойко терплю все ее закидоны. Она превратила меня в курьера, и, наверное, я бы бросил это всё к чертям, но Ева манипулирует своим положением, а что ещё противней, переходит на шантаж, обещая трепать Лине нервы. Вот и сегодня, сцепив зубы я еду в магазин покупаю долбанное мороженное и везу его ей.

— Привет, дорогой, — улыбается она, когда я захожу в палату. Отхожу в сторону, пропускаю медсестру, которая мерила ей давление. И когда за ней закрывается дверь, обращаюсь к бывшей любовнице.

— Тебе не надоело ломать комедию? — ставлю на стол пакет.

— Ну, наконец-то, — Ева довольная, достаёт из него коробку мороженого и тут же открывает, полностью игнорируя мой вопрос. — Оооо, как же я его ждала, — она достаёт ложку и кладет в рот первый кусочек, а затем аж глаза прикрывает от удовольствия, — Ты знаешь, я всегда считала, что это полный бред, когда беременным хочется какой-нибудь фигни, прям до одури. Оказывается, это не бред. Поужинай со мной, мне скоро доставку принесут, — и, видимо, замечая мое хмурое лицо, тут же начинает. — Ну, пожалуйста, ну что тебе стоит, я здесь почти месяц. Одна, почти все время, я же немного прошу. Просто составь мне компанию.

Скрипя зубными, соглашаюсь. Пока мы ждём заказ, звонит Лина и говорит, что едет к родителям, голос взволнованный, но рассказывать, что случилось не хочет. Ужин в горло не лезет, вкуса не чувствую. Все мое существо рвется к моему Ангелу. Без десяти девять, я с удовольствием покидаю палату Евы.