В кармане зазвонил телефон. Я выхватил его и чуть не подскочил на месте: Колян!

– Алло! – заорал я в трубку.

– Как дела? – словно ни в чём не бывало поинтересовался он.

– Нет, это ты мне скажи, как у тебя дела! – возмутился я. – Может, ты думаешь, что мне пофиг, но я, вообще-то, волнуюсь.

– Извини, – Колян замялся. – Там такое начало твориться от твоей плитки, что до сих пор страшно. А звонок, даже сообщение – это ментальное присутствие, я опасался, что… Рома тебе, наверное, всё рассказал?

– Рассказал, – ответил я. – Неужели до сих пор актуально?

– Не знаю, – признался Колян. – Но я на всякий случай подальше от квартиры отошёл, чтобы тебе позвонить. Ты не знаешь, почему Рома трубку не берёт? Не могу связаться с ним.

– У него обострение этой его хандры или чего там, – теперь уже я замялся. – О матери опять стал переживать. Маша у него телефон отобрала и сказала, что это всё из-за нашей магии. Меня в лабораторию не пускают больше. Ни Ромы, ни ребят не видел.

– Ясно, – протянул Колян. – Жаль. Наверное, случай с моими его спровоцировал.

– А как они там? Твои?

– Совсем плохо, – пожаловался Колян. – Я почти не выхожу из квартиры, чтобы поддержать слои. Сначала вроде стабилизировалось, а в прошлое воскресенье было что-то такое... Брат ничего, а мать с отцом стали рассыпаться, будто что-то выкачивало их энергию. Я не увидел каналов, а Ромы рядом не было. Кажется, что это была атака. Но, может, я выдумываю. Какая атака? Они просто старше, у них изначально меньше энергии.

– А некроманты твои что говорят? – спросил я и затаил дыхание. В прошлое воскресенье, когда мы ходили в сон к Хельге, была битва с претами. Неужели между мной и родственниками Коляна действительно установилась какая-то связь? И через проекцию комнаты атака задела и их?

– Они тоже не видят каналов, – вздохнул Колян. – И вообще, Алекс настроен пессимистично. Говорит, что ничего сделать нельзя, лучше отпустить их. Чтобы души, значит, погибли. Всё время мы с ним искали пути, он давал надежду, а тут. Я чуть не выгнал его из квартиры!

Колян прервался и несколько раз вздохнул в трубку, но продолжил уже спокойно:

– Но если его выгнать, я потеряю последнюю надежду.

– Ну, у тебя есть мы, – ответил я. – Зачем тебе какие-то мутные некроманты? Мне они не нравятся…

– Андрей! – перебил меня Колян. – Я не хочу, чтобы кто-то из наших знал мою тайну. Ты ведь никому не рассказал?

– Нет конечно, – бодро соврал я. – Это же твоё дело. Но почему бы тебе самому не…

– Вот и хорошо, – Колян снова прервал меня. – И не надо. Дело даже не в том, что они подумают, когда узнают, что я собрал людей, чтобы подпитывать вниманием слои. Ты ведь сидел вместе с нами, атмосфера тепла, дружбы, веселья какого-то. Пусть эта тусовка такой и останется. Не надо её портить. Ладно?

– Ну, она не останется, – возразил я. – Из-за всего этого компания уже раскололась. Ты собирал людей.

– Ничего, ещё соберемся, – ответил Колян. – Всё будет хорошо.

Я даже не сразу понял, что он отключился, и попытался всё объяснить тишине в трубке. Ну, зашибись! Что будет хорошо, если вот так прятать голову в песок? Это он не знает, что у некромантов рыльце в пушку! Я плюнул и набрал номер Коляна. Хватит уже этих секретов!

Но вызов тут же оборвался. Второй звонок тоже не прошёл. Чёрт! Он, похоже, меня заблокировал! Вот ведь идиот!

Я поднялся, чтобы идти к метро. Надо приехать и рассказать лично, раз уж так. Но тут же пришли другие мысли: и о возможной проекции моей плиточной защиты на квартиру Коляна, и о состоянии Ромы. А что будет с Коляном, если он узнает? И так ведь уже не в себе. А Рыжий, похоже, ничего не рассказал ни о битве во сне, ни о нашем с Вадимом визите. Но явно старается пойти на попятную, даже не делает вид, что пытается помочь. Или неорганы и ему велели не лезть в это дело? Кто знает, о чём они там договорились.

