Александра вместе с ним прошла в палату, он сел там у стола, уставился в одну точку и даже не поменял позы, пока она бегала в местный ларек купить ему пижаму. И он уже не протестовал, когда Александра помогала ему переодеваться, и все никак не мог сосредоточиться и попасть ногами в штанины. Александра старалась не встретиться с отцом взглядом, но когда все-таки подняла глаза, то убедилась, что его мысли где-то очень и очень далеко.

Домой она решила ехать на такси категории «комфорт». К ее удивлению, это была такая же «Киа», как и днем, только чистая. И водитель смог сам произнести в навигатор адрес. Но ехал он дергано, все время опасно обгонял, и Александра не отрывала взгляд от дороги, все время инстинктивно нажимая ногой на воображаемый тормоз. В машине орал шансон, но когда Александра попросила выключить радио, водитель, не поворачивая головы, коротко ответил:

– Не могу. Иначе засну.

Александре стало по-настоящему страшно. Она словно онемела, вцепилась в ручку двери и давила правым сапогом в пол так, что ногу в конце концов свело, и под вопли про бессменного арестанта Таганки Александра щипала себя за икру так, словно нога была каким-то отдельным враждебным существом.

Когда они наконец доехали, Александра выскочила из машины как ошпаренная, кинула на сиденье тысячу рублей и сдавленно крикнула, захлопывая дверцу:

– Сдачи не надо.

Онемевшая нога предательски подвернулась, но наадреналиненная Александра почти бегом ворвалась в подъезд и, только захлопнув металлическую дверь, осознала, что растянула лодыжку. Дохромала до квартиры, позвонила в дверь. Тишина. Взглянула на часы – десять вечера, все должны быть дома. Позвонила еще. Услышала неспешные шаги по коридору. Дверь открыла Маша. Увидев мать, она даже вздрогнула:

– Мама, что с тобой? За тобой гнались?

Александра молча вошла в квартиру, молча бросила на консоль сумку и принялась стаскивать сапоги.

– Где ты была? Что случилось? Почему ты вся дрожишь? – забросала ее вопросами Маша.

– Возила деда к бабушке. Бабушка нам не открыла. Она к тому же сменила замки. Деду стало плохо. Отвезла его в больницу. Еще и ногу подвернула в заключение, – телеграфным стилем отвечала Александра.

– Во бабуля отжигает! – изумилась Маша.

– Папа дома? – поинтересовалась Александра.

– Не приходил еще, – скороговоркой ответила Маша и продолжила расспросы:

– Мам, а что, она вот прямо даже на цепочку не открыла?

– Даже на миллиметр. Крикнула из-за двери, что празднует с квартирантом победу над собой, и все.

– Отпад!

Александра сняла пальто и захромала в ванную комнату.

Освободившись от колготок, Александра села на край ванны, заткнула сливное отверстие, опустила ноги под струю и закрыла глаза. Стало легче. Вот так бы сидеть бесконечно и слушать шум воды. Вымыть из головы все. Отключить память. Нет памяти – нет проблем. И ровно на этой мысли Александра вспомнила, что в ее почте – непрочитанное письмо от матери о разделе имущества. Не открывая глаз, она ощупала карман платья, надеясь, что телефон остался в пальто. Но нет. Александра вздохнула, включила экран и вошла в почту и стала листать сообщения. Она не знала, под каким ником зарегистрировалась мать, пришлось промотать туда-сюда пару страниц, пока наконец она не наткнулась на письмо от Али Соколовой. Аля! В семьдесят три года – Аля! Она что же, и фамилию собирается поменять на девичью? Александра подумала, что надо сводить мать к психиатру. Жаль, что это нельзя сделать без ее на то согласия.

Когда же Александра стала читать сообщение, руки ее снова задрожали, теперь уже от гнева, и она чуть не выронила телефон в воду. Мать предлагала отцу в качестве отступного неотапливаемую дачу с сортиром на улице!

Когда в ванную заглянула Маша, Александра протянула ей телефон:

– Вот, полюбуйся, какие кренделя выписывает твоя бабуля.

Маша с любопытством стала читать.

– Она дает развод! Круто! Дед теперь будет совершенно свободным человеком.

