Посетитель, явившийся по делу или приглашённый на публичное мероприятие, входил через парадный подъезд на Тверской площади и попадал в огромный, в ширину всего дома, вестибюль с высоким потолком. Отсюда две лестницы расходились в противоположные стороны. К Великому князю вела левая. Поднявшись по ней, гость оказывался в приёмной. Если Его Высочество оказывал честь принять в своём кабинете, следовало вначале .пройти через примыкающую к приёмной малую столовую. Здесь Великий князь обедал в тесном кругу семьи, а иногда и с приглашёнными лицами. Убранство комнаты резко отличалось от общего стиля других покоев — оно имитировало домашнюю обстановку времён Петра Великого.
Кабинет занимал угловую комнату, расположенную вдоль Тверской улицы и Чернышевского переулка. Он был выдержан в зелёных тонах, что являлось характерным для деловых апартаментов, — такой цвет в кабинете имели драпировки и обивка мебели. Стены украшали многочисленные пейзажи, с которыми соседствовал портрет Екатерины II (кисти Д. Г. Левицкого), и фотографии некоторых родственников Великого князя. Позади рабочего места, рядом с окном, — овальный портрет императрицы Марии Александровны в последние годы её жизни — незабвенная матушка всегда рядом, точно ангел-хранитель. Здесь же и упомянутый выше малый портрет Елизаветы Фёдоровны работы Ф. А. Каульбаха, а в ближайшем углу — её скульптурное изображение, созданное Павлом Трубецким.
После смерти Александра III соседнее, самое почётное место займёт его огромный портрет, заказанный Сергеем Александровичем художнику В. А. Серову. В специальную витрину Великий князь положит мундир императора, создав в кабинете небольшой мемориал венценосного брата, заветам и принципам которого он оставался верен всегда.
Справа от стола — деревянный шкаф, камин с зеркалом и бронзовыми часами. Другие часы, большие консольные, в деревянном коричневом корпусе и с тремя циферблатами, помещены на столике слева. Вещь старинная, английская, работы мастера Бенжамина Еайнама. Среди трёх мелодий часы могли играть Преображенский марш, что подкупило Елизавету Фёдоровну, приобретшую их в подарок мужу.
Другой подарок жены стоял в комнате на мольберте. Это была прекрасная картина с ликом Спасителя работы Виктора Михайловича Васнецова. Великая княгиня преподнесла её супругу на Рождество 1894 года, доставив тем самым огромное удовольствие. «Я в таком восторге от моего образа Спасителя Васнецова — совершенно блаженство», — записал Великий князь в дневнике. Изображение Христа он поставил в кабинете таким образом, чтобы оно постоянно находилось перед глазами...
Следующее помещение — уборная Его Высочества, за которой находился выход к собственному подъезду. Это новшество резиденции, дававшее целый ряд удобств. Однако такая вещь, сама собой разумеющаяся во дворцах Императорской Фамилии и хорошо знакомая петербуржцам, стала для москвичей неприятным сюрпризом. Собственный подъезд! Уж не хочет ли новый хозяин Первопрестольной подчеркнуть свою особенность? Не демонстрирует ли он горожанам некую дистанцию, которая отныне должна соблюдаться в отношениях с его персоной? Сегодня такие пересуды нам показались бы, мягко говоря, наивными. Тогда же отдельные нюансы, щедро приправленные подобными комментариями, могли стать для московского обывателя определяющими, создающими так называемое «общественное мнение». Если какие-то мелочи и пустяки не соответствовали укоренившимся здесь представлениям о том-то или том-то, они легко превращались в крепкие кирпичики предубеждения. А прочность возводимой из них стены была колоссальной.
Правая лестница в вестибюле считалась парадной и вела сразу на третий этаж. Из-за её крутизны рядом устроили подъёмную машину, которой, конечно, не пользовались во время праздников и приёмов. Сами же балы проходили в большом танцевальном зале, очень светлом и солнечном. Во время обновления дворца он не переделывался и по желанию Великого князя во многом сохранил свой прежний вид. Отсюда гости могли пройти в одну из двух больших столовых, возле которых устраивался буфет.
Далее располагались парадные гостиные, Белая и Красная. В первой стояли рояль для музыкальных вечеров и мебель с золочёными ножками, знакомая по портрету хозяйки, написанному Фламенгом. В конце 1892 года здесь проходили домашние концерты, на которых Елизавета Фёдоровна из-за траура по отцу была в чёрном платье, резко контрастировавшем со светлой обстановкой. Возле окон стоял бюст Александра II, а соседние стеклянные двери комнаты выходили на балкон, где Великокняжеская чета могла появляться во время народных манифестаций.
