Джамал протягивает ей напиток, который он только что приготовил, и губами благодарит, как будто она только что спасла его от огнедышащего дракона. Дерек убегает как трус. Да, лучше беги, дурак. Я замечаю парня через плечо Бри, который смотрит на нее с ног до головы и снова отступает, что мне совсем не нравится. Его глаза говорят отвратительные вещи, и это естественный инстинкт для меня — сдерживать свою ярость и сжимать кулак, не в силах ничего с этим поделать, потому что я всего лишь друг Бри. Но потом я понимаю — мы на публике! Во всех смыслах Бри сейчас моя девушка, и все ставки сняты.

Я провожу рукой вокруг ее талии и чувствую изгиб ее бедра своей ладонью. Я устанавливаю зрительный контакт с парнем и убеждаюсь, что он понимает, что это собственническое прикосновение — средний палец к его лицу. Не сегодня, приятель. Глаза выкл. По привычке я жду, когда Бри бросит на меня взгляд за то, что я так к ней прикасаюсь. Когда я вижу, как ее ресницы опускаются, ощущая прикосновение, а затем она придвигается ближе, а не отстраняется, мой пульс удваивается.

Наконец она смотрит на меня, и там что-то есть. Что-то новое. Что-то искрящееся и манящее, и я не просто воображаю это, верно? Я осмелюсь узнать, что это такое.

— Это хорошо? — Я спрашиваю.

Она застенчиво приподнимает плечо с легкой кокетливой ухмылкой. ТАКЖЕ НОВЫЙ!

— Я имею в виду, конечно. Но просто знай, что если ты собираешься вести себя собственнически на публике, то и я тоже. — Она поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать меня в челюсть.

Мое сердце останавливается.

В этом маленьком поцелуе было огромное количество смысла. То, как смотрят ее глаза, то, как ее тело ощущается рядом с моим… все это усиливает смысл. Этот маленький поцелуй был клетчатым флажком, и ни разу за сегодняшний вечер Бри не сделала ни единого движения, чтобы напомнить мне о френдзоне. Никаких упоминаний о брате, амиго, лучшей подруге или инцесте.

Нет, прямо сейчас в ее глазах горит огонь, и я ни за что не стану притворяться, что его нет. Я не буду продолжать двигаться и игнорировать знаки сегодня вечером. Пункт номер 20 находится в стадии реализации. Я собираюсь использовать пламя в ее глазах, чтобы сжечь нашу платоническую дружбу дотла.

Я крепче сжимаю ее бедро и вывожу нас из кухни.

— В таком случае пойдем со мной.

Рука Натана прижимается к моему боку, когда он уводит меня с собой из кухни, забыв о напитках, плетя нас через переполненный танцпол в гостиной. Все кушетки были сдвинуты к периметру, и так много людей набилось в центр с чашками в руках и танцуют, как будто они принадлежат андеграундному клубу. Мое первое чувство — облегчение. Танцы! Да! Звучит здорово. Слова Натана «В таком случае» заставили меня задуматься о другом исходе. Результаты, которые я определенно хочу, но также немного боюсь принять. Итак, давайте танцевать!

О, мы сейчас проходим мимо танцпола. Женщина спиной ко мне, и ее расшитое блестками платье царапает мою голую руку. Натан прижимает меня ближе к себе и ведет нас к коридору. Темный коридор. Это нормально. Я в порядке. Все в порядке.

— Эм, нам стоит идти сюда? Выглядит как-то… мрачно. — Я пытаюсь его уговорить, но он только тихо улыбается и продолжает вести нас к тому запретному коридору. Я не знаю, что это запрещено, но там больше никого нет, так что это кажется запретным.

Вот что я получаю за разговоры с Лили по-крупному! Я думала, что смогу намазаться , но сейчас я просто хочу лечь и вырубиться, потому что чувствую перемены в воздухе. Я чувствую, как он передается от кончиков пальцев Натана через ткань моего платья и просачивается в мои вены.

Мы выходим в коридор, и я знаю, что мы выйдем уже не теми же людьми, что и раньше. Также важно отметить, что Натан — единственный человек в мире, которому я бы доверила провести меня по такому жуткому, темному проходу, как этот, и если это ничего не говорит о его характере и о моих чувствах к нему, я не знаю что будет.

