– Сейчас? Средь бела дня? – удивленно спросил Наун. Он не мог себе такого позволить. Если кто-то увидит, что он выпивает с женщиной незадолго до собственной свадьбы, это вызовет скандал при дворе и снова выставит его в глазах министров легкомысленным мальчишкой.

– Почему нет? – Девушка пожала плечами. – Или в столице так не принято?

– Вы недавно в Куннэ? – догадался Наун. Теперь он понимал, откуда в ней столько дерзости: в провинциях нравы были гораздо свободнее.

– Я приехала несколько недель назад из Пхеньяна, – согласилась она. – Ну, так что насчет вина? За углом есть приличный трактир, и кормят там вкусно.

Наун обернулся к Набому и, поймав его предостерегающий взгляд, сказал:

– Давайте лучше прогуляемся. Если дойти до конца рынка, можно увидеть небольшой ручей, протекающий через всю столицу. Там тихо и почти безлюдно. – Науну не хотелось упускать возможность побеседовать со своей спутницей, но его могли заметить люди из дворца, а это лишний риск.

Девушка неопределенно пожала плечами, но последовала за Науном, отставая всего на пару шагов.

Они миновали торговые лавочки с шелком, украшениями и хозяйственной утварью и вышли на берег узкого ручейка, густо поросшего пожелтевшей осокой. Золотистые ветви ивы мягко стелились по течению, словно гладили прозрачную гладь воды.

Наун остановился, задумчиво глядя на усыпанную сухими листьями траву. Сколько времени прошло с тех пор, как он был здесь в последний раз? Тогда стояло жаркое лето, он был полон надежд и любви, а жизнь представлялась бесконечной и счастливой. Кымлан была рядом. А сейчас лишь холодный воздух трепал полы платья, забирался в широкие рукава и гулял в пустом холодном сердце.

– О чем задумались? – тихо спросила девушка, будто почувствовав внезапную перемену в настроении Науна.

Он вынырнул из глубин внутреннего мира и вдруг понял, что не знает имени своей новой знакомой.

– Как вас зовут? Из какой вы семьи? Вы так и не представились, – спросил он.

– Меня зовут Тами. Но вы тоже не представились, – поддела она его с лукавой улыбкой. – В первую встречу вы так хвалились своим положением, словно вы – наследный принц.

Она звонко расхохоталась, чем привлекла внимание проходивших мимо горожан.

– Я… – Наун замялся, судорожно придумывая ответ. Не мог же он сказать, что и впрямь является принцем.

– Так как вас зовут? – повторила Тами.

– Ён. Меня зовут Ён Чанмун, – выпалил он первое имя, пришедшее в голову, и густо покраснел.

– Клан Ён из Пхеньяна? – Она пораженно распахнула глаза и остановилась, внимательно посмотрев на принца.

– Я… да, именно. Наша семья богата, но не так родовита, как другие кланы. Поэтому я поступил на службу при дворце, чтобы укрепить наше положение, – напропалую врал Наун, всей душой надеясь, что факт его обмана никогда не дойдет до министра Ёна, чьим именем он прикрылся. К тому же он даже не подумал, что Тами, тоже выросшая в Пхеньяне, может быть знакома с кем-то из семьи Чанмуна, и поэтому со страхом ждал ее ответа.

Ему показалось, что во внимательных глазах Тами мелькнула сердитая вспышка, но уже в следующую секунду она вновь расплылась в улыбке.

– Похвальное желание. Поговаривают, Владыка приказал перенести столицу из Куннэ в Пхеньян. Это правда? – спросила она и продолжила идти вдоль ручья.

– Этот вопрос пока решается, и я, как министр, не в праве разглашать подробности, – ответил Наун, слегка склонив голову. – А почему вы спрашиваете? Не хотите, чтобы Пхеньян становился столицей?

– Совсем не хочу. – Тами отрицательно покачала головой. – Мне нравится столица, но я всегда рада вернуться в родной город. Там нет столько людей, шума и суеты.

– Вы надолго в Куннэ?

– Мы с отцом приехали по делам, думаю, через пару дней уже вернемся, – ответила она, глядя себе под ноги.

– Вот как? Так скоро? – Наун настолько привык к их приятным беседам, что эта новость его неприятно поразила. Он вдруг осознал, что ему не хочется терять только что обретенного друга.

