— Потому что мне этого больше не надо, — тихо проговорила Лена.

— В смысле?

— Без смысла. Благодаря тебе я, наконец, разобралась. Мне нравится не сам факт облачения власти, а именно все эти политические игры, ходы соперников, долгосрочные стратегии. Я учусь у тебя уловкам. Мне приятно быть сопричастной истории, которую пишешь ты. Сама бы я не дошла до такого.

— Гонишь? — скептически нахмурилась Мурси.

— Удивительно наблюдать, как ты взвешенно продумываешь каждый свой шаг. С какой скоростью принимаешь решения. На первый взгляд — импульсивно, а приглядишься, и всё разыграно как по нотам. Видишь брешь там, где никто не замечает, хватаешь самую толстую задницу и конопатишь ею прореху. Непредсказуемо, нестандартно, умно и всегда успешно. Я — политик, государственник, чиновник. А ты — истинная Императрица.

— Чего? — ещё больше выпучила глаза капитан. — Лена, нет! Я никакая не Императрица. Я кровожадная убийца и самовлюблённая дурочка. Что ты несёшь?

— Если убьёшь Сина и займёшь трон, я с удовольствием буду служить тебе. Клянусь! К тому же так будет по справедливости. Ты прямая наследница Маргариты, а я неродная ей дочь. Хотя жила всю жизнь, не зная бед и лишений. В достатке и удовольствии. А ты… Кровь от крови, плоть от плоти и вынуждена была так страдать. Ужасное детство, изломанная душа, разбитое предательством сердце. Как будто Вселенскому Разуму было мало смерти матушки, и он перенёс её судьбу дальше, на тебя. Нет, неправильно это! Ты заслуживаешь другой участи. Но вместе с тем тебе, как никому другому, удалось познать на собственной шкуре ценность жизни, мудрость измены, горечь провалов. Кто и может занять трон, так это ты. Не столько по праву рождения, сколько по достоинству. А я всегда буду рядом, оберегать от таких чудаков, как Христов. Прости за такие откровения, но я люблю тебя, ты это прекрасно знаешь.

— Это ты, конечно, красиво заплела, — помолчав, наконец, согласилась Мурси. — Речи толкать умеешь. Действительно, хороший политик. Я даже почти поверила. Но ответь мне главное, что именно тогда вас связывает с Христовым? Что он заставлял говорить мне? Это с его подачи ты пыталась уничтожить мою «предначертанную любовь»?

— С его, но делала это в удовольствие.

— Так и для чего Джес ваще начал лохматить бабушку, если сам толдычил о вспотрошённых у него чувствах моими незрелыми ягодицами? Потому что Дуку умеет повелевать его сознанием? Христов боялся, что нам придётся сражаться друг с другом и я сдамся без боя, не смогу его убить? Поэтому пытался взрастить во мне ненависть к самому себе?

— Поначалу Джес считал, что если не будет мелькать в твоей жизни, если вас не будут видеть вместе, если ваша связь прервётся, то и остальные позабудут о твоём существовании. Надеялся, Дуку вычеркнет тебя из своих проектов. А ты сможешь адекватно оценить действия наставника, воспротивиться навязанной роли, взбунтоваться Предназначению во всех смыслах. И эта задумка воплощалась неплохо, пока ты не решила вернуться в СШГ. Там я не имею власти. Христову пришлось взять под контроль ситуацию в регулярных войсках под личную ответственность. Как и ситуацию с тобой. И его наставник долго не мог догадаться о происходящем за спиной, а когда понял, наконец, предписал Ордер.

— Так вот почему, когда я вместо того, чтобы проклинать Джеса при случайной встрече, полезла опять с объятиями и соплями, он применил кодовое слово! Вызывал во мне энергетическую атаку. Он хотел, чтобы я напала! И непременно при Гидросе, так как тот действительно всего лишь пешка в игре и его болтовня так или иначе доходит до Верховного канцлера. Христов прозаично следовал своему плану, — Мурси прикрыла глаза, сдерживая нечаянно проступившие слёзы. Ей до отвращения стало досадно на собственную невнимательность. — И ты всё это время знала, что я беспочвенно убиваюсь, и ничего мне не сказала? Ты смотрела, как депрессия раз за разом сжирает меня заживо, как я перебираю лекарства в поисках успокоения, как хочу покончить не только с прошлым, но и настоящим. Знала и молчала? Следовала его задумке, погружая меня и дальше в беспросветный хаос мрачного существования?

