— Хочешь сказать, они притворялись? — недоверчиво спросил Райш.

— Не обязательно, но не исключено, — Русти упала на траву рядом с ним. — Девушки разные. С такими, как Зио, нужно нежно и внимательно, а ты…

— Нежно и внимательно — это как? — пробормотал Райш себе под нос без вопросительных интонаций, но Русти снова приподнялась и заглянула ему в глаза:

— Показать?

— Покажи, — осторожно согласился он.

Чипиреска фыркнула, и Райш изумлённо уставился на неё. Тёмные волосы, светлая кожа, невыразительно-серые глаза — вполне можно было принять за хилую девочку-подростка, если бы не довольно крупная грудь.

— Зачем ты это сделала? — нахмурился он.

— Чтобы тебе не было так противно, — пожала плечами Русти. — Ты же не любишь чипиресков. Убрать?

— Ты мне не противна, — возмутился Райш. — Убери, пожалуйста.

— Хорошо. Моргни, — легко согласилась она и сбросила глупую иллюзию. — Работай руками. Начинай издалека: поиграй с её волосами — они у неё очень мягкие и очаровательного цвета. Затем погладь лицо. Всё медленно и нежно! Только потом спускайся ниже…

Райш, опёршись на локоть, навис над ней. Дотронулся до влажных волос, провёл пальцами по бархатистой, тёплой щеке, не в силах поверить, что действительно это делает — спустя столько дней смутных, а потом всё более явных грёз и снов… Не до конца осознавая свои действия, нырнул лицом в подставленную шею, прильнул губами, вдохнул аромат её кожи…

— Так тоже можно, — похвалила Русти. — Главное, не груби… и не кусайся.

— Я и не думал кусаться! — с негодованием вскинулся он. — С чего ты вообще взяла?

— Да так, — отмахнулась она. — Были… случаи. Продолжай: только не лезь сразу к сиськам, ласкай плечи, руки…

Она помогла ему избавиться от кожаной жилетки, а с пуговичками на мокрой рубахе он принялся воевать сам. Расстегнув парочку, обнажил сияющее плечико и тонкую кость ключицы, прошёлся пальцами и губами…

— Молодец, — прошептала Русти. — Девушкам это нравится.

— Да не только девушкам… — отозвался Райш, от души наслаждаясь возможностью.

— Ну вот, видишь.

Ещё несколько пуговиц — и у него вырвался вздох восторга при виде двух полных, крепких грудей, словно вылитых из золота талантливым скульптором, увенчанных твёрдыми тёмными сосками… Начав с ложбинки между ними и изо всех сил стараясь не спешить, он принялся покрывать их поцелуями. Восхитительно мягкие и одновременно упругие, они казались ему воплощением совершенства.

Дойдя до сосков, он не удержался и осторожно обхватил один губами и языком, одновременно слегка сжав второй пальцами. Чипиреска выгнула спину и издала тихий стон, от которого у Райша голова пошла кругом. Он спустился губами ниже, к пупку, а ладонью скользнул под грудную клетку, провёл пальцами вдоль спины, пересчитывая позвонки.

Липкие от воды штаны стягивались с трудом, но в конце концов были побеждены. А панталоны и правда оказались белыми — только не кружевными, конечно, а простыми и удобными.

— Бёдра, — подсказала Русти неверным голосом, уловив его намерение нырнуть ещё ниже.

Он покорно принялся гладить золотистую кожу, не в силах перестать думать о том, что находится там, дальше…

— Хватает, горе ты моё, — вздохнула Русти. — Вперёд — только нежно, помнишь?

Райш кивнул и бережно раздвинул ей ноги, замер на миг, любуясь густыми рыжими завитками, протянул руку…

— Нет! — рявкнула чипиреска. — Начинай снаружи. Потом постепенно, кругами, приближайся.

И он с видом послушного ученика принялся выполнять указание — сначала неуверенно и неловко, но затем вошёл во вкус. Нежная кожа, уже щедро смазанная влагой, восхитительно скользила под пальцами, а каждый раз, как он проходился по твёрдому бугорку, спрятанному под тонкими лепестками, Русти неповторимым образом вздрагивала и издавала короткий чувственный звук.

