— А что не так с этими двумя братами-акробатами?
— Невозможно крутить романы сразу с двумя держателями Силы! Это запрещено. Пойми, мы бессмертные! Такие связи даже если не приведут к нечаянной беременности, то оставят отпечаток на всю жизнь. Если ты собираешься жить долго, подобные игры запрещены кодексом ОВР!
— А мне чхать на кодекс. Как видишь, нет ничего невозможного! Между прочим, прибавь сюда третьего — канцлера Шнобби. И если против Кавота и Жовани Христов ещё может выставить защиту, то уж с катаром, наделённым мощью, ему не справиться. Обыкновенный-то опасен для держателя Силы, а Шнобби — это прямо оружие смерти.
— О, Разум! Да ты просто… просто отвратительная потаскуха! Не лучше своей матери! Вообще спариваешься со всем, что видишь?
— Не совсем! С тобой бы ни за какие деньги не спарилась бы, — вдумчиво произнесла Мурси.
— Грех тебе цена! — завопил Гидрос, захлебываясь собственным раздражением. — Не думай, что я тебя буду прикрывать! Только вытянем из плена Джеса, он тебя запрёт в монастыре! Год покаяния наложит, отлучит от Ордена…
— Ой, расслабься, — хохотнула Мурси. — Ща инфаркт микарды, вот такой рубец, поймаешь. Ты бы себя видел. Я же пошутила!
— Как это пошутила?
— Так это. Я как из нашего монастыря сбежала, дала себе обед безбрачия. А Морган — это так, для прикрытия. А то СРС уж очень активно пыталась кого-нибудь ко мне в постель запихнуть, вот Морик и согласился. Я приплачиваю катару за то, чтобы он изображал влюблённого. Только и всего. А как мы победим Инквизицию — если мы её победим — так я сразу в монастырь сама и уйду. По собственному желанию, а не потому что так прикажет наставник. Устала я, устала как собака!
Глаза Гидроса расширились от таких откровений.
— Ой, да не переживай, учитель, — совершенно серьёзно заговорила Мурси. — Я в мужской пойду, шобы не унывать. Так шо ежели у Христова проснутся хочунчики, то он сможет присоединиться в любой момент. Всё будет чики-брики.
Глаза Гидроса ещё сильнее расширились.
— А шо? Почему ты думаешь, что нет? Если разрулим всё ловко, то… На трон в Империи посадим Ванно. Он хороший правитель, грамотный. Йонгеям такой Император, склонный к кровопусканию и жестокости, должно понравиться.
Гидрос икнул.
— А Ленку сделаем главой Ордена Вселенского Разума. Она там всем мужикам жару задаст. Кодекс вам поправит, шобы, знамо дело, справедливость восторжествовала к женской половине сообщества. Да. И не только справедливость, но и даже немного компенсации за столетия угнетения.
Гидрос покачнулся, побледнел, порыскал рукой позади себя, отступил на шаг к кровати.
— Ой, да ну ты шо, Ги! Только не закочеврюшься заранее. Ленку будет сдерживать Христов. Мы их поженим. По-моему, они отличная пара! Как бздынь и пьянь. Или как там, в философских трактатах, это называлось?
— Инь и Янь, — прошептал едва слышно Гидрос и, нащупав, наконец, за спиной опору, медленно опустился на кровать.
— Точно! Инь, янь и хрень! — кивнула с готовностью Мурси. — Это же мы и есть. Ленка, Джес и я!
Гидрос схватился за свою правую лопатку: одно из сердец потеряло ровный ритм.
— Да я пошутила, — опять расхохоталась Мурси. — Эй, учитель, только не помирайте. Неужели такое будущее вас не устроит? В любом случае вы же собрались снести Предназначение в скором времени. Если Разум будет к вам благосклонен, то этого безобразия уже и не застанете, только ваши дети.
Мурси продолжала хохотать. Гидрос поднял дрожащую руку и хотел выпустить в неё назидательную молнию, но не смог сосредоточиться. Слишком уж явственной предстала перед глазами такая картина. Ведь Матильда действительно способна воплотить в жизнь всё, что сейчас насочиняла. И никто, ровным счётом никто, не сможет этому противостоять. Только Христов! Гидрос и до этого понимал актуальность замысла друга, его приверженность к искренней любви этой маленькой греховницы, но теперь он на собственной шкуре сполна представил все те беды, от которых столько лет их защищал Джес.