– Мне не терпится вернуться домой, я очень скучаю по братьям и матушке, – улыбнулась Тами, останавливаясь на полпути. – Столичная жизнь не для меня, здесь слишком много ограничений и правил.

– Это братья научили вас так хорошо стрелять?

– Я когурёска, мы рождены лучниками, забыли? – отшутилась Тами. – Мне пора, господин! Надеюсь, еще увидимся перед отъездом. – И, весело улыбнувшись на прощание, побежала обратно.

Не ожидая, что она так внезапно прервет разговор, Наун едва ли не бросился вслед за ней, но вовремя остановил себя.

– Рада была вас встретить! – Прежде чем свернуть на торговую улицу, Тами обернулась и поклонилась.

Только когда она скрылась из виду, Наун понял, что она так и не сказала, из какой семьи происходит. Девчонка ловко обвела его вокруг пальца, выудив нужную ей информацию и даже заставив наврать с три короба, но сама так и осталась загадкой.

Наун задумчиво смотрел на узкий ручей и подумал о том, что ему хочется еще раз увидеть эту девушку. Он прижал руку к груди, пытаясь определить, как ведет себя сердце, но оно по-прежнему молчало. Интерес, который пробуждала в нем Тами, был сродни соломинке, за которую хватается утопающий. Она ворвалась в его жизнь так внезапно, вырвав из оцепенения, что он не мог перестать думать о ней. Эта девушка стала его личной тайной, о которой не знал никто – и даже сестра. Наун невольно тянулся ей навстречу, словно хотел спрятаться за ее тонкой фигуркой от своей семьи, придворных и предстоящей свадьбы. Словно пытался ненадолго притвориться, что его жизнь осталась прежней.

День отъезда Тами совпадал с финальным испытанием, и Наун надеялся, что успеет хотя бы проводить ее до городских ворот. Третий тур отбора невест раздражал еще и тем, что он никак не мог придумать загадку. Как назло, Ансоль ничего не смогла посоветовать, и Науну пришлось самому ломать голову над тем, к чему он не хотел иметь никакого отношения.

Перебирая в памяти разговоры с Тами, он вдруг вспомнил их последнюю встречу и черный, искусно расшитый золотом кошелек. В голове забрезжила одна идея, и он с облегчением ухватился за нее.

В день испытания Наун пришел в зал, где собралась вся женская половина семьи и слуги королевы. Трех претенденток скрывала тонкая, полупрозрачная ширма, сквозь которую были видны лишь силуэты. Ансоль шепнула, что все трое настоящие красавицы, и ему понравится любая, какую бы он ни выбрал.

Наун кивнул, окинул равнодушным взглядом кандидаток, почтительно склонивших головы, и занял место по правую руку от матери.

– Сделай вид, что тебя хоть немного интересует предстоящая женитьба, – тихо, но строго сказала королева. – Держи лицо.

– Слушаюсь, Ваше Величество. – Наун усмехнулся и широко зевнул, нарочно не скрывая одолевавшей его скуки.

Мать сверкнула глазами, но промолчала, чтобы не устраивать скандал.

Наун посмотрел на кандидаток.

Сейчас эти девицы, которые грезят попасть во дворец, будут лгать и притворяться умными, чтобы произвести впечатление на королеву и будущего мужа. Почтительно понижать голос и говорить то, что от них хотят услышать. Сплошная ложь и притворство. Аж противно.

Кивнув слугам, Наун подвинул на край стола поднос с тремя кошельками, купленными у того самого торговца на рынке, с которым ругалась Тами. Придворная дама взяла поднос и раздала девушкам по кошельку. В каждом из них лежало по пять лян.

Королева покосилась на сына, очевидно, опасаясь, что он выкинет какую-нибудь глупость.

Наун откашлялся и равнодушно произнес заготовленную речь:

– Я подарил каждой из вас по кошельку. Что вы сделаете с моим подарком? Ваш ответ определит, кто станет моей женой, поэтому подумайте хорошенько.

Девушкам дали время на раздумья.

Наун со скучающим видом крутил на пальце нефритовое кольцо, ощущая на себе взгляды сестры и матери. Наверное, они обе пытались найти подвох в его загадке. Он только усмехнулся – в ожидании окончания испытания, чтобы увидеть Тами.