— Ого! — выпрямилась Мурси. — Поэтому ты всегда рычишь и кусаешься? Вправду, злишься за такие порочные желания на самого себя? Обожествил и в спокойные минуты не можешь представить близость со мной?

— О, я могу! Я представляю нашу близость! И довольно часто, — заверил катар. — Но в этом и кроется основная проблема. Понимаете, я, как бы это сказать, перестаю контролировать себя. Холка, помните, я про неё рассказывал? Маленького котёнка так успокаивает мать. Берет за неё и качает. Создается невидимая связь между ними. Когда же катары взрослеют, то именно там находится точка, которая воссоздает в подсознании глубину чувств, укрепляет доверие, подстегивает к размножению.

— Очень странная у вас эрогенная зона. То есть, когда я мацаю вас за «затылочную титю» вы возбуждаетесь? Но я ведь стараюсь не…

— Божечки-кошечки, да при чем тут вы! Когда два катара решают завести потомство, они друг друга ласкают за холку, а потом мужчина кусает туда женщину. Ну, теперь понятно?

— Поэтому вы вечно меня грызёте за шею! — осенило, наконец, Мурси. — А потом, выпучив зеньки, ретируетесь. А я думала, наоборот! Вам настолько противна мысль о соитии, что вы хотите меня задушить. Погодите, получается, вас все время тянет на бесконтрольное размножение рядом со мной?

— Да! То есть ваши прикосновения будят во мне инстинктивные порывы, глубинные. И я не могу с ними справляться. Пока не могу. И только сейчас, в этой вонючей канализации понял почему!

— Ой, Морик! Ты иногда таким наивным котиком бываешь. Детей у нас не будет, можно прикрыть глаза на священные традиции. Попробуй уже на своей шкуре праздник в виде оргазма, шо ты как не родной!

— Во-первых, я могу причинить вам боль! А остановить меня вы не сумеете. Если я начал кусать вашу шею, значит, я уже плохо себя контролирую. Были бы вы кошечкой, то вам бы процесс понравился. Но вы его реально представьте, пожалуйста.

— Ты барахтаешься на мне, закусив шею? Да не очень.

— Вот. А я уже не смогу остановиться, потому что это инстинкт! У людей их не бывает, я знаю, поэтому вам всё хиханьки, да хаханьки. Мне проще сразу убежать, чем потом каяться. Я просто прошу вас дать мне время. Это для меня новое переживание. Но я изменю отношение к ситуации и у нас всё получится с учетом пожеланий обоих!

— Так получается, Арик предлагает вам перестать симпатизировать мне? — озадаченно проговорила Мурси. — Хочет занять ваше место?

— Что? Нет! Не приплетайте сюда дедулю! Он достойный мужчина, а не вот это вот всё. К тому же прекрасно разглядел в вас личность, а не копию матери. Хотя, конечно, восхищен не меньше.

— Он не видит во мне мать? — встрепенулась Мурси.

— Нет. Сказал, что вы абсолютно на неё не похожи. У меня даже создалось впечатление, что старейшина посчитал вас умней Императрицы.

— Ничесе! Первый раз со мной такое! А еще что он про меня рассказывал?

— Муся! Давайте поговорим обо мне. Я ведь не хуже своего деда! И будущий старейшина тоже. И в прайде меня все уважают. Заслуженно. Да я за неделю отпуска решил вековечные вопросы. И дерево спилил, и свиней мы с вами разогнали, и котят спасли. Про меня даже поэты истории сочиняют!

— Морик, — рассмеялась Мурси. — Ты для меня мистер вселенский идеал! Неужели и к деду ревнуешь?

— И к деду, — тихо сознался Морган. — Ко всем. Вот вы злитесь на наставника за отказ от вас. Думаете, что у него наверняка есть кто-то другой. Не понимаете, почему вас оставили за бортом корабля, не взяли на вечеринку, чем вы не угодили. Это и есть ревность. Когда вы с таким интересом заговариваете за других, я начинаю переживать всё то же самое.

— Я не вещь, а живой человек! Не могу же я стать вашей тенью без права выбора.

— А ведь и Христов живой человек. Почему вы отказываете ему в праве выбора? «Делайте, как я говорю, а не так, как я делаю». Вот ваш девиз. Давайте вместе начнем менять отношение к ситуации. Я постараюсь уложить в голове, что не единственный во всем свете и даже обряд зачатие не гарантирует мне уверенности в завтрашнем дне, но и вы тоже примиритесь с мыслью, что Христов имеет возможность жить той жизнью, какую сам для себя выбрал. Даже если в ней нет места для вас.

