— Новой жизни, — ответила Иль. — Боюсь, что все будет совсем не так, как я думаю.

Забен пожал плечами.

— А уезжать из Нордара ты не боялась? Проехать полмира тебе не было страшно? А стоять за прилавком? А отпускать товар? Что-то ты поздно опомнилась, Иль. Раньше надо было начинать!

Иль задумалась над его словами. Старик был прав — она совершала куда как более смелые поступки.

— Кажись, за тобой! — перевел разговор Забен, указывая на приближавшегося к повозке конника в блестящих доспехах и меховом плаще. — Твой нареченный.

Это и взаправду был Лем. Не в силах больше ждать, он поехал навстречу своей юной невесте.

— Как я рад тебя видеть! — воскликнул он, спрыгивая с коня и сжимая Иль в объятьях. — Как я счастлив!

Иль тоже обняла Лема, но не так сильно, как сама хотела — ей было стыдно миловаться с ним при Забене.

— Господин! — наконец, оторвался от своей невесты Лем и повернулся к старику. — Гости уже прибыли. Все готово к свадебному пиру. Прошу, поедемте скорее!

Иль теперь уже вместе с Уульме снова забралась в повозку, Лем вскочил на коня и Забен тронул лошадей.

На улицах Гарды было не протолкнуться — город заполонила тьма зевак, тянущаяся от самых ворот. Завидя Лема, толпа радостно закричала и стала бросать на каменную мостовую загодя приготовленные осенние цветы.

— Какой-то праздник? — спросила сама себя Иль, вертя головой во все стороны. — Почему все ликуют?

Но ответить ей было некому — Лем ехал чуть впереди, а Забен вряд ли знал местные обычаи.

Наконец, лошади остановились. Забен, оттолкнув руку Лема, сполз с козел, следом за ним выпрыгнул Уульме. Иль спустилась на землю последняя.

Они стояли во дворе большого замка, украшенного, как и все дома в городе, последними в этом году цветами. Кругом сновали слуги в нарядных колпаках и чистых передниках, бегали малые дети, крича и смеясь, играли музыканты, ржали лошади, лаяли толстые откормленные собаки.

Навстречу Иль спускался высокий седовласый мужчина, одетый в такие же, как и у Лема доспехи и с такими же ясными глазами.

— Господин! — поприветствовал он Забена на оннарском, низко кланяясь. — Надеюсь, что дорога не отняла у вас много сил.

— Отнюдь, — успокоил его старик. — Да и стоило оно того, чтобы съездить. Гарда с каждым разом все краше и краше. Скоро и не узнать будет. Я-то помню ее еще совсем деревенькой, а теперь уже целая столица!

Мужчина улыбнулся шутке своего гостя. Гарда и впрямь когда-то была крошечным поселением, но застать те далекие времена старик, которому было не больше шестидесяти, никак не мог.

— Пожалуйте в дом, — учтиво сказал он. — Слуга покажет вам ваши покои.

— Красивый, — одобрил замок старик и, свистнув Уульме, стал подниматься по высоким мраморным ступенькам.

Глазами проводив Забена, воин обернулся к Иль:

— Иль! Наслышан о тебе!

Иль стояла, прижавшись к повозке, и не знала, что ей делать. Почему они не едут на свадьбу? Почему Забен ведет себя так, будто ничего особенного не происходит? Почему этот воин зовет ее по имени и улыбается, точно родной дочери?

— Господин, — все же нашла в себе силы ответить Иль и тоже присела в поклоне.

— Это мой отец, Иль, — представил их Лем.

Иль окинула взором каменный дворец и вопросительно посмотрела на своего жениха.

— А это — теперь твой дом.

— Так ты… — начала Иль.

— Ратный воевода Гарды и всей рийнадрёкской земли, — ответил Лем, краснея как девица.

***

В самой большой дворцовой зале яблоку было негде упасть: гости со всего Рийнадрёка и дружественных ему Радаринок пели, плясали и веселились на славу. Иль, одетая в золотое парчовое платье, с золотым же венком на голове сидела по левую руку от своего уже мужа, и счастливо улыбалась всем вокруг.

Забен сидел по правую сторону от отца Лема и громко хлопал игравшему дудочнику. Даже Уульме, примостившийся в ногах у старика, хвостом стучал в такт незнакомой песенке. Да уж, даже пиры, которые устраивал в Угомлике Мелесгард ни в какое сравнение не шли с торжеством воеводы Гарды.

