— Завидуешь или ревнуешь? — улыбнулась капитан, отвлекаясь от своих невеселых мыслей.

— И то и другое. Потому что вы им доверяете, а мне нет. Я только хотел сказать, что вы невероятная женщина. Возможно, вам следует поговорить с Леной начистоту и выяснить всё. Вдруг она именно что воспринимала вас вначале как задание, но потом прониклась? Зачем строить догадки? Я вот всегда разговариваю, если что-то непонятно.

— А то, Морган! — хохотнула Мурси. — Прямо-таки всегда.

— Ну, началось! Вам надо поспать. Утро вечера мудренее — народная катарская мудрость. Ложитесь, а я расскажу вам сказку, — и катар мягко подтолкнул свою нянни, заставляя улечься в кровать.

— Про белого торчка? — зевнула Мурси, позволяя и Моргану прилечь рядом.

— Про какого скажете. Возможно, завтра все эти подозрения покажутся вам параноидальным бредом. Спите, а я поохраняю ваш сон. Жили-были…

Впервые за долгое время Мурси проснулась от того, что ей было жарко. Обычно под утро — утра, в понимании капитана — ей снился снег, медленно кружащий крупными хлопьями по застывшему в космической мерзлоте храму. Там она стояла одна, словно припорошенная статуя, окруженная каменным безмолвием. Чувство обреченности, покинутости, леденящего холода и оглушения сопровождали потом капитана в течение всего дня. Мурси заранее знала — в таких снах не стоит ожидать действий, ничего никогда не менялось, никто не приходил, чтобы отогреть её, спасти от оков вечного уныния. Поэтому, как только в Разум приходило осознание, она заставляла себя открыть глаза, непременно ежась от озноба. Много раз капитан пыталась подобрать более подходящую температуру, но если термостат хоть немного сильнее выкрутить на тепло, то вентиляция не справлялась — кислород быстро выгорал в маленьком помещении, и Мурси начинала мучиться от удушья, а её сны наполнялись другими кошмарами.

Сегодня же было просто жарко, хотя при этом довольно комфортно. Еще не открыв глаза, капитан прислушалась к этим новым и странным для неё ощущениям. Тело плотно укутано в плед, словно ребенка запеленала очень строгая няня, а сверху еще придавлено чьими-то теплыми рукой и, по всей видимости, ногой, не дающим и малейшего шанса одеялу развернуться и оголить хотя бы крошечную часть тела. Мурси мгновенно вспомнила, что Морган остался с ней на ночь. И, о чудо, не только не воспользовался состоянием полного душевного опустошения, как любой другой мужчина на его месте, но даже не попытался убить, как непременно бы сделал наемник, достигший цели. Это говорило о многом, но только сильнее запутывало паутину взаимоотношений, какую сплел вокруг капитана Вселенский Разум.

Мурси ощутила горячее дыхание катара, скользящее по щеке, нехотя приоткрыла веки, и взгляд её сразу же напоролся на рыжую шерстку и бархатный коричневый нос, широкий и влажный, практически уткнувшийся ей в скулу. Капитан аккуратно повернула голову, чтобы четче разглядеть свою «грелку». Вдруг на самом деле Морган не спит, а выжидает, как уже случалось однажды с ней и охотником? Тот не смог сдержаться перед покушением и, целясь ей в лицо бластером, попытался высказать все свои претензии на счет их совместной жизни. Впрочем, это его и погубило.

Но мерное дыхание катара показывало, что сон его крепок. Рот Морика был приоткрыт, челюсть против обыкновения расслаблена, а маленькая щелочка между нижними и верхними зубами придавала милое выражение этому и без того потешному в своей сонности лицу. Капитан попыталась сдержать робкую улыбку, уловив, как краснеет. Сейчас Морган ну слишком уж походил на Палпатина и проснуться рядом с ним оказалось приятным. Мурси вспомнила, как неоднократно смеялась вместе с сестрой над Палпи, предполагая, что это дырочка между зубами предназначена для просовывания банкнот, а сам котейка прекрасно знает, насколько трогателен его вид и способен таким мастерским притворством разорить даже самого жестокосердечного йонгея.

