— Господи, неужели это подлинный Джон Сингер Сарджент? — Восхитился Ларри.

— Идите на кухню! — окликнули нас издалека.

Мы последовали за голосом через торжественную столовую, еще одну гостиную и оказались в большой, светлой кухне, которая выходила на вымощенный камнем внутренний дворик. Бекс сидела за кухонным столом, нарезая помидоры и оживленно беседуя с Лорен и ее друзьями. Все они пили белое вино и выглядели невероятно расслабленными.

— Энн! Ларри! — приветствовала Лорен. Ее голос был выше обычного, когда она быстро представила нас группе. Я узнала ее подруг — Марни и Селесту, знакомых по пляжному клубу и родительскому комитету, которые впервые пригласили ее присоединиться к ним. Двух других женщин я не знала. Одна из них была очень высокая брюнетка с волосами, зачесанными назад в низкий хвостик, которую Лорен представила как Куинси, пиарщика одной из студий. Другую женщину, бледно-рыжую, с множеством браслетов и колец, звали Шайлер, она занималась дизайном ювелирных изделий и была замужем за кинопродюсером.

А потом появилась Бекс. Хотела бы я сказать, что та подурнела с возрастом, но она выглядела так же естественно красивой, как и в колледже. Во всяком случае, она немного расслабилась, стала менее чопорной и опрятной. Она была одета в белую майку, которая демонстрировала ее загорелые руки, и шелковые брюки, которые делали ее ноги еще длиннее, чем я помнила. Ее волосы были распущены и струились волнами с золотыми всполохами, а лицо — свежее и молодое, без единого грамма косметики.

— Я так рада, что вы смогли прийти, — сказала Бекс, вытирая руки кухонным полотенцем и целуя нас обоих в щеку. Я почувствовала запах ее духов или шампуня: смесь белых цветов и грейпфрута.

— Как продвигается работа? — поинтересовалась Марни. — Я слышала, ты пишешь книгу! Когда мы сможем ее прочесть?

— Это не художественная книга, — объяснила я. — Она научная.

— О! Значит, это не роман?

— Нет, речь идет о романах, но это не роман. — Я почувствовала, что у меня заплетается язык. — Это научное исследование нескольких романистов девятнадцатого века, таких как Остин, Бронте и Элиот.

— Элиот? Я люблю его! Что это за стихотворение? Где женщины говорят о Микеланджело?

— Это Т. С. Элиот, я работаю над Джордж Элиот.

Марни выглядела разочарованной. Я не писала роман, который она могла бы купить в книжном магазине, и даже не писала об авторе, который ей нравился. Она все еще приветливо улыбалась мне, но ей явно нечего было сказать.

Внезапно Джек выглянул из-за угла.

— Привет, дамы! — сказал он, показывая ямочки на щеках. — Просто хотел быстро поздороваться.

— Джек! — окликнула его Бекс. — Я хотела познакомить тебя с гостями.

Джек вошел на кухню босиком, в обтягивающей футболке, подчеркивающей его спортивное телосложение, и дизайнерских джинсах. Время, проведенное в Голливуде, сгладило все те братанские деревенские замашки, которые у него когда-то были. Лицо лощеное, волосы уложены гелем, на запястье — огромные часы. Он прошелся по комнате, получая воздушные поцелуи от всех друзей Бекс, а затем нежно поцеловал ее в щеку. Я взглянула на Ларри — он был совершенно ошарашен.

— Я Джек Линдси, — представился он, протягивая мне руку. — Очень приятно с вами познакомиться.

— Энн училась с нами в Принстоне, дорогой, — сказала Бекс.

— Правда? В каком году? — спросил Джек.

— В 2003, — ответила я.

— И я тоже! — воскликнул Джек, словно не мог поверить в такое совпадение.

— Это мой коллега, Ларри, — представила я друга. — Он преподает со мной в Фэрфаксе.

— Вы профессор? — Джек пожал Ларри руку.

— Да, — пробормотал Ларри. — В основном специализируюсь на Генри Джеймсе.

— Вы учите какому-нибудь Твену? Он свой парень. Я читал все его произведения.

— Я люблю Твена, — согласился Ларри.

Я недоверчиво посмотрела на него, но он не обратил на меня внимания.

— Вы знали, что его настоящее имя Сэмюэл Клеменс? — спросил Джек.