Он глядел на Иль снизу вверх и понимал, что больше не чувствует себя ответственным за ее судьбу. Маленькая девочка, которую он спас от пьяных гуляк в Даиркарде превратилась во взрослую хозяйку большого замка.

Внезапно он увидел, как улыбка сползла с лица Иль, как она выдернула ладонь из руки Лема и, встав из-за стола, стала проталкиваться к веселящемуся Забену.

— Я вспомнила! — выдохнула она, дернув старика за рукав. — По пути сюда я встретила женщину. Она сказала мне странные вещи…

— Какие? — спросил Забен.

Иль наморщила лоб, стараясь слово в слово припомнить их давний разговор.

— Сказала, чтобы Уульме не искал Сталливана. Чтобы он шел своей дорогой и помогал на своем пути тем, кому некому больше помочь!

— Она просила передать это нашему Уульме? — деланно удивился Забен. — Не знал, что он такой знаменитый!

— Я тоже! Но это так. Я забыла о той встрече и только сегодня, только сейчас вспомнила о ней!

Забен под столом ногой толкнул обратившегося в слух Уульме.

— Ну, — протянул он после недолгого молчания. — Запоздала та баба с советами-то. Уульме ж давно уже умер. Поздно ему кого-то спасать…

— Я знаю, — прошептала Иль. — Знаю.

— Возвращайся к гостям! — повелел ей Забен, наливая себе еще вина. — Сегодня твой праздник.

И, когда Иль снова заняла свое место за столом, вполголоса обратился к Уульме:

— Ну что скажешь, Мелесгардов?

Уульме прижал уши к голове и тихонько взвыл.

— А почему бы и нет? — согласился со своим собеседником Забен. — Ты прав ведь! Засиделся я в своем Опелейхе, корнями врос. Большой беды не будет, коли я кости разомну. Сам-то ты готов?

Уульме в знак согласия цапнул его за руку.

— Тогда пошли.

Забен поднялся со своего места и, прокладывая себе путь палкой, двинулся к выходу.

— Доволен, брат? — усмехнулся он, когда они с Уульме вышли за ворота гостеприимного замка. — Твоя взяла!

***

Зима давно расставила свои снежные тенета, оградители успели проесть свои скудные запасы, а ни слуху от Перста, ни духу так и не было. Вида уже давно не мог ни о чем другом даже думать, пытаясь угадать, что же стало причиной такой задержки. Голод в Низинном Крае? Мор? Падёж? Лесной пожар? Это бы объяснило отсутствие на границе обозов, но не молчание самого Перста.

Вида решил подождать еще пару дней, а потом, оставив отряд на Валёна, самому мчать в Аильгорд за ответом, а с тем улегся на свою постель и заснул.

Разбудили его уже под утро.

— Вида! — услышал он крик Ширалама и, не одеваясь, выскочил из своего шатра. — Письмо от Перста!

У Виды отлегло от сердца — зря он переживал столько времени, зря покоя себе не находил! Владыка Низинного Края просто припозднился с отправкой повозок только и всего!

Вида радостно поспешил навстречу Шираламу, который бежал, размахивая мятым и грязным конвертом.

— Держи, хардмар! — выдохнул оградитель, отдавая письмо.

— А где гонец? — спросил Вида, оглядываясь по сторонам. — Где посланник Перста?

— А никого не было, — ответил Ширалам. — Письмо с птицей прилетело.

Это было совсем не похоже на Перста. Если оградители использовали для передачи посланий ученых птиц, то Перст всегда присылал на границу одного из своих гридней. Предчувствуя худшее, Вида сломал печать и наскоро пробежал глазами ровные строчки.

— Что пишет Перст, хардмар? — спросил его Ширалам, заглядывая через плечо. Читать он не умел.

Вида перечитал письмо и смял тонкую бумагу. А потом разгладил ее на ветру и сунул в карман. Письмо гласило:

“Хардмару Южного Оградительного Отряда Виде от Перста, указующего на правду, Низинного Края.

Коли ты тотчас же не откажешься от своего хардмарства, не оставишь отряд и не вернешься назад, чтобы я по своему праву мог судить тебя, оградители не получат ни крошки”.

У Виды упало сердце. Никогда он и подумать не мог, что Перст, милостивый и благородный, способен отдать такой приказ.