— Эй, Серый! — гаркнул Забен, и Уульме, который внимательно слушал, спрятавшись за прилавком, чуть не подпрыгнул на месте. — Зови Ратку. Скажи, пусть собирается.

И Уульме побежал во двор, радуясь тому, что дело его, которое никогда больше не придется ему продолжить, еще живо: Бопен проехал полмира, лишь бы разыскать мастера, способного оживлять стекло. Он вспомнил лавку, заставленную готовым товаром, мастерскую, в которой трудились, обливаясь потом, его подмастерья, большой низкий дом, в котором пахло соломой. Теперь Ратка, самый смышленый из работников Забена, сможет вдохнуть жизнь в мертвый песок.

— Свободен? — ахнул прибежавший в лавку Ратка, когда Забен пересказал ему слова нордарца. — В Даиркард?

— Заменишь Уульме, болван, — пояснил ему хозяин.

На следующий день Ратка, собрав свои пожитки, попрощался с Забеном, с Оглоблей и Коромыслом, несмело поклонился Иль и почесал за ухом Уульме. Нордарцы, во главе с Бопеном, топтались на улице.

— Уж не опростоволосься там! — напутствовал юношу Забен.

— Я клянусь тебе, Забен! — чуть не плача от счастья, пообещал Ратка. — Я стану мастером!

А через три дня после отъезда в далекий Нордар Ратки Иль получила еще одно письмо из Рийнадрека: некий Чома писал о том, что по настоянию своего господина сообщает ей, что бои за Гарду прошли удачно: город спасли защитники, пусть и не все из них и вернулись живыми. Среди павших был и Лем, тела которого так и не нашли. Господин просит передать Иль, что и на том свете он будет думать о ней, как думал на этом.

Едва пробежав глазами по ровным строчкам, Иль рухнула на пол, словно срубленное дерево. Нордарские боги и впрямь оказались бессильными, раз не вняли ее молитвам и не защитили Лема в сечи. Ей захотелось закричать от боли, раздиравшей ее юное сердце, но она заставила себя молчать. Не будет она пугать Забена своим внезапным припадком — молча переживет она свое горе.

***

Первый раз за много лет Ракадар испытывал страх. Вида послал его обратно в Койсой — то место, которое он ненавидел больше всего на свете. Семнадцать лет он был рабом — презренным и жалким, и только три года, как он стал свободным, но этого срока было мало, чтобы позабыть о всех ужасах этого проклятого богами места. Однако Ракадар понимал и то, что только он, знавший Койсой так хорошо, может помочь отряду.

Асда, который никогда не был в Койсое, лишь посмеивался про себя, глядя на волнение Ракадара.

— Послушай, койсоец! — сказал он. — Неужто ты боишься рабов в цепях?

Ракадар не ответил на его шутку, ибо понимал, что нет в мире слов, которые могли бы объяснить, что такое проклятый град рабов и их хозяев.

— Зачем Вида решил купить рабов? — снова заговорил Асда, маявшийся в дороге от скуки. — Зачем нам невольники? Никакого ведь от них проку! У них ж хребет перебит!

Но вместо Ракадара задиристому оградителю ответил Ширалам:

— Смотри, как бы и тебе его не перебили!

— А ты, что ль, в защитники нанялся? — взвился Асда.

— Не нанимался, — отрезал Ширалам. — Но и тебя терпеть не стану — вмиг мечом оприходую!

— А ну повтори! — заревел Асда, останавливая коня. — Я тебя сейчас сам на ремни нарежу!

— Заткнись, Асда! — поддержал друга Ракадар. — Я Шираламу помогу тебе бока намять, коль не угомонишься. Заткнись и едь.

Но уже Ширалам не желал молчать:

— Асде вечно все не так! Что ему ни дай, как ни поставь, он недоволен будет. А все потому, что приказы ему Вида отдает, а не Валён! Будь Валён главным хардмаром, Асда бы тут штаны обмочил от счастья-то!

Ракадар засмеялся такому точному описанию оградителя.

— Я тебе еще покажу, — злобно прошипел Асда, но огрызаться не стал — одному ему было нипочем не победить Ширалама и Ракадара, слишком хорошо владевших мечом.

К вечеру оградители стали подумывать о ночлеге. Ширалам предложил заночевать под открытым небом, но Асда, который всю жизнь скитался по большим дорогам, заверил его, что лучше добраться до постоялого двора, с хозяином которого он раньше водил знакомство.

