У Карамера аж дыхание сперло, настолько ему было страшно глядеть на бесстрашных прыгунов.

— Довольно! — прервал выступление недовольный голос господаря. Ему прыгуны совсем не понравились.

Следующими на помост вышли музыканты. Достали дудочки и заиграли развеселую песенку, от которой ноги сами пускались в пляс.

— Хватит! — куда как скорее, чем незадачливых прыгунов, оборвал дудочников господарь. Ему уже давно не здоровилось, но вместо того, чтобы лежать в кровати и пить подносимые лекарем настои, господарь был вынужден сидеть под навесом и смотреть на кривляния лицедеев.

Помост освободили, но никто не хотел идти следующим и подпасть под гнев владыки.

— Тогда я выйду! — заявил Ях и резво взобрался на помост.

Господарь глядел на Яха и не мог вспомнить, где и когда приходилось ему слышать этот голос и видеть это лицо. Старик прокашлялся и молодцевато топнул ногой.

И тут господарь вспомнил.

— Колдун Сталливан! — закричал он, вскакивая на ноги. — Взять его!

— Взять-то трудно будет! В первый раз не сдюжил, а сейчас и вовсе не достанешь! — издевательски подмигивая, сказал Ях. — А вот послушать тебе меня придется!

Карамер, который хотел было броситься на помощь Яху, почувствовал, как ноги у него онемели. И не только у него — стража осталась стоять на месте, а сам государь, охнув, осел обратно на подушки.

— Дни твои сочтены, но, поверь, вовсе не я их тебе срежу. Я такой власти не иму, да и ни к чему мне. Сам помрешь, своей смертью. Но перед тем, как пойти к богам на разговор, придется тебе мне старый должок отдать.

Господарь шевелил ртом, стараясь избавиться от морока, который навел на него Сталливан, но все было тщетно. А тот продолжал:

— Долг, как ты и сам знаешь, платежом красен. Вот сейчас самое время мне его и вернуть, пока ты еще землю эту топчешь. Помнится, я спас сына твоего от смерти, самого достойного из твоих наследников. Помнится, опосля повелел ты меня казнить, а исцеленного Бенена выслал из города и поставил наместником в Васку, где до него не дотянулись бы руки старшего твоего, господарь, Раталки. Мелочного, злобного, алчного и глупого. После смерти твоей именно он воссядет на трон и начнет править и повелевать. Да только не выйдет у него — вмиг порушит мир он с Рийнадреком и Северным Оннаром, запустит город, оберет жителей до нитки, разорит деревни и сядет звонкой навозной мухой пировать на пепелище. Не допусти этого, господарь! Назови Бенена своим преемником, спаси свой народ от власти дурака и убийцы! Лиши Раталки трона!

Мертвенная тишина повисла над помостом. Толпа стояла, не шевелясь, не издавая ни звука. Сама жизнь замерла, когда Сталливан договорил.

— Что скажешь, господарь? — спросил Сталливан. — Решай скорей!

Карамеру отчаянно захотелось тоже взобраться на помост и прижаться к старику. Он чувствовал, как Васпира била дрожь, но ему было не до висельника.

Сталливан хлопнул в ладоши, и где-то далеко закаркали вороны.

— Совсем позабыл! — опомнился старик, глядя в наливающиеся кровью глаза господаря. — Я ведь не показал тебе свое умение. Сейчас исправлюсь.

И черная туча воронов налетела на город, на миг закрыв собой небо. Опелейх погрузился во тьму. Крики птиц смешались с криками людей, все еще прикованных к месту волей Сталливана.

Сталливан хлопнул второй раз, и птицы замолкли. В кромешной тьме зазвенел его голос:

— Поступи, как должно, господарь!

Господарь почувствовал, как ему становится трудно дышать. Колдун не солгал — пришел его последний час. Эх, какая жалость, что еще тогда, давно, его олухи из стражи упустили опасного Сталливана! Но делать было нечего — где-то в глубине души господарь знал, что старик был прав. Он подался вперед и прохрипел:

— Бенен… Мой сын… Ваш новый владыка.

И с этими словами он испустил дух.

А Карамер, вспомнив просьбу Яха, достал из нагрудного мешочка камень и крепко сжал в кулаке. Последнее, что он помнил, была рассеивающаяся птичья рать.