Вторая предназначалась для более частных встреч и бесед. Главное значение в ней придавалось портретам Александра III и императрицы Марии Фёдоровны работы И. Н. Крамского, висевшим по обе стороны камина. На другой стене внимание сразу привлекало огромное изображение Александра I кисти Джорджа Доу, созданное в 1825 году, дополненное золочёным картушем в виде двуглавого орла и венка славы. Рядом висели старинные портреты других исторических лиц, включая жену Александра, императрицу Елизавету Алексеевну, запечатлённую Я. Ортом в 1801 году, и его бабушку, Екатерину II. Великая Екатерина была представлена в гостиной и великолепным, по праву считавшимся одной из жемчужин собрания, бюстом, исполненным выдающимся скульптором Ф. И. Шубиным.
Ещё один раритет коллекции, парадный портрет императрицы Елизаветы Петровны, украшал противоположную стену. Дополняли комнату, создавая в ней уют, большая развесистая пальма и мягкая мебель с красной, под цвет стен, обивкой.
За официальными помещениями разместились личные апартаменты Елизаветы Фёдоровны. Их открывала собственная гостиная Её Высочества, выдержанная в светлых тонах. На первый взгляд она выглядела весьма хаотично — столько всего в ней было смешано. Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживался детально продуманный интерьер, полный удобств. Три гигантских зеркала — два между окон и одно у торцевой стены — расширяли пространство комнаты, наполняя её светом. Ближний угол с белым диваном и креслом предназначался для бесед с посетителями, в дальнем — возле окна, Елизавета Фёдоровна предавалась чтению. Гостиную наполняли многочисленные предметы мебели — столики, кресла, ширмы, комоды. Но главным её украшением являлись цветы. Они были расставлены повсюду, наполняя воздух душистым ароматом, и, словно для завершения образа цветущего сада, в высокой клетке на столике сидел с важным видом крупный попугай.
На стенах комнаты размещалось целое собрание произведений искусства. Картины, акварели, эскизы, работы по дереву, часы. Были здесь и антикварные вещи (Мадонна с Младенцем, портрет юноши, изображение католической монахини), и подлинный шедевр Ренессанса (икона Божией Матери на троне, созданная неизвестным художником Сиенской школы в XIV веке), и современная живопись, подобранная хозяйкой с учётом личных вкусов и семейных мотивов. Среди прочего, к ней относился портрет младшей сестры, написанный Ф. А. Каульбахом в 1892 году и представлявший дорогую Аликс в трауре по отцу. Автор запечатлел её вполоборота, в чёрном платье и с увядающей розой, символом скорби. Заключённый в широкую чёрную раму портрет размещался рядом с входной дверью.
Гостиная Елизаветы Фёдоровны завершала анфиладу, протянувшуюся вдоль главного фасада дворца. Следующие комнаты Великой княгини располагались в боковой части дома с правой стороны, и первой из них был её кабинет. Небольшой, с двумя окнами в переулок, но очень уютный, он был предназначен для работы. Вишнёвого цвета палас устилал пол, вишнёвая скатерть — круглый стол. Письменный столик был покрыт белой скатертью и снабжён настольной лампой с белым абажуром. Здесь также красовалось много цветов, чаще — любимых Елизаветой ландышей. Светло-бежевые стены с растительным рисунком украшали картины, среди которых выделялась большая итальянская акварель с двумя девушками, сидящими на ступенях Дворца дожей и читающими письмо. Эту работу Сергей Александрович купил для жены в Венеции в 1896 году, а через шесть лет рядом с ней в кабинете появилась привезённая по его же заказу из Парижа картина французского художника Э. Ж. Попийона «Сон Богородицы». Полотно сразу приковывало взгляд настроением покоя, царящего под ярким солнечным светом, а также несколько загадочным сюжетом, переданным в сентиментальной манере. На картине — молодая женщина, сидящая под навесом. Вероятно, утомлённая работой в саду, она прислонилась к колонне. Это Святая Дева. Её глаза закрыты, руки сложены на коленях. На заднем плане — лужайка сада, на которой три ангела ухаживают за цветами. Скорее всего, здесь подразумевается Назарет, но к какому этапу земной жизни Богоматери принадлежит представленная сцена, определить сложно. Нельзя дать и однозначную трактовку происходящего — явь это или сновидение спящей Девы? В любом случае фантазия художника создала красивую легенду о трёх ангелах, пришедших на помощь уставшей Богородице, и выраженная в красках, она как нельзя лучше подходила для комнаты Елизаветы Фёдоровны.
