Ассара Орхе поглощала мясной рулет так бодро, что я не могла отвести взгляд, как ни пыталась. Закончив, она подняла глаза на Эрмину и завела с ней милую светскую беседу, к которой с большим интересом прислушивался отец.

– Ты достойно держалась, – похвалила меня Амалия, когда я провожала её на корабль. – Так мило улыбалась.

– Кажется, на это ушли остатки моих сил, – призналась я. – Ты слышала? Они болтали, как старые знакомые. А ещё, кажется, Орхе её будто… Не знаю. Побаивается.

– Не побаивается, а уважает, – фыркнула Амалия, но поспешила добавить, заметив возмущение в моём взгляде: – Уверена, всё потому, что твой отец не скупился на дополнительную поддержку ассарана. Не говоря уж об обязательных платежах.

Это мало утешало. Эрмина раздражала меня своим тоном, своими глазами, чертами лица, в которых так ясно читались отцовские. Почему она так похожа на него? Ей даже достались его тёмные волосы. Для меня было прямо-таки оскорблением, что она носит кольцо дома Ортеон.

Я сидела на подоконнике и терзала таррон сложным ноктюрном, когда мимо пролетел небольшой камешек.

– Эй! – тихо воскликнула я, вглядываясь в сумерки под окном. – Сирил, ты мог попасть мне в голову!

– Ну не попал же, – сказал он, когда я спустилась в сад, накинув лёгкий плащ. – Ты как, сестрёнка?

Я вздохнула и подняла взгляд на россыпь небольших лун, а потом взглянула за край, на пелену облаков, залитых серебристым сиянием. Меня растревожили все эти разговоры. Почему Эрмина так пренебрежительно отозвалась обо мне? Да, незамужние девушки не часто покидают дом, но зачем это нужно? На островах хватает развлечений. Да и небезопасно это…

– Сирил, а ты не боишься пиратов? – спросила я, устраиваясь на скамеечке рядом с ним и глядя на светящихся мотыльков, которые порхали над благоухающими кустами роз. – Ты так часто отлучаешься по делам отца… До какого уровня ты спускался?

– Что с тобой? – изумился он. – Это тлетворное влияние бунтарки Эрмины? С чего ты вдруг заинтересовалась?

– Не говори о ней! – Я рассерженно стукнула его по плечу. – Не смей портить мне настроение!

– Слушаю и повинуюсь, – весело откликнулся Сирил. – Я спускался очень, очень низко. На много уровней вниз, туда, где добывают поющие камни. Помнишь, я привёз оттуда вам с Ами те дурацкие бусы из ракушек? Такие не встречаются наверху. Я не боюсь пиратов. У нас есть пушки, дейтраксы и запас дейтера, чтобы удрать на максимальной скорости, если их вдруг будет слишком много. Но, если честно, я никогда не встречался с ними. Не думаю, что они ещё остались. По крайней мере, не на нашем уровне. И не на тех, где мне довелось побывать. Там, внизу, довольно… неуютно. Куда более грязно, чем у нас. Зачем тебе это?

Он с весёлым недоумением воззрился на меня, а я даже не знала, что ответить.

– Просто она дурочка, – подытожила я свои мысли. – Не знаю, под чьё влияние она попала в ассаране, но, думаю, Орхе нужно пересмотреть штат педагогов и эту… программу обучения. Такие вольнодумцы – первый шаг к развалу Империи и семейных ценностей. Сначала женщин обучают, а после, того и гляди, работать заставят. Ну уж нет.

Сирил тихо смеялся, потом поцеловал меня в висок.

– Вы позволяете себе вольности, лар, – сухо проговорила я, изображая Орхе. – Это недопустимо.

– Прошу прощения, сестра, – так же церемонно поклонился он. – Этого не повторится.

За завтраком на следующий день я обнаружила, что отец – как всегда без предупреждения – куда-то отлучился. Эрмина что-то живо обсуждала со служанками в холле, я уловила пару слов про цветы в комнатах и подошла поближе.

– Просто распоряжаюсь, чтобы воду почаще меняли, – улыбнулась она.

– Если у вас что-то протухло, можете обратиться ко мне. Я сделаю выговор нерадивым слугам.

– О, девушки тут просто замечательные. Спасибо, сестра. Я пока справляюсь. Но если вдруг у меня что-то протухнет, можете не сомневаться, я обращусь к вам, как к компетентному в этом вопросе лицу.

