– Это был тот ростовщик, да? Тот, о котором мы говорили на прошлой неделе?

Кит отвел глаза.

– Я… думаю, да.

– Кит, – предостерегла Вивьен.

Поморщившись, он посмотрел ей в глаза.

– Да, я почти уверен. После того как тебя увезли, я кучу времени потратил, чтобы его выследить. Найти не сумел, поэтому не могу быть уверен до конца, но скорее всего он. Прости, старушка, – подавленно произнес он. – Но ведь они не сделали тебе ничего плохого, да? В смысле, по-настоящему плохого. – Его глаза опять заблестели. – Пожалуйста, скажи, что с тобой ничего плохого не сделали.

– Все хорошо, – ответила Вивьен, рассеянно похлопывая его по руке и мысленно складывая уже известные ей кусочки головоломки. Она больше недели назад почувствовала, что с Китом что-то происходит. Она всегда умела это предчувствовать, и про маму тоже. Впрочем, особого труда это не представляло. Оба были заядлыми игроками и ужасными лжецами. А когда Кит отказался говорить, в чем дело, пришлось прибегнуть к неприятным мерам. Она обыскала его комнату и нашла там векселя на сумму свыше десяти тысяч фунтов, проигранных за карточным столом.

Сумма едва не сбила ее с ног, и как только он вернулся домой, Вивьен на него набросилась. Кит неохотно признался, что обратился к ростовщику, чтобы погасить долги. Услышав это, Вивьен закатила настоящий скандал. Кит выскочил из комнаты, но сначала потребовал, чтобы она перестала обращаться с ним, как с ребенком, и заявил, что сам все уладит. И вместо того чтобы настоять на своем и лично разобраться с ростовщиком, Вивьен решила, что он прав. Она баловала Кита всю жизнь, а ему давно пора брать на себя ответственность за свои ошибки.

Увы, она недооценила глубину его падения и преступные наклонности человека, владевшего векселями Кита.

– Ты разговаривал с ростовщиком после нашей ссоры? – спросила Вивьен.

– На следующий же день. Сказал, что он получит свои деньги через три дня. Он дал мне это время, но предупредил, что если я не заплачу, то расплачиваться придется моей семье. – Кит запустил руку в свои светлые растрепанные волосы. От волнения он выглядел больным. – Наверное, мне стоило пойти к Сайрусу, но ты же знаешь, как он реагирует. Если не угрожает сослать меня в деревню, то клянется, что запишет в пехотный полк и отправит на Пиренейский полуостров. Думаю, что в этот раз он бы так и поступил. Впрочем, я это заслужил, – с горечью добавил Кит.

– Никто никуда не уедет, – резко бросила Вивьен. Мысль о том, что ее ненаглядный беспомощный братишка окажется под дулами французских ружей, была непереносима. – И тебе нечего волноваться из-за Сайруса и его угроз, в особенности этой.

– Не знаю. Может быть, мне самое время…

– Нет, Кит. Тебе не удастся от этого увильнуть, и на войну ты тоже не пойдешь, – решительно сказала Вивьен. – И не пытайся увести разговор в сторону. Почему три дня?

– Что? А, ты имеешь в виду, три дня на то, чтобы заплатить? Ну, как раз ожидались скачки в…

Вивьен уронила голову на руки и вдавила кулаки в лоб.

– Ты этого не сделал.

Тяжелое молчание поведало ей правду. Если Кит и любил что-нибудь больше игорных клубов, так это беговые дорожки. Этого следовало ожидать, папа держал несколько чистокровок, но Сайрус продал их через месяц после его смерти. Еще ребенком Кит любил околачиваться в конюшнях и унаследовал отцовскую привязанность к лошадям. К несчастью, отцовские самодисциплину и самоконтроль он не унаследовал.

Вивьен потерла виски, мечтая забраться в постель и не разговаривать ни с кем хотя бы неделю. И никого не видеть. Но это не защитит ни ее, ни Кита, и неприятности сами собой не разрешатся. Она давным-давно усвоила, что все проблемы нужно ликвидировать сразу, иначе они разрастутся и выйдут из-под контроля.

Опустив руки на колени, Вивьен выпрямилась. Если она будет выглядеть спокойной и хладнокровной, станет выяснять только факты, не позволяя себе никаких эмоций, возможно, она и почувствует себя спокойной и хладнокровной.