— Ирели нас накормит. Да и возьмет с нас немного.

— Тогда ладно, — согласился Ширалам. Ракадар, которого меньше всего заботило место ночевки, тоже махнул рукой.

До постоялого двора они добрались уже заполночь. Асда не солгал — он и впрямь был знаком с хозяином — толстым, подозрительным и одноглазым. Сам дом больше походил на темницу — таким грязным, вонючим и темным он был. Но людей, из тех, кого можно увидеть на больших дорогах, на рудниках, каменоломнях и в кандалах, там было много.

— Ирели! — представил его Асда. — А это хардмарины из моего отряда.

— Рад видеть, — ответствовал Ирели, но по его виду было ясно, что он совсем и не рад. — Давно не видал тебя, Асда. Где ты был?

— Я все также бьюсь на границе, — ответил тот.

— А как Хараслат? В прошлый раз мы с ним занятно потолковали.

— Хараслат мертв, — спокойно ответил Асда и отпил вина, предложенного ему хозяином.

— Жаль, — пожал плечами Ирели. — Достойный был воин.

Он вынес своим нежданным гостям краюху хлеба, кувшин вина и с десяток вареных луковиц. Оградители сели за грязный, засиженный мухами стол и жадно начали есть.

— Нам нужно поговорить с ними, — кивнул Ширалам в сторону крикливых постояльцев разбойничьего вида, занявших самый большой стол. — Позвать их в отряд.

— Говори, — согласился Ракадар.

Ширалам, прихватив остатки вина, подошел к сидящим разбойникам.

— Мир вам, люди добрые! — гаркнул он и грохнул кувшином об стол. — Хозяин! Еще вина дорогим гостям!

Не ожидавшие такого подарка постояльцы одобрительного заревели.

— И тебе мир, добрый молодец!

Ширалам, будто был он своим в этой толпе головорезов, сел за стол. Асда, услышав, как оградитель зовет его по имени, тоже подошел познакомиться. Один Ракадар остался сидеть, где сидел и, сколько ни кликал его Ширалам, даже не повернул к нему головы.

Дешевое горькое вино после крепкой койсойской водки казалось ему водой, вокруг было грязно и шумно, винные пары ударяли в голову, а запах прогорклого свиного жира вызывал тошноту. Но не это его волновало.

— Койсой… — словно в бреду шептал Ракадар. — Только не туда. Куда угодно, но только не туда.

Он хотел упиться вином и забыться, но у него ничего не выходило.

— Вон койсойский раб! — услышал он голос Асды и вздрогнул.

Посетители как один повернули свои головы к Ракадару, а Асда, радуясь тому, что может отплатить зарвавшемуся койсойцу за все, продолжал:

— А нам нужны свободные воины, такие, как вы! Те, которые не дрожат от страха где не надо, как некоторые наши оградители…

Этого было довольно, чтобы Ракадар отшвырнул от себя пустой разнос, вскочил и заревел:

— Я убью тебя, Асда, за эти слова!

И бросился на обидчика.

Все повскакивали со своих мест, не меньше Асды пораженные такой переменой.

— Давай, Асда, подходи! Иди сюда, коль не боишься!

— Ракадар! — попытался остановить друга Ширалам. — Сядь!

Но Ракадар уже закусил удила и не желал останавливаться.

Асда вытащил меч и сделал шаг навстречу Ракадару. Не успел он понять, что случилось, как быстрый койсоец дернулся к нему и одним ударом выбил из него дух.

— Ну? — взревел Ракадар, оглядывая остальных. — Кто следующий?

— Никакой крови! — завопил Ирели, подскакивая к лежащему на полу Асде. — Иначе ни один из вашего вшивого отряда больше и крошки не получит!

— Ракадар! — взмолился Ширалам. — Остановись!

— Мы с тобой потом договорим, — презрительно бросил Асде Ракадар и сел на место.

Один из новых знакомцев Ширалама встал и подошел к Ракадару:

— Это у вас учат так драться? Тогда я хочу к вам.

— Этот хардмарин дерется как зверь! — восхищенно сказал второй. — Я бы тоже пошел…

— Рабы так не бьются, — согласился третий.

Об Асде все позабыли, словно его и не было. А Ракадара признали за главного.

— Когда ты будешь возвращаться назад, то мы соберем тебе свой отряд. Мы поедем с тобой на границы и присягнем твоему хардмару.