Кровь бросилась к щекам. Я едва сдерживалась, но всё же проклятое воспитание не давало мне плюнуть в мерзкую рожу полукровки.

– Специалист по тухлятине! – кричала я Наве, которая, посмеиваясь, меняла увядшие букеты в моих комнатах. – Да чтоб её!

– Лара, вы кричите, – укорила меня Нава. – Что бы сказала ваша наставница?

Досчитать до десяти! Вот что сказала бы Дарва. Один, два…

– К вам можно, сестра? – раздалось из-за двери.

– Три! – крикнула я. – Конечно, с-сестра, милости прошу!

– Считаете количество женихов? – улыбнулась Эрмина, заходя в мою гостиную. – О, у вас так мило. Светлая сторона. Вы играете на тарроне?

– Не трогайте! – воскликнула я, но было поздно: сиротка схватила мой таррон и дотронулась до ладов.

Душераздирающий визг разрезал пространство. Таррон, настроенный под мои пальцы, не признал чужачку. Я стояла, почти оглохнув, и зажимала руками уши. Побледневшая Нава сжала букет увядших цветов и застыла на месте.

– О. Простите. Я не подумала. – Эрмина виновато прикусила губы. – Я не увидела инкрустацию.

– Да. Он настроен под меня, – пробормотала я, всё ещё ошеломлённая криком таррона. – На мою кровь. В каждый лад инкрустированы поющие камни… Дядя подарил мне его, когда мне было семь.

– Простите ещё раз. Я играла лишь на обычном. Зашла спросить, не нужно ли вам что-нибудь на нижнем уровне? Я посылаю туда девушек, может, вам требуется что-то из лавок?

– Не нужно. Спасибо.

– Тогда, быть может, вы покажете мне дворец? Я отказалась от вашего предложения, но теперь думаю, что это, возможно, было невежливо.

А это и было невежливо! Я вспомнила её фразу про фламо, и брови сами собой съехались к переносице.

– Позвольте спросить, отчего такая перемена в настроении?

– Я говорила с отцом. Он напомнил, что вы, как и я, потеряли в детстве мать. Я подумала, что была несправедлива к вам. Предвзята.

Я рассматривала её пухлые, чётко очерченные губы, длиннющие ресницы и слегка крупноватый нос, впрочем, не лишавший её своеобразного очарования. Она явно что-то недоговаривала, но уличить её я не могла – слишком сильно меня укололи её спесивые слова. Предвзята в отношении меня? Она? Серьёзно?

Но, видимо, она действительно накануне поговорила с отцом. А может быть, сама поняла неуместность слов про тухлятину и решила таким странным образом загладить вину. Поняла, наверное, что от меня зависит, насколько она будет успешна у кавалеров. Выберу, – совершенно случайно, конечно, – не те слова в светской болтовне с клюнувшим на неё ларом, и она потеряет все шансы на удачный брак.

– Пойдёмте, – вздохнула я, удручённая внезапным осознанием ответственности за судьбу сиротки. – Покажу вам дом Ортеон. Вы называете его дворцом? Это вовсе не дворец. Вы, полагаю, не были в Джамеро или Телионе. Дворец в Джамеро поражает воображение. Он весь из голубого мрамора, а тонкие колонны галерей ослепительно сияют на солнце. Замок Телион гораздо более древний. Он мощный и с виду неказист, но от него так и веет надёжностью.

– Вы правы, я не была нигде, кроме островов Паларе и Чаталамо – и нескольких на нижних уровнях, – довольно миролюбиво отозвалась Эрмина. – Жилую часть я уже видела, – остановила она меня, когда я направилась вверх по лестнице. – Хотелось бы посмотреть, что внизу.

– Внизу? – удивилась я. – Там хозяйственные помещения, морозильные камеры, кабинеты управляющих и конторы, малая библиотека, архивы… Вам это интересно?

– О, нет, нет. Там я тоже побывала. Я думала, вы сопроводите меня… Ниже.

Я остановилась и поморгала. Она действительно не в себе, по-видимому. Зачем ей ниже?

– Хочу увидеть сердце острова, – слегка смутилась Эрмина моего взгляда. – Сравнить. С тем, что нам показывали на Чаталамо.

Я поколебалась немного, потом всё же кивнула. Она раздражала меня не меньше прежнего, но отказать ей в этой просьбе было бы самодурством, которое объяснялось бы лишь неприязнью. А выражать неприязнь открыто – неприлично.