Я обменялся тяжелым взглядом с Калебом и провел руками по своему ирокезу, делая вдох.

— Он не пускал меня в свою голову чертовски долгое время, — сказал я, нахмурившись. — Но он просто опустил стены и… черт, я думаю, мы действительно облажались. Он не просто несчастен, он — клубок беспокойной энергии, тьмы и боли. Я даже не знаю, как сочетать это с парнем, который заставляет меня смеяться каждое утро за завтраком и борется со мной на уроках Водных Элементалей. Он так долго скрывал это дерьмо, что я даже не думаю, что он знает, как сбросить маску.

— И что, черт возьми, мы собираемся с этим делать? — потребовал Калеб, поднимаясь на ноги, словно собираясь в ту же секунду помчаться за Дариусом.

— Я… — Я посмотрел между ними двумя и медленно покачал головой. — Я ни черта не понимаю. Но что бы это ни было, мы сделаем это. Дай мне минуту побыть с ним наедине, чтобы я мог посмотреть, будет ли он и дальше позволять мне читать его эмоции. Может быть, будет легче понять, как ему помочь, если я смогу получить более четкое представление о проблеме.

— Хорошо, — неохотно согласился Калеб, и Сет снова заскулил.

— Одну минуту, — сказал Сет. — Потом мы поднимемся, чтобы разобраться с этим. Вместе.

— Хорошо, — согласился я.

Они оба кивнули, и я вышел из комнаты, следуя за Дариусом наверх.

Он сидел на сером диване, когда я подошел, все еще не скрывая своих эмоций от меня, глядя на что-то на своем атласе. Что бы это ни было, это чертовски смущало его. Здесь были вожделение, тоска, гнев, раздражение и чертовски много боли. Я подошла ближе и выхватил атлас из его рук, прежде чем он успел остановить меня.

Я перевернул его, чтобы посмотреть на него, ожидая увидеть что-то от его отца или, может быть, газетную статью. Я не ожидал увидеть фотографию Тори Вега в нижнем белье и грязных ботинках.

Дариус выхватил его из моих рук с собственническим рыком и быстро заблокировал экран.

— Что это, черт возьми, такое? — потребовал я.

— Ничего, — сердито ответил он.

Чтобы Калеб не услышал мой ответ, я опустил заглушающий пузырь. — Чушь. Я думал, ты сказал, что между тобой и Тори ничего не происходит.

— Это не так, — огрызнулся он. — Она послала это мне в ночь Затмения. Я понятия не имею, почему, и я не могу спросить ее, потому что с той ночи она только и делает, что игнорирует меня, пока я не оказываюсь буквально у нее перед носом и не вывожу ее из себя настолько, что у нее не остается выбора, кроме как уделить мне внимание.

— Почему ты так одержим ею? — потребовал я. — Это не может привести к чему-то серьезному, даже если бы она была заинтересована. Не говоря уже обо всех гребаных причинах, по которым тебе вообще не стоит сближаться с Вега. И Калеб…

— Я знаю, что он встречается с ней, — прорычал Дариус, ревность и гнев смешались с чувством собственности и обиды. — Мне не нужно напоминать.

— Да. Ну, я не думаю, что он тоже должен это делать. От этих девушек одни неприятности. Для тебя, для него, для нас, для всей Солярии! Ты не должен мучиться из-за нее, ты должен сосредоточиться на том, чтобы избавиться от нее.

Дариус посмотрел на меня со странным отчаянием во взгляде.

— Я знаю, — прорычал он. Но, поскольку его эмоции все еще были открыты для меня, я мог почувствовать, как сильно эта мысль ранила его. Ему было больно думать о том, чтобы избавиться от нее. — Я не знаю, что со мной, Макс, я никогда… Я не могу перестать думать о ней, хотеть ее и ненавидеть одновременно.

Я открыл рот, чтобы ответить, но тут до нас донесся звук приближающихся по лестнице Сета и Калеба. Они не могли слышать наш разговор из пузыря, но они захотят узнать, почему мы храним его в тайне, если я не опущу его немедленно.

— Тебе нужно попытаться, — твердо сказал я. — Постарайся вспомнить все те огромные, мать их, причины, меняющие мир и будущее, по которым нам нужно, чтобы Вега не было. Обещай мне, что сделаешь это.

— Ладно, — выдавил он, опускаясь обратно в кресло.

