Из трубки послышался растерянный голос:

– Ни на каком. Я уже закончил. Преподаю.

У Алевтины Сергеевны сердце чуть не выпрыгнуло от радости. Преподаватель! На такое везение она даже не рассчитывала. Ей стало неловко, что она вот так с бухты-барахты наехала на незнакомого взрослого человека.

– И сколько же вам лет? – тут же перешла на «вы» Алевтина Сергеевна.

– Тридцать два, – ответила трубка.

– И что же, до сих пор не женаты?

– Нет.

Тут у Алевтины Сергеевны возник целый ворох подозрений.

– Почему? – строго спросила она.

– Условий нет пока, чтобы жениться, – ответили после небольшой паузы на том конце провода.

– А, но имейте в виду, что женщин в дом таскать я не позволю, – предупредила Алевтина Сергеевна.

– Да нет, ну что вы…

Подозрения усилились.

– Но, я надеюсь, вы не из этих… Ну этих… – Алевтина Сергеевна замялась.

– Нет-нет, не думайте. Не из этих. Совсем нет. Просто я сейчас в таком положении, что не до женщин.

– Диссертацию пишете? – осенило Алевтину Сергеевну.

– Ну, в общем, да, некоторым образом.

– Но на мое обучение у вас время будет? – решила уточнить Алевтина Сергеевна. – Мне ведь нужно каждый день. Я уже старая и обучаюсь тяжело.

Мужчина в трубке замялся.

– Каждый день? Ну ладно, – согласился он на условие Алевтины Сергеевны.

– Вот и хорошо. Когда я могу посмотреть на вас живьем?

– Да хоть сегодня, – с готовностью предложил мужчина. – У меня как раз трехчасовой перерыв в занятиях.

И Алевтина Сергеевна продиктовала свой адрес. Положив трубку, она выскочила из сапог, сбросила куртку и устремилась в маленькую комнату рядом со входом. Комната эта когда-то была детской, и в ней жила Шурка, а потом в ней ночевали внуки, когда их оставляли у бабушки, а когда внуки выросли и перестали здесь ночевать, Алевтина Сергеевна снесла сюда старые подшивки журналов, грампластинки, пустые банки и еще кучу всего. И теперь все это барахло нужно было куда-то перепихать. Главное – расчистить письменный стол и шкаф. В шкафу висели старые вещи Шурки, которые Алевтина Сергеевна несколько раз пыталась навязать Машке, уверяя, что винтаж сегодня остромоден, но та не брала. Засунула все содержимое шкафа, не глядя, в мусорные мешки, вынесла их на лестничную клетку. Остальное временно запихала под кровать.

Звонок раздался как раз в тот момент, когда Алевтина Сергеевна выполаскивала в ванной тряпку. Она рванула к двери, прихрамывая на больную ногу, вслепую поправляя пучок на затылке. Громко выдохнула и посмотрела в глазок. Увидела бородатое лицо. «Хорошо, что с бородой, – пронеслось в ее голове. – Бриться не надо. Меньше ванную занимать будет по утрам». Отметила, что ее рука, открывающая замок, трясется. «Боже, как на первом свидании», – подумала Алевтина Сергеевна, распахнула дверь и вздрогнула. Перед ней стоял тот самый бородатый задохлик, который в день ее рождения отказался записать ее на компьютерные курсы. Задохлик тут же узнал ее, отшатнулся и побагровел до ушей. Алевтина Сергеевна приосанилась, распахнула дверь пошире и сказала:

– Ну, проходи! – Было видно, что задохлик борется с соблазном дать деру. – Давай-давай, проходи! – повторила Алевтина Сергеевна и взмахнула рукой, как регулировщик на перекрестке.

Задохлик шагнул внутрь с таким видом, как некоторые шагают в люк самолета, совершая первый прыжок с парашютом.

– Я по объявлению… – забормотал он.

– Да поняла я, – прервала его Алевтина Сергеевна. – Разувайся вот тут на газетке. Кроссовки так и не помыл, я смотрю. А еще диссертацию пишет. Вот комната, – указала она на результат своей скоростной чистки. – Стол, кровать, шкаф, все есть. Устроит?

Задохлик посмотрел на обои в мелкую розочку, на румынский туалетный столик на гнутых ножках, приспособленный под письменный, на кровать с продавленной сеткой под пикейным покрывалом, на себя в овальном зеркале с перламутровой рамой и сказал:

– Устроит. А я правильно понял, – решил уточнить он, – что вы бесплатно сдаете?