С каждым шагом я чувствую себя все более взволнованно, взволнованно и испуганным.

— Какой красивый коридор. Здесь так… темно… и… как в прихожей.

Мы не дойдем до конца, как я думаю, мы дойдем. Мы не открываем ни одну из закрытых дверей спальни. Мы останавливаемся посередине, куда все еще падают цветные огни с вечеринки, и все же это достаточно уединенное место, чтобы за ним не наблюдали. Я втягиваю воздух, когда Натан резко разворачивает меня так, что мои лопатки касаются стены. Он улыбается мне сверху вниз, все еще не говоря ни слова, а затем действительно сбивает меня с толку, отступая на шаг. Два шага. Три. Его спина упирается в противоположную стену, и мы выглядим как двое детей, у которых в школе были проблемы из-за того, что они обзывали друг друга. Определенно не в том направлении, в котором я думала, все идет…

Может быть, я неправильно поняла его прошлой ночью. Может быть, у него нет чувств ко мне. Может быть..

— Я тебя предупреждаю, — говорит он низким тоном, который самым приятным образом ползет по моей шее. Как будто кто-то проводит пальцем по твоей коже, чтобы волосы встали дыбом. Его глаза блестят в темноте. — Я знаю, что перемены пугают тебя, поэтому я собираюсь рассказать тебе, что вот-вот произойдет, сначала убедись, что ты одобряешь.

Кто-нибудь еще только что слышал, как я сглотнула?

Я пытаюсь сказать хорошо , но ничего не выходит. Мои губы двигаются только для вида.

— Я собираюсь сделать три шага назад к тебе и положить руки тебе на бедра. — Его глаза блуждают по мне, и он щурится чуть ниже моего подбородка. — Может быть, твоя челюсть, может быть, твоя шея сзади. Посмотрим. А потом я тебя поцелую.

Я. Не могу. Чувствовать. Свои. Пальцы ног.

Когда мой голос находит выход, он звучит как хрип.

— Почему?

Его голова лихо наклоняется, и он улыбается, но не отвечает мне.

Вот тут привычка говорит мне ПОКОНЧИТЬ С ЭТИМ. Маленький дежурный в холле, который следит за моим самосохранением, свистит и говорит: «Прекрати это прямо сейчас!» Но здесь все меняется, и я хочу, чтобы это изменилось, поэтому я запихиваю ее в шкафчик. (Но потом мне становится не по себе, поэтому я провожу ее обратно, благодарю за службу, даю ей плитку шоколада и говорю ей, чтобы она отправилась в отпуск на пляж. Она заслужила это за всю свою тяжелую работу.)

Хотела бы я, чтобы Натан признал свою вечную любовь ко мне, а ПОТОМ поцеловал меня? Да. Но я собираюсь заставить себя делать что-то новое и надеяться на лучшее. Последние шесть лет он очень заботился обо мне, и в глубине души я знаю, что теперь могу ему доверять.

— Все еще со мной, Бри Сыр? — он спросил.

Я киваю.

Как и обещал, Натан делает один, два, три шага и вот он передо мной. Мне приходится запрокинуть подбородок настолько, чтобы увидеть его, что моя голова упирается в стену. Одна рука движется вперед и ложится на мое бедро. Такое ощущение, что спичка чиркает о коробок. Я сдерживала все свое влечение к этому мужчине еще со школы, и теперь, когда я могу дать волю этому… я хихикаю.

О боже, я хихикаю! Нет! Сейчас не время тянуть Рэйчел Грин!

Натан замирает и хмурится, глядя на мой булькающий смех. Я боюсь, что снова собираюсь саботировать нас, поэтому я зажимаю рот рукой. Сначала он выглядит неуверенным и побежденным, но затем его хмурый взгляд проясняется, и он улыбается.

— Рэйчел Грин? — спрашивает он, потому что, КОНЕЧНО, он должен знать, что со мной происходит. Мы вместе смотрели весь сериал «ДРУЗЬЯ» несколько раз, так что он знает, что когда Росс Геллер, наконец, встречается со своей давней подругой Рэйчел Грин, она не может не хихикать каждый раз, когда он прикасается к ней. И я не могу поверить, что это происходит со мной сейчас. Это реальное состояние?

— Прости, — говорю я из-за ладони. — Я разрушаю это.