Мое сердце заколотилось, когда я почувствовал укол боли, исходящий от него и направленный на меня. Он только что пытался открыться мне о своих чувствах к Тори, а я его отшил. Но что еще я мог сказать? Даже мысль о том, что она ему нравится, была безумием. Не похоже было, чтобы у него было с ней будущее, и если он чувствовал к ней все то, что чувствует сейчас, когда они даже не целовались, то что, черт возьми, он будет чувствовать, если ему удастся начать что-то с ней, а потом все закончится, когда он женится на Милдред? Я не хотел причинять ему боль, но он должен был отпустить все свои мысли и чувства по отношению к Тори Вега. И Калебу тоже. Я скажу ему об этом позже.

Я опустил заглушающий пузырь, когда вошли Сет и Кэл, бросая любопытные взгляды в нашу сторону.

— Я думал, ты хочешь поговорить со мной о моем отце? — раздраженно спросил Дариус, явно прекращая разговор о Тори Вега. Что, вероятно, было к лучшему, пока Калеб был здесь. Эта ситуация была настолько хреновой.

— Мы хотим поговорить с тобой обо всем, что заставляет тебя чувствовать себя так, как ты себя сейчас чувствуешь, — огрызнулся я в ответ. — Потому что ты слишком долго скрывал целую пропасть гребаного темного дерьма за своими ментальными стенами. Мы твои братья. Ты можешь рассказать нам все! Разве ты нам не доверяешь? — потребовал я, понимая, что и сам испытываю боль. Как он мог так долго держать это в себе? Я понимал, что Темное Принуждение связало его язык в некоторых вопросах, но хоронить свои страдания так, как он это делал, было неправильно на многих уровнях. Мы могли бы помочь ему с этим давным-давно. Он должен был этого хотеть. Другие Наследники были моим первыми помощниками, когда мне что-то было нужно, и я всегда думал, что так будет и со всеми нами. Но это откровение заставило меня пересмотреть свои взгляды. Неужели он действительно думал, что не может попросить нас о помощи, когда так явно нуждался в ней?

Дариус долго выдерживал мой взгляд, его ментальные стены мелькали то там, то сям, пока он боролся с желанием снова отгородиться от меня.

Наконец, он вздохнул, проведя рукой по челюсти, когда опустил их.

— Дело не в этом, — ответил он, и честность в его словах заставила меня немного расслабиться. — Я просто… не хотел втягивать вас в это. Я могу справиться с этим. Лэнс помогает мне тренироваться, и скоро я стану достаточно сильным, чтобы бросить вызов отцу за его место в Совете. Как только я смогу избавиться от него, все станет лучше. Я смогу делать свой собственный выбор, жить своей жизнью, помогать Ксавьеру… Все будет лучше, — подтвердил он, явно не собираясь останавливаться на этом. Но я не упустил страх, который появился при упоминании имени Ксавье.

Я опустился в кресло рядом с его местом на диване, а Калеб пересел ближе к Дариусу, обменявшись со мной растерянным взглядом.

Сет направился на кухню, прихватив четыре бутылки пива и раздав их, а затем сел на диван рядом с Дариусом. Он протянул руку, чтобы погладить волосы Дариуса, и в кои-то веки тот не попытался отмахнуться от него. Я даже почувствовал, как от него исходит утешение в ответ на действия Сета.

— Почему ты так беспокоишься о Ксавье? — мягко спросил я, умоляя его ответить и хотя бы позволить нам помочь с этим.

Дариус открыл рот, чтобы ответить, но страх, который он испытывал, обострился, и вместо этого он покачал головой.

— Это то, что тебя заставили не говорить? — спросил Калеб.

— Нет… просто, если я скажу тебе, ты будешь обязан рассказать об этом своим родителям. Я не хочу ставить никого из вас в такое положение.

Сет захныкал, глядя на меня так, словно у меня было какое-то волшебное решение этой проблемы.

Я пожевал нижнюю губу, гадая, что же это может быть, если он считает, что не может поделиться с нами по этой причине. Это заставило меня вспомнить о моем собственном секрете. О том, который я скрывал от всех них. О том, что Тори Вега хранила для меня.

Мой пульс забился, когда я задумался о том, чтобы рассказать им о своей родословной. Будет ли им это интересно? Поддержат ли они претензии моей младшей сестры, когда она достигнет совершеннолетия, только потому, что она была законной, а я нет? Я так не думал. И, возможно, я слишком долго держался за эту ложь. Возможно, пришло время нам всем проявить больше доверия.