– Спасибо, господин. – Кымлан снова низко поклонилась и, пихнув в бок Сольдан, побежала вместе с ней к бараку.

После неожиданного происшествия солдаты тут же принялись делиться своими любовными похождениями, стихийно перейдя на обсуждение двух рабынь:

– А девчонка-то ничего…

– Да только тощая какая-то…

– Вторая получше будет…

– Ну нет, вторая и на бабу-то не похожа…

Мунно посуровел.

– Прекращаем разговоры! Отбой! – скомандовал он и, похлопав хмурого Даона по плечу, поднялся с места. Им предстояла сложная операция, и воинам нельзя расслабляться.

Ночью ударили морозы. Холодный воздух пробирался сквозь одежду, заставляя сидящих в засаде воинов ежиться. Небо было непроглядно черным, но на востоке светлой полосой уже занимался рассвет. Солдаты зевали и потирали озябшие руки. Мунно же был напряжен, как тетива лука, готового спустить стрелу.

Даон и Рудже взяли по сотне солдат и сейчас готовились к битве. Отряд Мунно должен был напасть на авангард киданьского войска, в то время как две другие группы – отрезать путь к отступлению, тем самым загнав врага в ловушку.

– Избегайте ближнего боя, стреляем только по команде. Прежде чем получить ответный удар, уходим в укрытие. Всем ясно? – Перед началом операции Мунно трижды повторил эти слова. Он должен был снизить риски и уменьшить потери своих людей.

Ожидание звенело в предрассветной тишине. Лес замер, будто тоже предчувствовал скорую битву. Даже ветер стих.

Тут вдалеке послышался протяжный гул рога. Низкий, тягучий, он поднял в воздух спящих птиц и встревожил кроны деревьев. Солдаты замерли, тревожно вслушиваясь в начавшуюся схватку. Даон вступил в бой.

Мунно вытер выступивший на лбу пот, до рези в глазах всматриваясь в безлюдную утоптанную дорогу тракта. Слух обострился, как у зверя, и казалось, даже отсюда он слышал звон металла, крики и ржание лошадей.

Второй сигнал прозвучал ближе, взбудоражив кровь. Рудже начал свою битву.

Они следующие.

Издалека раздавался топот множества ног и глухой стук копыт по обледенелой земле. Не ожидавшие атаки кидани мчались вперед, прямо в руки поджидавшего их Мунно. Враги уже были близко, но он терпеливо ждал.

«Давай! Давай, ближе, ближе, еще немного!» – стучало в голове Мунно. Он поднял руку, и солдаты одновременно натянули тетиву. Перепуганные кидани поравнялись с ними, пытаясь убежать от преследования. Они неслись вперед, спасая свою жизнь, даже не подозревая, что враг в меньшинстве и именно поэтому решился на такую дерзкую выходку. Страх витал в воздухе вместе с запахом крови и конского пота.

– Огонь! – скомандовал Мунно, резко опустив руку.

Сотня стрел полетела вперед подобно смертоносным птицам. Кидани валились на землю как подкошенные, преграждая путь тем, что следовали позади. В панике воины наступали на своих же сородичей и спотыкались о тела, но даже секундная заминка давала Мунно возможность атаковать снова.

Однако часть вражеских солдат, опьяненная запахом крови, стремительно взбиралась на гору, откуда стреляли мохэсцы. Киданей было много… Нескончаемый поток людей мчался вперед, как живая река; рычал и стонал, как огромный, раненый тигр. Все человеческое они оставили за пределами места битвы, превратившись в разъяренных зверей.

Стрелы кончались, и им нужно было уходить.

– Отступаем! Отступаем! За мной! – выкрикнул Мунно, бросившись наверх по едва заметной тропе, которая вела к убежищу.

Увести людей, во что бы то ни стало спасти солдат!

Обернувшись, Мунно с ужасом увидел, как его воины падают один за другим, а кидани сражаются с такой отчаянной яростью, будто неожиданные атаки лишь придали им сил. От такого напора мохэсцы растерялись и не успевали даже убежать, прежде чем их настигал меч врага.

– Уходим! – Мунно срывал голос.

От грохотавшего в голове пульса закладывало уши. Он не мог бросить своих. Лучше умереть вместе с ними. Секундное колебание – и Мунно устремился вниз, разрубая вражеский доспех на груди киданьца.