***

Карамер открыл глаза. Вокруг было темно и тихо. Он попытался вспомнить, что произошло, понять, где он и как оказался. Ярмарка, господарь, смотр чудес…

— Ях! — закричал мальчик, вскакивая на ноги.

Он услышал, как гулко билось его сердце, как стучали от страха зубы. Больше всего на свете он боялся, что никто не отзовется.

Но каркающий голос раздался прямо над самым его ухом:

— Не ори, болван!

— Ях! — чуть не заплакал Карамер от облегчения. — Где ты?

— Там же, где и ты, — был ему короткий ответ.

— Что случилось? — не унимался Карамер, пытаясь в темноте нащупать Яха. — Что произошло?

— Я завершил одно дельце. Избавил Южный Оннар от великой беды.

— А где господарь?

— Не здесь.

— А Кадон и Васпир?

Сталливан долго не отвечал. А Карамер, на ощупь найдя старика, примостился рядом с ним, уже не ожидая ответа на свой вопрос. Ему вдруг стало страшно — но не так, как он привык, а по-настоящему. Почему Ях молчит, а не привычно бранится?

Его глаза начали привыкать к темноте, и он уже мог увидеть старика.

— Этот боров Кадон, — начал Сталливан, — хоть и туп, как бревно, но предан, как пес. Он не безгрешен, это правда, но все злодеяния, что он совершил, были по незнанию. Долго мне пришлось его искать тогда. Еще бы чуть-чуть и не успел я.

Карамер понял, что Сталливан вспомнил, как впервые встретился с Кадоном.

— Васпир-то тоже не великого ума муж, но он добр ко всему живому. Дурак и добряк. Давно бы уже дергался на виселице… Да и ты, — обратился он к мальчику. — Далече забрался. Идти к Эрбидею было опасно, но я знал, идти нужно.

Он замолк.

— Скажи, — вдруг понял Карамер. — Ты — копельвер? Ты — тот заступник, о котором рассказывал Васпир?

Он ожидал, что Сталливан обругает его, но старик кивнул:

— Копельвер.

Карамер молчал. Он давно догадывался, что Ях встретился ему не просто так. Что он был послан ему самими богами, а теперь старик лишь подтвердил его догадку.

— Не бросай этих дуралеев, — попросил Сталливан, прервав его мысли.

— Не брошу! — с готовностью выпалил Карамер. А потом добавил: — Но ты ведь не уходишь? Не бросаешь нас?

— Нет, — сказал тот, усмехаясь. — Не бросаю.

У Карамера отлегло от сердца.

— Я всего лишь иду к другим. Тем, кому больше некому помочь.

Карамер всегда был добрым мальчиком, но внезапно острая зависть вонзила в него свои когти. Он не хотел ни с кем делить Сталливана, не желал, чтобы старик помогал кому-то еще! Это его друг, его! А другие пусть живут, как умеют. В конце концов, он тоже еще нуждается в Сталливане.

— А я? — воскликнул он. — А мы? Как мы без тебя?

— Теперь вы не пропадаете, — заверил его Сталливан.

— Но я хочу с тобой! — заплакал мальчик. — Я пойду туда, куда и ты. Я буду делать, что скажешь!

— Мы еще свидимся, Карамер, — пообещал Сталливан. — Прощай.

И не успел Карамер ничего ответить, как Сталливан исчез.

***

По дороге в Гарду, Иль вспоминала, как много дней назад впервые увидела столицу Рийнадрёка. Тогда она и представить себе не могла, что город, о котором она толком не успела даже рассмотреть, скоро станет ей домом.

Ее била дрожь, а лоб покрывался испариной стоило ей подумать о предстоящей свадьбе с Лемом. Как он ее встретит? Как примет? Порой ей хотелось остановить повозку и бежать, куда глаза глядят, порой она про себя злилась на лошадей, слишком медленно приближавших ее к жениху, а порой и вовсе мечтала, чтобы путь их в Гарду никогда не заканчивался.

Забен, видя такое волнение Иль, старался не приставать к ней ни с вопросами, ни с советами, а Уульме, у которого от долгой езды затек хвост, и вовсе предпочел бежать вровень с повозкой и оглашать окрестности утробным воем.

— Вот и Гарда, — объявил Забен, когда вдалеке показались каменные башни города. — Скоро будем.

Иль схватила старика за руку.

— Мне страшно! — прошептала она.

— Почему? — спросил Забен. — Чего ты боишься?