Капитан аккуратно попробовала вытащить руку из своего кокона и Морган, почувствовав это шевеление, потянулся, напрягая затекшие мышцы и рук и ног, но не проснулся, а просто крепче прижал Мурси к себе, замыкая её тело в клетке объятий, будто пытался предотвратить попытку к бегству. И это тоже напомнило домашнего любимца и те дорогие сердцу часы спокойной жизни, которые слишком редко выпадали в жизни Мурси. Повеяло чем-то домашним, уютным, умиротворенным. Отчаянно захотелось, чтобы каждое утро начиналось именно так. В своей взрослой жизни Мурси еще не доводилось сталкиваться с пресловутым «семейным счастьем» или хотя бы с удачным началом дня, но в её голове почему-то именно таким вырисовывался образ идеальной бытовой обыденности.

Капитан всё же вытянула руку и аккуратно погладила Моргана по шерстяной щеке, стараясь не разбудить. Уже в который раз он оказывается в самый тяжелый момент рядом, в который раз Мурси может с уверенностью сказать, что Морик не подвел. Без всяких клятв и заповедей. При этом катар остается эмоциональным и чутким, не скованным никаким дурацким кодексом.

Глаза Моргана приоткрылись, чтобы тут же закрыться, только кончики его губ слегка дрогнули в улыбке. Но почти сразу катар встряхнул головой и заставил себя пробудиться. Он проморгался и зевнул во весь рот, заставляя Мурси восхищенно осматривать его клыки, находящиеся теперь совсем близко.

— Простите, Муся. Не выспался, — проворчал Морган, опять широко зевая. — Простите, ради всего святого. Как вы, сэр?

— Кажется, меня счастьем привалило, — тихонько хохотнула капитан, всё так же наглаживая щеки своего сонного комка неги. — Шоб ты знал, ты б заплакал! Еще пять минуточек и я буду готова проснуться окончательно.

— Конечно, — смущенно улыбнулся Морган, пряча лицо в ласковых ладонях нянни, всем своим видом моля её не останавливаться.

Катар уткнулся носом между её пальцами, и Мурси, не сдерживая себя, принялась почесывать и ворошить шерсть капрала на всём его лице уже обеими руками. Удивительное дело, но ему нравилось всё то же, что и Палпи, и Морик так же в блаженстве прикрывал веки. Не хватало только мурлыкания для полного опупения.

Мурси опять тихонько засмеялась. Пускай их отношения это какая-то непонятная до конца фикция, пускай Морган сам не в состоянии внятно объяснить, чего именно от неё хочет, но неистово хотелось верить в эту сказку. Из всех, кто до этого обманывал и пользовался доверием Мурси, Морик единственный давал взамен намного больше.

Хотя, нет, не справедливо так думать о Лене. И тут Морган прав. Пускай сестрой двигало только желание занять трон, пускай она изначально знала, кто перед ней, но это не может перечеркнуть всё то добро, ту заботу, какой окружала её всегда Лена Банник. И к ней, пожалуй, можно применить такое же отношение, как к Моргану. Какой бы не была её цель изначально, дает сестра взамен тоже немало. Но доверять ей как раньше, у Мурси, увы, уже не получится. Она простит Лену, но правда с этой поры всегда будет стоять между ними.

— Приятно проснуться и увидеть вас в хорошем настроении, — прошептал Морган и поцеловал свою нянни в губы, совсем по-детски, просто мимолетно чмокнув. — Но что мы скажем остальным? Или уже не секрет, что вы моя женщина? Давайте, расскажем! Клара знает, перед Коди вы тоже все карты раскрыли…

— Коди всего лишь догадывается и то, только потому, что ему уж очень хочется сблизиться с Кларой, — усмехнулась Мурси. — Но чем меньше людей знает о наших с вами секретах, тем в большей безопасности все мы. Давайте скажем, что работали всю ночь, капрал? Как думаете, нам поверят?

— Сомневаюсь, сэр, — разочарованно вздохнул Морган, — но попытаться стоит. К тому же, нам действительно есть над чем поработать. Итак, я был прав, когда назвал Темную Материю вашими блохами. Не в том смысле, что она — обыкновенный паразит, а в том, что это живая сущность. Признаться, я много думал.

— И как? Успешно? — сыронизировала капитан, но катар как всегда воспринял всё за искренний интерес.