Я снова вспомнил сегодняшний сон. Если это и вправду мои прошлые воплощения, то это всё, пусть и в другом мире, происходило на самом деле. Вот отстой! Нижние миры, и тот парень, может, до сих пор там сидит, так и не воплотился в нормальном мире. И всё-таки какие же эти неорганы мудаки! Наверняка в сотнях тысяч воплощений у меня куча косяков наберётся, и теперь они мне это всё будут показывать, если я не устрою их своим поведением? Раньше они меня игнорили, а теперь вот так. Зачем же я им так нужен? Им самим приспичило показывать мне все эти воплощения, вот и сменили тактику. Ну, придётся поставить их на место. Показали треш? Пусть теперь потерпят недельку. А я крюки повынимаю во внутреннем сновидении. Иначе они так мою жизнь в кошмар превратят. Решено! До выходных только внутренние сновидения. И пусть мне и самому интересно, что в этих воплощениях, но придётся потерпеть. Нельзя позволять им так мной манипулировать. Тем более что я не собираюсь отказываться от идеи помочь Коляну. Нельзя от такого отказываться!

Я принял решение и мотнул головой, отгоняя мысли, которые собрались уже пойти по второму кругу. Хватит уже! На ум пришла техника, которую описывал сенсей. Динамическая медитация при ходьбе. Кажется, сейчас был подходящий случай, чтобы попробовать. Я сложил руки, закрывая себе обзор вниз, и потихоньку пошёл вперед по аллее парка. Сначала наблюдать, как стопы по очереди появляются из-под сложенных рук, не получалось. Я разглядывал кроссовки, пятно на правом, соринку на левом, запылившиеся шнурки… и прочие детали. Потом кроссовки примелькались, и взгляд попытался переключиться на трещины на асфальте, веточки, приклеенную и сотни раз раздавленную ногами жвачку. Но тут оказалось легче, сосредоточиться на движущемся объекте проще. А потом я вошёл в какой-то ритм: левой-правой, левой-правой. Ступни появлялись и исчезали. Мозг в конце концов залип на процесс и уже не мог оторваться. Не знаю, сколько я так шёл, аллея была длинной, а время как-то потерялось. Только когда носок кроссовка упёрся в бордюр, я поднял глаза. Впереди был газон, а дальше забор с низенькими кустами под ним. Кусты были прекрасны, такого насыщенного глубокого зеленого цвета, хотелось запустить руки в их густую шевелюру и потрогать. Забор тоже казался идеальным – ровные чёрные пики тянулись вверх, они притягивали своей прямотой и устремлённостью к солнцу, будто тоже, как и кусты, были живыми и росли из земли. Газонная травка расстилалась ярким пушистым ковром. Я повернулся и посмотрел на аллею. Пространство расширилось, стало бесконечным – дорожка и ряды деревьев уплывали вдаль. Небо над ними было невозможно синим и невозможно высоким, а ещё глубоким одновременно, таким глубоким, что туда хотелось упасть. Я и сам будто стал выше, великаном, разглядывающим всё это с высоты исполинского роста. Прохожие, даже те, что находились на расстоянии вытянутой руки, казались карликами. Они суетились и мельтешили, волны беспокойства излучали даже неспешно прогуливающиеся пары. Но это их беспокойство меня не трогало. Я шёл и разглядывал картину, наслаждаясь её глубиной и чёткостью. В моём мире больше не существовало никаких дурных мыслей и проблем. Я бродил по аллеям, пока не стемнело и пока тело не стал беспокоить холод.

Дома, чувствуя, что мысли снова начинают шевеление в голове, я лёг спать, чтобы не потерять состояние.

– Комната – внутреннее сновидение! – я отдал команду и ещё долго лежал с закрытыми глазами, балансируя на границе яви и бодрствования. А потом медленно опустился в сонную дрёму.

Я шёл по коттеджному посёлку и глазел по сторонам. Удивительно, как здесь сочетались красота и убожество. Вот особняк из красного кирпича, похожий на замок, за металлическими прутьями забора видно блестящий глянцем порш во дворе. И тут же, рядом, стоит хибара. Деревянная, с покосившейся крышей. Как вообще только держится! Во дворе раскидали корявые ветви старые деревья. Тропинка к дому практически заросла. Да и вряд ли кто-то в ближайшее время открывал калитку облезлого деревянного забора.

Вдруг дверь хибары отчётливо скрипнула, и я замер. Она отворилась, обнажая чёрный проём. Из проёма появилась узловатая рука. Взялась за наличник, и на крыльцо с кряхтением выползла её обладательница: седая старуха в замызганном платье серого цвета и таком же платке.