Все смешалось в кучу: свои, чужие, брызги крови на лице, металл, с трудом входящий в чью-то плоть. Разум опустел настолько, что осталось место лишь для инстинкта и желания выжить. Везде, куда бы ни падал взгляд, мелькали коричневые доспехи, словно враг заполонил собой все вокруг.

В людском месиве Мунно пытался докричаться до своих воинов. В его душе еще тлела надежда спасти хоть кого-нибудь, но с каждым мгновением она таяла. В сером сумраке проснувшегося утра кровавые пятна на серой форме мохэ казались черными грязными кляксами.

Столько людей погибло… А сколько живых еще осталось?

Силы были на исходе, и Мунно понял, что эту схватку он проиграл. Недооценил соперника, слишком задержался на горе. Нужно было уходить раньше. Грудь колола вина за смерть воинов и безнадежное отчаяние оттого, что не смог их защитить.

Когда от глухой безысходности уже не поднималась рука, раздался свист рассекающих воздух стрел, и сверкнувший перед лицом Мунно меч вдруг выпал из вражеских пальцев. Слепая надежда разжала тиски, сковавшие его сердце, и он порывисто обернулся.

– Даон!..

Словно ангел смерти, друг крушил все вокруг, расчищая путь к отступлению. Оставшаяся часть его отряда обстреливала киданей из-за деревьев.

Впервые за время схватки перевес сил оказался на стороне мохэ.

Сквозь месиво тел Мунно пытался разглядеть своих солдат. Мало, как же мало осталось живых!

– Отступаем! – голос Даона разнесся над лесом, как карканье ворона. Под слоем крови и грязи его лицо с трудом узнавалось. Тяжело дыша, он схватил Мунно за плечо. – Оставь их, нам нужно уходить! Другого шанса не будет!

Мунно зарычал от бессильной ярости. Он немного поколебался и побежал вслед за Даоном, оставив на склоне горы вместе с погибшими солдатами свое истекающее кровью сердце.

В пещеру, место встречи всех трех групп, они прибыли последними.

Рудже с частью своего отряда уже был там. При виде Мунно он тяжело поднялся на ноги, придерживая левую руку.

– Слава богам, ты жив! – Командир шагнул к нему и крепко обнял.

– Рана серьезная?

– Пустяки, только перевязать нечем, – отмахнулся Рудже.

– Сколько у нас солдат? – отрывисто спросил Мунно. Об умерших они будут скорбеть позже. Битва еще не закончена.

– Сотня. Тридцать девять из них ранены, – отрапортовал командир.

Мунно выругался и тяжело опустился на валун возле входа в пещеру.

– Кидани тоже понесли потери. Они лишились больше половины своего войска, – сообщил Даон. – Сейчас они отступили, им тоже потребуется время для восстановления сил. Мы должны вернуться в деревню и подготовиться к следующему наступлению.

– Нельзя затягивать эту войну, иначе все планы относительно Когурё развеются как дым, – зло сказал Мунно.

Он наивно полагал, что одним ударом поставит дикарей на место, и сейчас был в бешенстве оттого, что недооценил противника и погубил столько солдат. Он должен был просить подкрепление у отца, хоть это и грозило уменьшить армию, которая нужна для похода на Когурё. К тому же молва о том, что Мунно не сумел победить киданей, мгновенно разлетится по пяти племенам, и хитрый гад Кимун снова начнет плести интриги против него.

Мунно был в тупике. Он сжал пальцами голову, пытаясь придумать еще один хитроумный план. Но вот какая беда – у него почти не осталось людей.

А что, если…

Он вскинул голову, поразившись тому, как эта мысль сразу не пришла ему в голову.

Что, если попросить помощи у Кымлан? Казалось, она искренне заботилась о жителях деревни, а от победы в этой войне зависели и их жизни тоже. Даже если она не умела еще контролировать свои способности, попытаться стоило: пожар в лагере во время казни наглядно продемонстрировал ее силу. И в случае победы это решит сразу несколько проблем. Но согласится ли она? А если согласится, то на каких условиях?

– В любом случае сейчас мы ничего не можем сделать. Надо вернуться в деревню и все хорошенько обдумать, – мрачно процедил Рудже, морщась от боли в раненой руке.