Наконец пальцы достигли цели — мягких краёв маленькой впадинки, а чипиреска, прижавшись лицом к его руке, горячо шепнула:

— Внутрь…

Райш с готовностью потянулся к застёжке собственных штанов, но тут же получил чувствительный шлепок по плечу:

— Нет, дурень! Пальцами.

— Пальцами? — разочарованно переспросил Райш.

— Естественно! Ты видел свой инструмент? Как ты такую громадину собрался в меня пихать?

Он застыл, спрашивая себя, почему не подумал об этой очевидности раньше. Русти фыркнула и добавила:

— С ней, кстати, тоже не надо сразу — сделаешь больно. Сначала руками, понял?

— Да, — кротко кивнул Райш и медленно ввёл палец внутрь, в горячую, затягивающую глубину.

Русти моментом растеряла свою строгость и сладко ахнула, напрягаясь всем телом.

— Давай, — пробормотала она, нетерпеливо двигая бёдрами. — Начинай!

Райш чувствовал, как головокружительно мягкие стенки буквально сжимают, засасывают глубже, глубже, просят трения, темпа…

Он не мог больше просто смотреть на её сомкнутые, подрагивающие в полузабытии веки, на приоткрытые от наслаждения губы… Не прекращая двигать рукой, склонился ниже, приблизил своё лицо вплотную, провёл носом по её щеке, жадно вдыхая запах… И впился в эти губы.

Она ответила с готовностью, пылко — Райш ощутил, как её мягкий и в то же время напористый язычок пробежался вдоль его собственного. Всё мысли вылетели из головы, и в целом мире остались лишь этот бесконечный поцелуй и маленькое горячее тело, млеющее от ритмичных движений его руки.

Чёрт знает, сколько это продолжалось — по крайней мере, пока Русти не отстранилась и не прошептала:

— И вот только теперь можешь «приниматься за дело»… С ней, — поспешно добавила она, поймав его полный надежды взгляд. — Не со мной.

— А с тобой?

— А со мной… просто продолжай. Пожалуйста…

И он продолжал — до тех пор, пока чипиреска не выгнулась в его объятиях, задыхаясь на вершине блаженства… В тот миг Райш сам ощутил, как всё вокруг плывёт, а земля уходит из-под ног от неутолённого желания.

— Понял? — осведомилась она, слегка отдышавшись и всё ещё прижимаясь к нему всем своим тонким телом.

Райш кивнул, не в силах даже говорить. Любое движение, казалось, причинит боль — все мышцы словно налились металлом.

— Эй, — её губы расползлись в улыбке, а рука потянулась сначала к разбухшему переду его штанов, а потом и к застёжке. — Не могу же я тебя оставить в таком состоянии. Давай его сюда…

Люди считают чипиресков торопливыми. На взгляд же самих чипиресков, это люди слишком медлительные: двигаются, будто увязшие в желе; говорят, словно мучительно раздумывают над каждым словом. Это людям нужно повторять десятки раз, прежде чем они хоть что-то запомнят. Это человеческие дети, даром что так долго вынашиваются матерями, рождаются беспомощными, абсолютно бестолковыми и остаются такими ещё немалое время; тогда как новорожденный чипиреск уже способен сам ползать, через месяц уверенно стоит на ногах, через два — начинает бегать и лепетать, в пять лет достигает своего полного роста, а в семь — половой зрелости.

Эвин говорил, что люди и чипирески — из разных миров, со вздохом вспомнила Русти. Он долго рассказывал ей о жуткой катастрофе, о двух слившихся воедино параллелях и даже что-то рисовал веточкой на песке, прямо как она сейчас. В одной время текло совсем иначе, чем во второй, говорил он…

Похоже на то. С тех пор прошло пять лет, а попробуй скажи кому-нибудь из людей, что для неё это вечность — засмеют.

— Что-то она не выглядит слишком счастливой, тебе не кажется? — произнёс Райш, бухаясь рядом всем своим немалым весом.

Русти подняла голову и проследила за его взглядом. Зио в своём длинном зелёном платье семенила рядом с Эском. Судя по всему, они только что вернулись из очередной прогулки в лес. Лица у обоих были довольно мрачные.

— Это твоя забота — делать её счастливой, не моя, — пробормотала Русти и фыркнула при виде того, как поморщился Райш. — Этот старый дурень пытается превратить её в воина, а она не переносит насилия. Вот и всё.