– Не бесплатно! А за компьютерные уроки! Ну и, понятно, свет и воду пополам, – пояснила Алевтина Сергеевна.

– Согласен. А кухней можно будет пользоваться? – поинтересовался задохлик.

– Ну а как же без кухни? – удивилась Алевтина Сергеевна. – Без кухни ты совсем в доходягу превратишься. Газ тоже пополам. И интернет, конечно. Зовут-то тебя как? – Алевтина Сергеевна вдруг почувствовала жалость к этому бедолаге. Что он – бедолага, она уже не сомневалась.

– Антон, – ответил задохлик.

– А я – Алевтина Сергеевна, – представилась она. – Паспорт-то у тебя с собой?

Антон суетливо полез во внутренний карман куртки, достал паспорт и протянул его хозяйке.

– Антон Андреевич Котов, – прочитала вслух Алевтина Сергеевна и стала листать страницы в поисках прописки и регистрации. – Так, был прописан в Красногорске, выписан… А чего выписан?

– Квартиру пришлось продать, – не поднимая глаз, буркнул Антон.

– Ах вон что. Теперь, значит, бомж, – поставила диагноз Алевтина Сергеевна.

– Нет, почему бомж, – стал оправдываться Антон. – Я вложился в котлован. Через два года будет квартира.

– Ну, два года-то я тебя держать не буду. Я вообще рассчитывала до лета компьютеру научиться, – раскрыла карты Алевтина Сергеевна и вернула паспорт.

– А мне как раз до лета бы перекантоваться. Там, думаю, все выровняется – и летом в общаге дешево снять комнату можно. Мне до лета самое то, – сказал Антон и посмотрел Алевтине Сергеевне в глаза.

И взгляд этот был как у бездомного щенка, которого она в детстве прятала за сараями и кормила скудными объедками со стола. Что-то дрогнуло у Алевтины Сергеевны внутри, где-то между горлом и сердцем, она сглотнула и хрипло сказала:

– Значит, договорились. Вечером можешь привозить вещи. Да, вот еще что… прежде чем уйдешь, помоги снести все, что у лифта навалено, на помойку. А то у меня нога болит.

На этих словах Антон явно повеселел, расслабился, быстро влез в свои грязные кроссовки, пообещав, что к вечеру их помоет. Они вышли из дома вместе, Антон двинулся в сторону помойки, а Алевтина Сергеевна похромала в магазин, решив, что непременно нужно купить курицу, сварить суп и накормить задохлика.

Алевтина Сергеевна была вне себя. Настолько вне, что мышка прыгала по экрану, не попадая на нужную иконку. Мозги кипели, глаза слезились, а душу ранило осознание полного своего ничтожества. Антон сидел рядом, волосы у него вздыбились, борода всклокочилась, очки помутнели, а он сам весь вспотел. Антон учил Алевтину Сергеевну выходить в интернет.

– Давайте пройдем сначала, – предложил Антон. – Что мы делаем сначала?

– Будим экран, – заглянув в гроссбух, сказала Алевтина Сергеевна.

– Будите.

Алевтина Сергеевна потянулась к кнопке выключения. Антон перехватил ее руку.

– Алевтина Сергеевна, компьютер включен. Вам нужно просто разбудить экран. Как вы это делаете?

– Мышкой? Кнопкой «энтер»? – силилась вспомнить правильный вариант Алевтина Сергеевна.

– Да чем хотите, – милостиво разрешил Антон.

– Ну вот, что за глупости! – Алевтина Сергеевна хлопнула мышкой по столу. – Почему нельзя было оставить только один способ будить экран?!

– Но вы ведь тоже меня по-разному будите. То стучите в дверь, то…

– Ладно, не разглагольствуй, – прервала нотацию Алевтина Сергеевна. – Уже разбудила.

– А дальше мы что делаем? – Антон говорил с ней как с маленьким ребенком, и Алевтину Сергеевну это злило.

– Кликаем на вай-фай, – ответила Алевтина Сергеевна нарочито детским голосом.

– Если вы кликнете на вай-фай, он отключится – и не будет у вас соединения с интернетом, – засмеялся Антон.

– Ой, я вай-фай с браузером перепутала, – вздохнула Алевтина Сергеевна. – Кликаем на браузер. Почему нельзя было все назвать по-нашему?! – взорвалась она.

– Давайте назовем вай-фай веером, а браузер – дверью, – миролюбиво предложил Антон. – Стучимся в дверь.