Александра была обескуражена такой странной реакцией дочери:

– А зачем деду в его возрасте свобода? Ему уход нужен, а не свобода.

Маша посмотрела на мать так, словно перед ней ожил ископаемый динозавр:

– Свобода, мама, нужна в любом возрасте. А за уход не волнуйся. Разместим деда в сети знакомств, так его с руками оторвут.

– Маша, а где он будет жить? – почти по слогам проговорила Александра, пытаясь вернуть дочь в суровую действительность бездомного деда.

– У невесты, – захохотала Маша.

– Как у тебя все просто, – почти разочарованно процедила Александра. – А то, что он до сих пор портрет бабы Кати целует?

– И что? В церкви люди тоже иконы лобызают. А баба Катя у него была как икона. Пусть целует, – разрешила Маша.

Александра, чувствуя непонятную, но очень явную обиду на дочь, тем временем вынула ноги из воды, вытерла их полотенцем и забинтовала вывихнутую лодыжку. Молча забрала из рук Маши телефон и похромала в сторону спальни. Маша, совершенно игнорируя настроение матери, крикнула ей вслед:

– Пойду Пашку новостями порадую! Он оценит.

В спальне, проглотив обезболивающее и успокоительное, Александра присела на кровать. Из кухни слышался хохот. Эта реакция ужасала ее. Как, как можно быть такими бесчувственными? Это же не комедийный сериал – это реальная драма у родных людей. Мир катится в тартарары.

Александра переоделась в халат и пошла на кухню. Паша наворачивал спагетти с сыром, Маша тщательно пережевывала салат из рукколы и авокадо.

– Павлик, – не терпящим возражений тоном обратилась она к сыну. – Тебе придется съездить к бабушке. Тебя, я думаю, она впустит в квартиру.

– Ладно, – согласился Паша, промокая салфеткой румяный рот. – А зачем?

– Я думаю, там что-то не так. Вдруг этот квартирант наркотой ее дурманит?

– А я что должен сделать?

– Подружиться с квартирантом и все выведать.

– То есть это долгосрочный проект, – заключил Паша. – Не могу. Я на следующей неделе в Стокгольм уезжаю на два месяца, на обучение.

– В Стокгольм? – опешила Александра. – В какой Стокгольм?

– Я не говорил, чтобы не сглазить. И чтобы не волновать тебя заранее.

– Как не вовремя, – расстроилась Александра.

– Да почему не вовремя? – вмешалась в разговор Маша. – Комнату для деда освободит. А квартиранта я на себя возьму. Мне жутко интересно на все это посмотреть. Может, у них любовь, а? – захихикала дочь.

– Маша! – одернула ее Александра. – Ты соображаешь, что говоришь?

– Отобью любовника у бабули, – продолжала веселиться Маша.

Паша утробно захрюкал в унисон сестре. «Наврал Павлик бабушке про свою девственность, – успокоенно подумала Александра, постепенно отплывая под действием транквилизатора. – Но килограммов пять сбросить не помешает».

Она поднялась и, не говоря больше ни слова, двинулась в сторону спальни. Глаза слипались. Она с трудом стянула с кровати покрывало. Снять халат у нее уже не хватило сил. Александра рухнула и моментально заснула.

Проснулась она от внезапно включившегося света. В двери стоял Петр, и, судя по неуверенности его движений, он был пьян. Александра мельком взглянула на часы. Три ночи. Картинка была нереальной. Пьяный муж, возвращающийся домой под утро, – это кошмар из чужой жизни. Александра зажмурилась и потрясла головой. Почувствовала, как Петр плюхнулся на кровать со своей стороны – и матрац подпрыгнул. Александра села, и резкое движение отозвалось в подвернутой лодыжке. Это была реальность. Ее реальность.

– Петя, что с тобой? – прошептала Александра.

– Сева оказался полной сволочью, – процедил сквозь зубы Петр, откинулся на подушку и тут же захрапел.

А Александра так не смогла сомкнуть глаз.

Алевтина Сергеевна никогда никуда не опаздывала. Более того, она всегда и всюду приходила загодя. И чуть было не заявилась на обед с Вениамином за четверть часа до назначенного времени. Но что-то вдруг щелкнуло в мозгу, когда она вышла из метро и устремилась было через толпу к пешеходному переходу.