О, и я упоминал, что случайно видел ее голой несколько недель назад? Да, это не помогло. Бри не знает, и я не собираюсь ей говорить, потому что она станет очень странной и будет избегать меня целую неделю. У каждого из нас есть ключи от чужой квартиры, так что я вошел, как всегда, но на этот раз я забыл сказать ей, что приду. Она вышла из ванной голой, а затем вернулась, так и не увидев меня, стоящего в коридоре, подметающего пол челюстью. Я тут же развернулся и ушел, но тот прекрасный образ сожжен — нет, нечто лучше, чем сожжен… выгравирован, переписан, увековечен в моей памяти навсегда.

— Назови мне хоть одну вескую причину, по которой ты не хочешь здесь жить, и я отпущу ее навсегда. Честь разведчика. Я поднимаю правую руку.

Бри смотрит на неё, старается не улыбаться, а потом опускает мой мизинец и большой палец.

— Ты не бойскаут, так что твоя честь ничего не значит, но я не могу переехать к тебе, потому что это было бы слишком странно. Вот я тебе и ответила. Теперь ты должен бросить это.

Бри вскакивает с пола, и на этот раз я отпускаю ее. Ее кудрявый конский хвост развевается позади нее, свободные пряди прилипают к поту на ее шее, когда она идет на кухню.

Я иду следом, еще не готовый оставить тему разговора, потому что думаю, что наконец-то нашел настоящую причину.

— Для кого это было бы странно? Ты или Мартин ? Наверняка он знает, что между нами ему не о чем беспокоиться. — Мне сильно не нравится ее парень. Он не заслуживает ее. Я имею в виду, я тоже ее не заслуживаю, но это не имеет значения. Какой придурок согласится с тем, что его девушка живет в опасном здании, и не предложит ей переехать к нему?

Глаза Бри отрываются от моих, ее рот изгибается в сторону. Она что-то обсуждает, и я приподнимаю брови, чтобы подбодрить ее.

— Бри?

Она разворачивается, и ее запястье, полное вездесущих разноцветных плетеных браслетов, ныряет в чудовищную сумочку.

— Я упоминала, что у меня есть кое-что для тебя? Это поднимет тебе настроение сразу после разрыва со Скричи… Я имею в виду Келси. — она посмеивается про себя над своей маленькой шуткой, и я стараюсь, чтобы она не увидела мою улыбку. Мне наплевать на мой разрыв с Келси. Меня больше беспокоит, почему она пытается сменить тему прямо сейчас.

Она копается, копается и копается в своей сумке, и я знаю, что сейчас произойдет. Бри одержима безделушками. Если она видит что-то, что напоминает ей кого-то из ее друзей или членов семьи, она покупает это и засовывает в сумку Мэри Поппинс, чтобы потом подарить нам. У меня целых две полки с вещами, которые она подарила мне за эти годы. У ее сестры Лили три полки. Однажды мы поспорили, у кого больше «бренкетов», как мы их называем, и я проиграл. Лили опередила меня на семь.

Наконец она находит то, что ищет, и из ее бездонной сумки выпадает миниатюрный магический шар-восьмерка.

Ее радужные ногти деликатно кладут его на мою перевернутую ладонь, и она тихо говорит:

— Номер восемь. Знаешь, потому что ты восьмой номер в команде. Я поставлю его рядом с игральной картой номер восемь, рюмкой номер восемь и свечой дня рождения номер восемь. Кроме того, мы с Мартином расстались.

Подожди, что?

Мир перестает вращаться. Сверчковая тишина. Все, повсюду на планете поворачиваются, чтобы посмотреть на нас. Я, однако, должен очень стараться оставаться нейтральным. Каким-то образом я инстинктивно знаю, что моя реакция прямо сейчас имеет решающее значение, если я хочу сохранить статус-кво нашей дружбы. Не путай вещи, Натан.

— С тех пор как?

— Вчера вечером. Мы расстались после игры. — её ответ приходит быстро. — Ну, вообще-то, я рассталась с ним после игры. Хотя с ним все было в порядке. Это было почти взаимно.

Я не могу в это поверить.

— Почему ты не сказала мне раньше?

Она пожимает плечами, ее внимание сосредоточено на том, чтобы скользить браслетами вверх и вниз по запястью один за другим.

— Просто не подумала об этом.

— Ложь. Никто не забывает, что они расстались с кем-то, с кем встречались шесть месяцев.