— Не может быть, — выдохнул Ларри.

— И он был лоцманом речного парохода на Миссисипи?

— Нет… Правда?

— И он родился и умер с приходом кометы Галлея?

— Я этого не знал!

— Ага! У меня есть книга, которую я хочу тебе показать. — Джек повернулся к Бекс. — Ничего, если я украду Ларри на минутку? Пока вы, дамы, располагаетесь?

— Ну, конечно! — Просияла Бекс. — Мы будем во внутреннем дворике.

Ларри практически выбежал из комнаты вместе с Джеком. Бекс провела нас через французские двери в свой затененный внутренний дворик. Он выглядел, как продолжение ее дома: с плюшевой садовой мебелью, большим обеденным столом с маленькими букетами полевых цветов и большим количеством ковров, покрывающих каменную дорожку. Из внутреннего дворика открывался потрясающий вид на раскинувшийся во все стороны город с ощетинившимися выступами, отмечавшими Сенчури-Сити и центр Лос-Анджелеса вдалеке. С того места, где я стояла, можно было различить туманную голубую дымку океана. Я подошла к краю патио и увидела встроенный в лужайку бассейн в форме восьмерки, символизирующей бесконечность, бортик украшала современная скульптура из матовой стали. Справа виднелся ярко-зеленый прямоугольник теннисного корта.

Срань господня. Моя квартира могла бы поместиться в патио Бекс. Все было тщательно продумано и ухожено, от светильников до бархатистого мха, который рос в расщелинах мощеной дорожки. В моей же квартире была старая сантехника и так много слоев толстой, липкой белой краски Навахо на стенах, что, когда шел дождь, можно было снять слои, как кору с дерева.

— Ты получала от папы электронные письма? — прошептала я Лорен, когда мы уселись на диван.

Мы перевезли моего отца в небольшой дом престарелых «Фэрфакс», рядом с моей квартирой. Это было единственное место, где его могли принять так быстро. Лорен проинструктировала меня, что, поскольку она занимается счетами, я буду следить за отцом и регулярно навещать его.

— Да. Они полны солнечного света, не так ли? — Скорчила она гримасу.

— Может быть, ты приедешь в следующие выходные? Это могло бы поднять ему настроение. В кампусе будет осенний фестиваль, и мы могли бы сходить туда вместе. Детям это очень понравится — будут аттракционы, игры и живые выступления.

— Ух, ты хоть представляешь, насколько огромны пробки на выезде из Лос-Анджелеса? — Лорен вздохнула. Она считала, что все, что находится к востоку от Ла Бреа, не стоит поездки с Запада. — Сначала я должна посоветоваться с Бреттом.

Она услышала, как Бекс звякнула вилкой по бокалу, призывая Книжный клуб к порядку. Наклонившись ко мне, она прошептала:

— Постарайся не затягивать слишком долго. Это книжный клуб, а не Лит 101. И, пожалуйста, не ставь меня в неловкое положение.

Шайлер начала первой.

— Когда Джейсон, миллион лет назад, купил права на фильм «вампир Джейн», мы понятия не имели, что в дальнейшем это будет такое большое событие! Я предполагала, что это просто какая-то подростковая литература, это было похоже на «Сумерки» — все мамочки начали читать книгу и рекомендовать ее своим книжным клубам, и теперь это переросло в явление.

— Не могу дождаться, когда увижу фильм, — сказал кто-то. — Кто играет Джейн?

— Эта британская актриса, Рейчел… Рэйчел…

— Рэйчел Эванс, — подсказала Бекс. — Джек сказал мне, что она рассталась со своим парнем и два дня не выходила из трейлера. Это сбило весь график съемок.

Прозвучало несколько сочувственных кудахтаний, за которыми последовала небольшая сплетня о Рейчел Эванс — с кем она сейчас встречается, какой у нее типаж и почему она не может встречаться ни с кем дольше трех месяцев.

— Как себя чувствует Джек, раз уж он сейчас в посте? — спросила Куинси.

— Что такое «пост»? — прошептала я Лорен. — Это что, рехаб такой?

— Тихо! — прошипела Лорен. — Она имеет в виду постпродакшн, тупица.

— Отлично! — ответила Бекс. — После съемок мы быстро съездили во Францию. Это было так прекрасно — мы получили возможность посетить музей Марселя Пруста в Илье-Комбре.