— Мы вроде говорили о вас и деде, а не обо мне и наставнике, — ворчливо возразила Мурси. — Сейчас главное найти начало Пути.

И хоть ничего о предложении Моргана капитан не сказала, всё же катар уловил, что прозвучавшие последние слова заставили её крепко призадуматься. Если она только обработает эту застарелую травму колто-спорами, если подсушит, заживит и забудет о ней, то возможно больше никогда не захочет знать истинную мотивацию наставника и в принципе выкинет его из головы. А там сразу же поселится Морган! Зря он вообще начал про «поговорить начистоту», сам себе вырыл ловушку, в которую тут же с разбегу запрыгнул. Хотел как лучше, сделать Мусю счастливой, но совсем не учел, что это может сделать несчастным его.

Капрал с радостью подхватил нить рассуждения о начале Пути, уводя подальше от болезненной для обоих темы. С удовольствием капитан и Морган начали строить различные гипотезы о том, что же имел в виду Христов, куда теперь стоит направить расследование, какая вообще складывается картина захвата Галактики Инквизицией. Еще долго они сидели на одном месте, постоянно перескакивая с одной темы на другую, но соблюдая рамки рабочих вопросов.

Наконец, рассвело. Об этом вначале оповестил будильник, трелью разлетевшись своим сигналом по канализации и вернувшись обратно с эхом, а потом появился и яркий солнечный свет. Желтый, живительный он сквозил через люки в потолках гораздо интенсивней, чем лунный, и делал мир чуточку мягче и отрадней, чем тот казался ночью. Мурси огляделась, размялась и будто бы каких-то пару часов назад не испытывала острого приступа паники от канализационного тоннеля, самоуверенно пошлепала по вонючему ручейку вверх, утягивая за руку за собой капрала.

До «дароносицы» путь прошел незаметно и в тишине. Наговорившись за ночь, оба путника теперь осмысляли услышанное. Моргана клонило в сон, но не столько от усталости, сколько от монотонности. Однако стоило ему встать под очередным колодцем, как свежий колючий воздух привносил бодрость и мутная пелена в голове рассеивалась. Мурси же, наоборот, будто бы расцвела, раскрылась, и с каждым её шагом улыбка на лице становилась всё шире, а азартный огонёк в глазах попеременно вспыхивал, выдавая моменты, когда воображение капитана рисовало красочное развитие предстоящих событий.

За двумя предсказанными озерцами их ожидал очередной крутой подъем, практически отвесный, но совсем короткий и упирающийся в раздвижные двери, огороженные коваными воротами. Яркий блеск начищенного металла, переливающегося в полосе света, выдавал кромнецин. Кому понадобилось тратить столь драгоценный сплав на украшение канализации, Морган даже представить себе не мог. Вдобавок этот кто-то стянул ставни массивной железной цепью, скреплённой на концах навесным кодовым замком.

Замысловатый узор полотен изображал цветы, переплетающиеся между собой и тянущиеся продолговатыми бутонами к верху. Растение точно с Земли, катар видел его в справочнике, когда только догадался, что капитану нравится всё землянское и хотел при случае блеснуть знаниями. Но было это слишком давно, поэтому воскресить в памяти название или хотя бы семейство он не смог. В любом случае, ворота смотрелись красиво, утонченно, точь в точь как административные двери в дорогих домах на Зарексе. И от этого совершенно неуместно.

— Приплыли, — наморщила нос Мурси. — Это что — лифт? До Дракона?

— Похоже на то, — озадаченно подтвердил Морган. — Чушь какая-то. И нет кнопки вызова?

— Не пойму, лилии тут зафигачены шоле? — пробормотала капитан, вглядываясь в цветы. А потом повернулась к подъемнику спиной и принялась со всей силы стучать по ним пяткой, при этом громогласно вопя: — Открывай Дракон, мутант пришел!

От её ударов цепи невыносимо дребезжали, бряцал навесной замок, а на дверях лифта оставались вмятины. Узорная ковка не просто погнулась, она молниеносно разорвалась в особо тонких местах. Морган весь сжался от ужаса. Это же могло быть историческое достояние, просто перенесённое в неподходящее место! Кощунство портить его таким образом. А если капитан настолько погнет дверь, что та просто-напросто отвалится? И он поспешил остановить Мурси, оттаскивая за ремень.