Она стискивает зубы и закатывает глаза.

— Отлично! Я просто не хотела, ясно? Это не имело большого значения. Мы с Мартином почти не виделись, и… он был скучным. Нам было скучно вместе. Никаких искр. Я просто больше не могла.

Бри говорит все это с совершенно небрежным видом, а мне приходится напоминать себе продолжать дышать — медленно, вдыхая и выдыхая, как нормальный человек, а не так, будто у меня короткое замыкание внутри.

Потому что это — прямо сейчас — самый первый раз, когда мы оба одиноки одновременно за последние шесть лет. Каким-то образом наши отношения превратились в почти юмористический цикл.

А теперь… мы оба одиноки.

В то же время.

И я видел ее голой. (Эта мысль ни к чему не имеет отношения, она просто время от времени приходит мне в голову случайным образом.)

Если бы я прямо сейчас наклонился и поцеловал ее, позволила бы она мне? Она бы съежилась? Или она растворится во мне, и это, наконец, станет концом нашей платонической дружбы? Эти вопросы не дают мне спать по ночам.

Однако мне не удается узнать ответы, потому что Бри внезапно хватает свою сумочку со стойки и перекидывает ее через плечо.

— Хорошо, теперь ты знаешь. Так что увидимся… как-нибудь, — говорит она, пятясь от меня с раскрасневшимся от любопытства лицом.

Я следую за ней до двери.

— До завтра, — говорю я, сжимая пальцами волшебный шар-восьмерку. — Я заеду за тобой завтра на ужин в честь дня рождения Джамала, помнишь?

Мои товарищи по команде любят Бри, называют ее младшей сестрой Акул. Я отказываюсь называть ее так.

Она спотыкается о туфлю и ловит себя рукой на стене, ее длинный медово-коричневый хвост хлещет ее по лицу.

— Завтра? Ах да, я забыла. Звучит отлично! — Она такая странная. Или… более странная, чем обычно, я бы сказал. — Ну… тогда увидимся завтра!

Я ухмыляюсь, когда она пытается выйти через парадную дверь, но сумочка застревает в ручке, отбрасывая ее на шаг назад. Она взвизгивает, затем вырывается и выбегает за дверь.

Вздохнув, я смотрю на свой новый бренкет.

— Ну, волшебная восьмерка, как ты думаешь? Должен ли я сказать своей лучшей подруге, что я люблю ее?

Я переворачиваю шар, и сообщение гласит: Ответ туманен, попробуй еще раз .

На следующий день во время тренировки становится ясно, что объявление Бри об одиночестве заняло все доступное место в моей голове. Я не могу сосредоточиться на тренировках. Я испортил слишком много пасов. Джамал — лучший раннингбек в нашей команде — начал называть меня толстяком, и это стало быстро распространяться. Все думают, что это весело, потому что я никогда не был таким. Тренер обеспокоен и думает, что у меня грипп. Он посылает за врачом команды, чтобы проверить мою температуру в кулуарах на глазах у всех. Я чувствую себя идиотом.

— У меня просто кое-что на уме, — говорю я Джамалу позже, когда тренировка заканчивается, и он пристает ко мне с вопросами о том, почему моя игра сегодня была такой плохой.

Он хмыкает, когда заканчивает застегивать рубашку. Я уже одет и сижу на скамейке посреди раздевалки, ожидая возможности пройти в комнату для прессы, чтобы ответить на вопросы прессы о нашей предстоящей игре.

— Это как-то связано с тем, что ты расстался с Келси?

Моя голова взлетает вверх.

— Как ты узнал об этом? Я расстался с ней только вчера утром.

Его покровительственная улыбка говорит: «Ты идиот».

— Она объявила об этом в своем Instagram прошлой ночью вместе со ссылкой на статью о сплетнях в журнале In Touch . Веб-сайт.

— Черт возьми.

Я должен был знать лучше, чем встречаться с ней. Келси — модель, которая поначалу казалась милой, но потом, при ближайшем рассмотрении, оказалась охотником за софитами. Хотя, если честно, я не могу сказать, что меня действительно волнует, когда женщина хочет встречаться со мной только из-за внимания, которое это ей приносит. Я встречаюсь с другими женщинами только потому, что Бри всегда встречается с другими мужчинами. Но в настоящее время ее нет… и, поскольку я не могу найти женщину даже отдаленно столь же удивительную, как Бри, я чувствую, что пришло время перестать искать что-то еще.