– Сколько ты поставил на ту лошадь, Кит?

Он словно усох, и Вивьен внезапно показалось, что его отлично сидящий сюртук сделался на два размера больше, чем надо. Под ее взглядом Кит из крепкого и здорового молодого человека превратился в испуганного мальчишку.

Он молчал, и сердце в груди сжалось.

– Сколько? Говори, – потребовала она ледяными непослушными губами.

Он сглотнул.

– Двадцать тысяч.

Какое-то время слова не могли проникнуть сквозь туман усталости, будто навеки окутавший ее мозг.

– Двадцать тысяч? – повторила Вивьен, и собственный голос донесся откуда-то издалека. – Ты хочешь сказать, еще двадцать тысяч фунтов к тем десяти, что ты уже задолжал?

Кит с несчастным видом кивнул, и последняя тень надежды разлетелась в прах. После смерти папы жизнь ни дня не была легкой, но последние несколько лет Вивьен удавалось не подпускать к матери и Киту кредиторов, выигрывая за карточными столами вполне приличные и даже значительные суммы денег. Ей даже нравилась такая возможность проявить себя, нравилось напрягать мозги и блистать мастерством, бросая вызов лучшим игрокам светского общества. Садясь за игру, она забывала обо всем на свете, сосредоточив волю и разум на квадратном куске зеленого сукна. Беря верх над противниками, используя все свои таланты, она словно укрепляла контроль над хаосом в собственном семействе и частично улучшала свои финансовые обстоятельства.

Разумеется, Вивьен прилагала все усилия, чтобы самоуверенность не взяла верх над природной осторожностью. Начиная проигрывать крупные суммы (что случалось крайне редко), она всегда выходила из игры. Ей нравилось играть, нравилась власть, какую дарила игра, но она давным-давно дала себе клятву, что не позволит игре властвовать над собой.

Но тридцать тысяч фунтов? Даже она не сможет выиграть так много, тем более за указанный отрезок времени. Вивьен чувствовала себя совершенно беспомощной. Казалось, что она тонет в эгоистичном пренебрежении к последствиям, какое столь часто проявляли мать и Кит.

Она смотрела в огонь, но все чувства меркли под удушливой тяжестью, просочившейся в мозг и душу. Окружающий мир сузился до булавочной головки, все сосредоточилось на одном мучительном вопросе.

Как, во имя Господа, она сможет исправить это? Невозможно прибегнуть даже к последнему средству – обратиться за помощью к Сайрусу. Конечно, семейное состояние Блейков достаточно впечатляющее, но и у них нет такой суммы в свободном доступе, тем более что и у матушки имеются немалые долги. Разумеется, у леди Блейк есть денежное содержание, но она постоянно выходит за его рамки. Только выигрыши Вивьен за карточным столом позволяют скрывать масштаб проблемы от Сайруса.

Кроме того, Сайрус презирает страсть мамы и Кита к азартным играм, он и фартинга не даст, чтобы помочь им. Скорее предпочтет сослать маму в деревню, а Кита отправит на войну, чем отдаст на их прихоти столь трудно зарабатываемые деньги.

И в данную минуту Вивьен была почти склонна с ним согласиться.

– Виви, ч… что с тобой? Почему ты молчишь? – Испуганный голос Кита дрожал.

Она пыталась упорядочить мысли, пыталась вспомнить, что обожаемый младший братик так отчаянно в ней нуждается, но этот удушающий чувства туман не рассеивался. Будто кто-то снова насильно напоил ее опием: она осознавала опасность, но все чувства притупились, и она не могла думать и действовать, чтобы спастись самой и спасти других.

Брат схватил ее за плечо и заорал:

– Вивьен! Да что с тобой?

Сделав огромное судорожное усилие, словно сталкивала с груди надгробную плиту, Вивьен пришла в себя. Гнев и досада взметнулись очищающей волной, прорвавшейся сквозь свинцовую тяжесть в голове.

– Да, Кит, я тебя слышу, – рявкнула она. – И не нужно на меня орать. Я просто пытаюсь думать.

Он отшатнулся, испугавшись ее реакции. Вивьен безжалостно подавила привычный порыв утешить его. Ему нужно хотя бы уши надрать, хотя Кит заслуживает куда большего.