— Прости, — виновато прошептала Лена. — Прости, пожалуйста.

— Ты могла одной лишь фразой, одним лишь словом осушить моё горе. Но не сделала этого. Нет! Говоришь, что ровняешься на меня, что будешь верно служить… Но как я могу после такого тебе доверять? На чьей ты стороне? На его или моей?

— Но я ведь хранила эти тайны только ради твоего блага! Я считала, что так будет лучше всем! А особенно тебе, — хриплый голос Лены надорвался, и впервые за их знакомство Мурси увидела, как глаза сестры стали влажными. Впрочем, на смену раскаянию сразу пришло раздражение: — Не хочу, чтобы ты связывалась с таким уродом! Их у тебя итак в жизни было предостаточно! Может, Христов и считает тебя особенной, но всё это до поры до времени. Уверена, что и ребёнка пожелает совместного. Тут к пророку не ходи! Его ведь так воспитывали — Христов не видит ничего зазорного в продолжении рода через смерть «наречённой». У храмовников в кодексе прописано: «Функция женщины — рожать, так заложено природой». Вот только пусть засунут в одно место это своё «паприроди»! Не им решать, что женщины должны делать, а чего — нет. Мы не функция и не инкубаторы. Мы живые люди!

— Я бы предпочла умереть в родах, но счастливой. Чем жить долго и страдая.

— Встретишь ты ещё нормального парня, Мо! Да вон хотя бы Коди возьми!

— Сама его и бери! — огрызнулась Мурси.

— Если бы ты слышала своими ушами, как Христов возмущался, узнав, кто полетит тебя спасать, ты бы взяла Коди! Твой наставник чуть не разгромил офис Шерифа, требуя послать на спейсшарк Ровка «нормального мужика». Шефе-то сразу просчитал в уме данные и смекнул: лучшая связь в данной ситуации — сестринство. Понял, что мы быстро обретём взаимопонимание. А вот Христов! Да он мне в лицо смеялся, мол, у баб дружба до первого любовника. О, Разум, как я его возненавидела тогда! Джес потом конечно не один раз извинялся, но, если мужик — чудак, то это навсегда. Даже йонгеи по сравнению с храмовниками адекватней. Я тут пообщалась по выделенке с лордом Зейном, буду представлять его в суде. Так вот, наш свидетель вполне себе вменяемый, чётко понимает, в какую передрягу попал…

— Джес ведь тоже йонгей. И достаточно сильный! — перебила задумчиво Мурси.

— Что? — икнула от неожиданности Лена. — Хм, это объясняет, почему он считает, что ты выдержишь любую психологическую травму, и готов жертвовать твоим ментальным здоровьем в угоду праведного Пути. Он совершенно не разбирается в психологии!

— Во всём он прекрасно разбирается, — наморщила нос Мурси. — Просто это мы с тобой его не догоняем. Если то, что ты тут мне минуту назад напевала о моей дальновидности и продуманности и в самом деле правда, то только благодаря моему наставнику. Это он меня научил всем этим выкрутасам. Может быть, и ваша с ним вражда тоже часть его общего замысла. Ты мне всю жизнь твердила не верить Христову. И сейчас я тебе повторю то же самое. Не верь ему! Только «небывалое прикосновение» поможет разобраться, наконец, от и до. И пока я не добьюсь этого, я не успокоюсь. Потребуется — уничтожу пол-Галактики, но заставлю Джеса раскрыть душу. Разобью его блоки. Какими бы они старыми не были.

— Мо! Так мы не летим больше на Немезис? Что ты задумала?

— Летим. Я выполню его повеление. Но только ради того, чтобы посмотреть истинные мотивы Христова. Хочет ли он власти. Занять трон Империи. Перестать быть марионеткой Дуку, уничтожив своего наставника моими руками. Или, может быть, того, о чём никто из нас и не догадывается. Не могу гарантировать предсказуемости финала. Не уверена даже, не врал ли он про свой возраст.

— Я как-то не подумала об этом! — изумлённо проговорила Лена. — Он действительно слишком молод для таких грандиозных проектов. Вдруг он твой брат? Один из Рожденных?

— Фуй! Я же с ним целовалась! — передёрнуло Мурси. — Нет, он точно не моей ДНК, Морган бы это унюхал. Но вполне возможно первое поколение йонгеев, сын каких-нибудь Первородных. Кстати, а вот эти Первые между собой того-этого? Или нет?