Продолжая так же истерично хохотать, Мурси покинула его каюту. Гидрос ещё немного посидел, не шелохнувшись, поводил бессмысленным взглядом по пространству комнаты, вздохнул несколько раз, хотел вскочить, поспешить к Лене, предостеречь хотя бы её от надвигающейся опасности, но не смог себя заставить. Опустошенность без ауры опустошения. Безысходность, удушье надвигающегося Предназначения сжали сразу и лёгкие, и атрофировавшиеся жабры. Сжало всего неберианца в свои тиски обречённости.
Спустя некоторое время канцлер всё же нашёл в себе силы побороть этот временный ступор. Он долго мысленно готовился, проговаривал про себя простые действия: «Встань и иди, встань и иди». Повторял как мантру необходимость разговора с Лордом Банник, с катаром, от которого, возможно, зависела уже не только судьба его расы, но и судьба всей Галактики. Гидрос ещё раз повторил заклинания и в самом деле встал и пошёл. И как раз вовремя.
Нужный ему Морган поднимался из нижних ярусов. Ещё пару часов назад, до разговора с Кавотом, Ги слышал просьбу Мурси. Она хотела, чтобы Морган помог Ванно восстановить события перед Вознесением за полчаса до бури на Сибел. Точно описать действия противника, чтобы дополнить доклад. Зачем Мурси понадобились эти сведения, Гидрос не знал, а ученица не спешила делиться настоящими планами.
— Катар, ты мне как раз и нужен! — окликнул его канцлер. — Хотел поговорить с тобой начистоту.
— Следить и докладывать вам, что поделывает Мурсик, я не собираюсь, сэр! — тут же сердито ответствовал Морган.
— Я же не просто так прошу, а для общего дела! Для спасения Галактики! И не безвозмездно! Ты даже не представляешь, на что способна…
— Катары за деньги не продаются! И, вообще, чтобы вы ни предложили, это не меняет моего решения. Я всё сказал! — огрызнулся наглый катар.
— А если я тебя шокну?
— Тогда ваша жизнь тут же оборвётся, — оскалился Морган. — Я вас не боюсь! Я вообще никого больше не боюсь! Считайте, что у меня «поехала кукушечка»!
— Да, но Христов…
— Я всё знаю! Знаю! Отстаньте от меня! Поговорите с вашей закадычной подружкой, а меня оставьте в покое! Я занят! Я ложусь спать! Я устал!
Выкрикивая это, Морган достиг казармы и с силой захлопнул дверь. Гидрос хотел ещё что-то сказать вдогонку, поднял руку, открыл рот, но вход в казарму опять открылся, и оттуда уже появился Коди.
— Что вы так бедного старичка истязаете, у него так точно случится разжижение мозгов, — проворчал Коди. — То агент Ла с утра его выбесила, теперь вы, Гидрос. Пойду, сменю Иржи за штурвалом.
И Коди прошёл мимо умолкнувшего на полуслове Гидроса. Канцлер перевёл взгляд на твилекка, сидящего на диване и рассматривающего что-то на центральном холотерминале, опять открыл рот, но и тут ему не дали ничего сказать.
— Меня капитан предупредила, что вы питаете слабость к красивым мальчикам-твилеккам. Так что, я думаю, благоразумней для нас обоих даже не пытаться изображать любезность. И я пойду спать. Так будет лучше. Приятной ночи.
Малыш откланялся и тоже скрылся в казарме. Гидрос потоптался на месте. Обречённо вздохнул. Опять мысленно повторил себе наказ «встать и идти» и отправился к Лене. Встретив по дороге Иржи, он даже не попытался больше заговорить. Матильда подстроила всё так, что никто из её команды с ним не перекинется и парой слов. Удивительная лояльность. Гидрос постучал и зашёл в совещательскую.
Лорда Банник он застал весьма удручённой. Казалось, её настроением пропитались даже стены. И это только помножило и без того тяжесть на сердцах Гидроса. Невыносимая обстановка, от такой даже жить не хотелось. Он молча присел на стул и вздохнул. Лена подняла на него глаза, но не стала возражать, а только махнула рукой.
— Паршиво, — констатировал Гидрос.
— Только ты не начинай, а? Мне не лучше. Тут бы хоть немного перестать нервничать.
— Ну, для людей, может, у медика есть какие-то препараты? Мальчишки же как-то справляются.
